Чемпионат СССР по футболу 1949 (первая группа)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

11-й чемпионат СССР по футболу был разыгран с 17 апреля по 14 октября 1949 года. Победителем турнира стало московское «Динамо» (пятый чемпионский титул).



Итоговая таблица

М Команда 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 И В Н П М О
Динамо (Москва) 3:1 5:4 2:1 8:0 4:1 4:1 1:0 2:2 5:0 1:1 3:0 1:1 2:1 2:0 7:1 6:0 10:1 34 26 5 3 104-30 57
ЦДКА 2:1 1:0 2:2 1:1 2:0 2:3 3:0 2:0 0:1 8:0 5:1 2:1 4:0 4:1 0:0 4:0 4:0 34 22 7 5 86-30 51
Спартак (Москва) 1:4 1:2 3:3 2:1 0:1 3:0 1:0 8:1 5:0 3:0 2:2 8:2 4:1 2:1 2:2 6:1 0:0 34 21 7 6 93-43 49
4 Торпедо (Москва) 0:1 2:4 0:0 1:1 2:2 1:0 0:2 0:2 6:1 2:0 3:0 1:1 1:0 2:2 2:1 2:0 5:0 34 16 10 8 64-42 42
5 Зенит (Ленинград) 1:6 3:3 5:0 0:1 2:2 2:0 2:1 3:2 1:0 1:3 0:3 1:0 3:0 3:0 2:0 1:0 2:0 34 17 8 9 48-48 42
6 Динамо (Тбилиси) 0:1 1:6 2:3 2:2 0:1 6:1 2:0 1:1 6:0 1:0 1:1 0:3 0:0 6:1 2:1 2:0 5:0 34 15 10 9 62-45 40
7 Динамо (Киев) 2:6 0:2 0:0 2:2 1:0 1:0 0:4 2:1 1:1 1:1 4:3 1:0 2:1 4:0 2:0 1:0 2:0 34 17 6 11 48-47 40
8 ВВС 0:2 1:1 1:4 4:3 2:2 3:2 1:2 3:0 1:0 1:0 0:0 3:1 0:0 3:1 3:0 5:0 3:1 34 13 9 12 48-42 35
9 Динамо (Ленинград) 1:0 1:3 1:2 3:1 0:0 0:0 0:4 1:1 1:1 3:2 1:1 2:0 2:1 0:2 2:4 2:0 5:0 34 12 10 12 53-53 34
10 Крылья Советов (Куйбышев) 1:2 1:0 0:6 0:1 2:2 2:2 2:2 2:2 1:2 1:1 2:0 0:0 3:0 2:0 4:2 3:2 2:1 34 10 12 12 40-61 32
11 Локомотив (Москва) 1:4 1:1 4:6 2:1 6:1 1:1 0:3 5:0 1:3 2:0 5:0 4:1 1:1 6:0 1:2 2:0 1:1 34 11 8 15 59-56 30
12 Локомотив (Харьков) 2:1 0:1 0:0 2:3 0:1 0:1 1:2 0:0 3:1 0:0 0:5 2:0 1:1 3:0 2:0 0:0 3:0 34 10 10 14 41-51 30
13 Торпедо (Сталинград) 0:0 3:1 0:2 1:2 1:2 1:2 0:2 1:1 1:0 3:1 0:0 4:1 0:0 1:0 2:0 1:2 0:0 34 8 10 16 36-52 26
14 Нефтяник (Баку) 1:1 1:2 1:4 1:1 0:0 0:1 0:1 1:0 1:1 0:0 2:0 1:2 4:1 3:0 2:1 0:1 0:0 34 6 12 16 26-42 24
15 Динамо (Минск) 0:2 0:0 0:5 1:4 2:0 2:2 0:0 0:1 2:2 2:2 3:0 2:1 3:1 2:1 3:2 1:2 0:2 34 8 6 20 36-73 22
16 Динамо (Ереван) 3:4 0:6 1:2 0:3 0:1 1:2 2:1 2:1 0:4 1:1 3:1 1:3 1:1 1:0 0:2 2:0 1:0 34 8 5 21 36-70 21
17 Даугава (Рига) 0:2 0:3 1:3 0:1 0:1 1:3 1:0 1:0 1:1 1:2 1:0 0:3 1:1 0:1 3:2 1:1 1:1 34 7 5 22 21-64 19
18 Шахтёр (Сталино) 0:1 1:4 0:1 0:3 1:2 2:3 1:0 1:1 0:5 1:2 0:2 1:1 2:3 0:0 2:1 1:0 1:0 34 5 8 21 21-73 18

Лучший бомбардирНикита СимонянСпартак» (Москва)) — 26 голов в 32 матчах.

