Чемпионат СССР по футболу 1936 (весна)
Поделись знанием:
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
| Чемпионат СССР по футболу 1936 (весна) | |
|---|---|
| Подробности чемпионата | |
| Время проведения | 22 мая — 17 июля 1936 года |
| Число участников | 7 |
| Призовые места | |
 Чемпион
|
«Динамо» Москва (1-й раз) |
 Второе место
|
«Динамо» Киев |
 Третье место
|
«Спартак» Москва |
| Статистика чемпионата | |
| Сыграно матчей | 21 |
| Бомбардир(ы) |  Михаил Семичастный («Динамо» Москва) (6 мячей)
|
← 1935 1936 (о) → | |
Первый чемпионат СССР по футболу был разыгран с 22 мая по 17 июля 1936 года. Победителем однокругового турнира семи команд стало московское «Динамо».
Содержание
Группа «А». Итоговая таблица
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 |
«Динамо» Москва |  |
6:2 | 3:1 | 2:0 | 5:1 | 6 | 6 | 0 | 0 | 22-5 | 18 | ||
 |
«Динамо» Киев | 1:5 | |
1:3 | 1:0 | 6 | 4 | 0 | 2 | 18-11 | 14 | |||
 |
«Спартак» Москва | 0:1 | |
0:3 | 6:1 | 6 | 3 | 1 | 2 | 12-7 | 13 | |||
| 4 | ЦДКА Москва | 1:6 | |
0:3 | 6:2 | 6 | 2 | 1 | 3 | 13-18 | 11 | |||
| 5 | «Локомотив» Москва | 0:2 | 0:2 | |
6 | 2 | 0 | 4 | 7-11 | 10 | ||||
| 6 | «Динамо» Ленинград | 1:1 | 3:1 | |
0:1 | 6 | 1 | 1 | 4 | 5-12 | 9 | |||
| 7 | «Красная заря» Ленинград | 2:7 | 1:1 | 1:2 | |
6 | 1 | 1 | 4 | 8-21 | 9 |
- Система начисления очков: 3 за победу, 2 за ничью, 1 за поражение и 0 за неявку.
- Предусматривался переходный матч аутсайдера группы «А» и победителя группы «Б», но в итоге увеличили группу «А» путём добавления тбилисского «Динамо».
«Динамо» (Москва): А. Квасников (5 матчей), Е. Фокин (2), Л. Корчебоков (5), В. Тетерин (5), П. Коротков (4), А. Лапшин (5), Е. Елисеев (6), А. Ремин (6), В. Дубинин (1), М. Семичастный (6, 6 забитых мячей), М. Якушин (5, 1), В. Павлов (6, 5), С. Ильин (6, 4), Алексей Пономарёв (1), В. Смирнов (6, 5)
Лучший бомбардир — Михаил Семичастный («Динамо» (М)) — 6 голов в 6 матчах.
Группа «Б». Итоговая таблица
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | - | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Динамо» Тбилиси | |
1:1 | 5:0 | 6 | 5 | 1 | 0 | 19-4 | 17 | |||||
| 2 | ЗИС Москва | 1:2 | |
2:0 | 1:2 | 2:0 | 6 | 3 | 1 | 2 | 10-7 | 13 | |||
| 3 | «Сталинец» Ленинград | 1:3 | 0:0 | |
2:1 | 3:2 | 6 | 2 | 3 | 1 | 9-9 | 13 | |||
| 4 | «Сталинец» Москва | 2:4 | 2:2 | |
1:1 | 1:0 | 1:1 | 6 | 1 | 4 | 1 | 8-9 | 12 | ||
| 5 | «Серп и Молот» Москва | 0:2 | |
1:1 | 4:0 | 6 | 1 | 2 | 3 | 7-8 | 10 | ||||
| 6 | «Спартак» Ленинград | 1:6 | 1:1 | |
6 | 1 | 2 | 3 | 8-17 | 10 | |||||
| 7 | «Динамо» Днепропетровск | 1:2 | 1:1 | 5:1 | |
6 | 1 | 1 | 4 | 7-14 | 9 | ||||
| Снята | «Динамо» Харьков | 2:6 | |
3 | 0 | 1 | 2 | 3-9 | 4 |
По итогам турнира:
- «Динамо» Тбилиси перешло в группу «А».
- «Динамо» Днепропетровск и снятое с турнира после 3-х матчей «Динамо» Харьков опустились в группу «В».
- В группу «Б» перешли «Динамо» Ростов-на-Дону, «Строители» Баку, а также был включен «Серп и Молот» Харьков.
Группа «В». Итоговая таблица
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Динамо» Ростов-на-Дону | |
4:3 | 1:3 | 1:0 | 7 | 5 | 1 | 1 | 19-12 | 18 | ||||
| 2 | «Строители» Баку | 1:1 | |
6:0 | 2:3 | 7 | 4 | 1 | 2 | 18-10 | 16 | ||||
| 3 | «Динамо» Одесса | 5:0 | |
1:1 | 0:1 | 3:1 | 7 | 3 | 2 | 1 | 15-9 | 15 | |||
| 4 | «Динамо» Казань | 1:3 | 2:2 | |
1:1 | 4:1 | 2:1 | 7 | 3 | 3 | 3 | 14-15 | 15 | ||
| 5 | «Локомотив» Тбилиси | 2:4 | 0:1 | 6:1 | |
2:2 | 7 | 2 | 3 | 2 | 14-11 | 14 | |||
| 6 | «Спартак» Харьков | 1:2 | 2:2 | |
1:1 | 7 | 1 | 3 | 3 | 8-16 | 12 | ||||
| 7 | «Угольщики» Горловка | 2:6 | 0:5 | 4:2 | |
7 | 2 | 1 | 4 | 14-24 | 12 | ||||
| 8 | «Локомотив» Киев | 0:1 | 0:1 | 2:4 | |
7 | 1 | 1 | 5 | 7-12 | 10 |
По итогам турнира:
- «Динамо» Ростов-на-Дону и «Строители» Баку повысились в группу «Б».
- «Угольщики» Горловка по окончании турнира перед осенним чемпионатом СССР был переведен в областной центр и сменил название на «Стахановец» Сталино, а возрождённым вновь горловчанам предоставили осенью место во Второй группе Чемпионата УССР.
- «Локомотив» Киев перешел в группу «Г».
Группа «Г». Итоговая таблица
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | ХТЗ Харьков | |
2:0 | 2:1 | 4 | 3 | 1 | 0 | 9-3 | 11 | ||
| 2 | «Крылья Советов» Москва | 1:1 | |
2:1 | 4 | 2 | 1 | 1 | 5-4 | 9 | ||
| 3 | «Динамо» Пятигорск | 1:2 | |
4 | 2 | 0 | 2 | 11-8 | 8 | |||
| 4 | «Сталь» (Завод им. Ленина) Днепропетровск | 1:0 | 1:3 | |
+:- | 4 | 2 | 0 | 2 | 3-5 | 8 | |
| 5 | ГАЗ Горький | 1:4 | 3:7 | |
4 | 0 | 0 | 4 | 5-13 | 3(-1) |
По итогам турнира:
- «Динамо» Пятигорск было повышено в группу «В».
- «Крылья Советов» Москва исключены из осеннего розыгрыша.
- ГАЗ Горький был заменен на «Динамо» Горький.
- Группу «Г» пополнили «Дзержинец» Сталинград и победитель Второй группы чемпионата УССР-1935 «Сталь» Константиновка.
Напишите отзыв о статье "Чемпионат СССР по футболу 1936 (весна)"
Ссылки
- Летопись Акселя Вартаняна:
- [www.sport-express.ru/art.shtml?72585 Год 1936. Часть 1. Детище «Спартака» и комсомола] — «Спорт-экспресс Футбол», 15.08.2003
- [www.sport-express.ru/art.shtml?72586 Год 1936. Часть 1. Детище «Спартака» и комсомола, прод.] — «Спорт-экспресс Футбол», 15.08.2003
- [www.sport-express.ru/art.shtml?73354 Год 1936. Часть 2. В борьбе с пьяницами и перебежчиками] — «Спорт-экспресс Футбол», 29.08.2003
- [www.sport-express.ru/art.shtml?73355 Год 1936. Часть 2. В борьбе с пьяницами и перебежчиками, прод.] — «Спорт-экспресс Футбол», 29.08.2003
- [www.sport-express.ru/art.shtml?74127 Год 1936. Часть 3. Всё впервые] — «Спорт-экспресс Футбол», 12.09.2003
- [www.sport-express.ru/art.shtml?74128 Год 1936. Часть 3. Всё впервые, прод.] — «Спорт-экспресс Футбол», 12.09.2003
- [www.sport-express.ru/art.shtml?74887 Год 1936. Часть 4. Первенец с отклонениями] — «Спорт-экспресс Футбол», 26.09.2003
- [www.sport-express.ru/art.shtml?74888 Год 1936. Часть 4. Первенец с отклонениями, прод.] — «Спорт-экспресс Футбол», 26.09.2003
- [www.klisf.info/tourns/urs/1936/10c.htm Календарь турнира]
- [www.rsssf.com/tabless/su36.html На www.rsssf.com]
- [wildstat.ru/p/2001/ch/URS_1_1936_1/stg/all/tour/all Результаты на WildStat.ru]
- [www.fc-dynamo.ru/champ/rezult.php?gd=1936%E2 Протоколы всех матчей высшего дивизиона]
См. также
Литература
Пирогов Б. А. «Футбол». — М.: Советский спорт, 1995. ISBN 5-85009-446-6
| ||||||
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по футболу 1936 (весна)
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