Матчи

Дата Тур Команда 1 Счёт Команда 2
17.04 1 Динамо (Киев) 2:1 (2:0) Динамо (Ленинград)
17.04 1 Динамо (Тбилиси) 2:2 (1:1) Торпедо (Москва)
17.04 1 Локомотив (Харьков) 0:0 Спартак
17.04 1 Нефтяник 1:0 (0:0) ВВС
17.04 1 Торпедо (Сталинград) 1:0 (0:0) Динамо (Минск)
17.04 1 Шахтёр 0:2 (0:0) Локомотив (Москва)
17.04 6 Динамо (Ереван) 0:1 (0:0) Зенит
21.04 2 Динамо (Ереван) 0:3 (0:0) Торпедо (Москва)
21.04 2 Динамо (Киев) 1:1 (0:1) Локомотив (Москва)
21.04 2 Динамо (Тбилиси) 2:0 (0:0) ВВС
21.04 2 Локомотив (Харьков) 3:0 (3:0) Динамо (Минск)
21.04 2 Нефтяник 0:0 Зенит
21.04 2 Шахтёр 0:1 (0:0) Спартак
22.04 2 Торпедо (Сталинград) 1:0 (0:0) Динамо (Ленинград)
23.04 1 Крылья Советов 1:2 (1:1) Динамо (Москва)
24.04 4 Динамо (Ереван) 2:1 (1:0) ВВС
24.04 8 Даугава 0:3 (0:1) ЦДКА
25.04 3 Динамо (Киев) 0:0 Спартак
25.04 3 Динамо (Тбилиси) 0:1 (0:1) Зенит
25.04 3 Нефтяник 1:1 (1:1) Торпедо (Москва)
25.04 3 Шахтёр 2:1 (1:1) Динамо (Минск)
26.04 6 Локомотив (Харьков) 3:1 (1:1) Динамо (Ленинград)
26.04 6 Торпедо (Сталинград) 0:0 Локомотив (Москва)
29.04 3 Даугава 1:1 (0:0) Динамо (Ереван)
30.04 4 Торпедо (Сталинград) 0:2 (0:2) Спартак
02.05 4 Динамо (Минск) 2:2 (1:0) Динамо (Ленинград)
02.05 4 Динамо (Тбилиси) 1:1 (0:1) Локомотив (Харьков)
02.05 4 Крылья Советов 1:1 (1:0) Локомотив (Москва)
02.05 7 Динамо (Москва) 3:1 (1:0) ЦДКА
02.05 8 Динамо (Киев) 2:0 (1:0) Шахтёр
02.05 16 Даугава 0:1 (0:1) Нефтяник
04.05 4 Торпедо (Москва) 1:1 (1:1) Зенит
05.05 6 ВВС 3:1 (1:0) Шахтёр
06.05 5 Динамо (Минск) 3:2 Динамо (Ереван)
06.05 5 ЦДКА 2:1 (1:1) Торпедо (Сталинград)
06.05 10 Локомотив (Москва) 1:1 (0:0) Нефтяник
07.05 5 Динамо (Москва) 3:0 (1:0) Локомотив (Харьков)
08.05 5 Спартак 0:1 (0:0) Динамо (Тбилиси)
08.05 11 Крылья Советов 2:2 (2:1) Динамо (Киев)
08.05 13 Динамо (Ленинград) 0:0 Зенит
09.05 16 Торпедо (Москва) 5:0 Шахтёр
10.05 7 Локомотив (Москва) 1:2 (0:1) Динамо (Ереван)
10.05 10 Динамо (Минск) 1:2 (0:1) Даугава
11.05 3 ВВС 0:0 Локомотив (Харьков)
12.05 3 Крылья Советов 0:0 Торпедо (Сталинград)
12.05 6 ЦДКА 2:0 (2:0) Динамо (Тбилиси)
13.05 6 Спартак 4:1 (1:1) Нефтяник
13.05 11 Зенит 2:0 (2:0) Шахтёр
14.05 7 Динамо (Ленинград) 2:0 (1:0) Даугава
14.05 14 Динамо (Москва) 7:1 (5:0) Динамо (Ереван)
15.05 7 ВВС 1:2 (1:2) Динамо (Киев)
15.05 11 Локомотив (Москва) 5:0 (2:0) Локомотив (Харьков)
16.05 11 Торпедо (Москва) 1:1 (1:1) Торпедо (Сталинград)
16.05 17 Динамо (Минск) 2:2 (0:0) Динамо (Тбилиси)
17.05 7 Спартак 5:0 (1:0) Крылья Советов
18.05 4 Нефтяник 1:2 (1:2) ЦДКА
18.05 10 Шахтёр 1:0 (0:0) Динамо (Ереван)
19.05 6 Динамо (Москва) 4:1 (2:0) Динамо (Киев)
19.05 7 Зенит 1:0 (1:0) Торпедо (Сталинград)
20.05 7 Локомотив (Харьков) 2:3 (0:2) Торпедо (Москва)
20.05 10 ВВС 1:0 (1:0) Крылья Советов
20.05 10 Динамо (Ленинград) 0:0 Динамо (Тбилиси)
21.05 5 Локомотив (Москва) 2:0 (1:0) Даугава
23.05 1 Динамо (Ереван) 0:6 (0:4) ЦДКА
24.05 8 ВВС 1:4 (1:1) Спартак
24.05 8 Зенит 1:0 (1:0) Крылья Советов
24.05 8 Локомотив (Харьков) 2:0 (1:0) Торпедо (Сталинград)
24.05 8 Нефтяник 1:1 (0:1) Динамо (Москва)
25.05 4 Даугава 1:0 (0:0) Динамо (Киев)
25.05 7 Шахтёр 2:3 (1:2) Динамо (Тбилиси)
25.05 8 Динамо (Ленинград) 3:2 (2:0) Локомотив (Москва)
25.05 8 Динамо (Минск) 1:4 (1:2) Торпедо (Москва)
28.05 9 Локомотив (Харьков) 0:1 (0:1) Зенит
28.05 9 Нефтяник 2:1 (2:1) Динамо (Ереван)
29.05 9 Даугава 1:2 (1:1) Крылья Советов
29.05 9 Динамо (Киев) 4:0 (1:0) Динамо (Минск)
29.05 9 Динамо (Тбилиси) 0:1 (0:1) Динамо (Москва)
29.05 9 Спартак 8:1 (5:1) Динамо (Ленинград)
29.05 9 Торпедо (Сталинград) 1:1 (0:1) ВВС
29.05 9 Шахтёр 1:4 (1:1) ЦДКА
30.05 9 Локомотив (Москва) 2:1 (0:0) Торпедо (Москва)
02.06 8 Динамо (Ереван) 1:2 (1:1) Динамо (Тбилиси)
02.06 10 Зенит 5:0 (3:0) Спартак
02.06 10 Локомотив (Харьков) 0:1 (0:0) ЦДКА
02.06 11 ВВС 5:0 (4:0) Даугава
03.06 6 Динамо (Минск) 2:2 (2:1) Крылья Советов
03.06 10 Торпедо (Сталинград) 0:0 Динамо (Москва)
05.06 10 Динамо (Киев) 2:2 (1:0) Торпедо (Москва)
05.06 11 Динамо (Ереван) 0:4 (0:2) Динамо (Ленинград)
06.06 1 Зенит 1:0 (0:0) Даугава
06.06 11 Динамо (Тбилиси) 0:0 Нефтяник
06.06 14 Локомотив (Харьков) 3:0 (0:0) Шахтёр
06.06 17 ВВС 1:0 (0:0) Локомотив (Москва)
07.06 2 ЦДКА 0:1 (0:0) Крылья Советов
08.06 11 Динамо (Москва) 2:0 (0:0) Динамо (Минск)
10.06 12 Нефтяник 1:1 (1:1) Динамо (Ленинград)
10.06 12 Спартак 2:2 (2:0) Динамо (Ереван)
11.06 12 Динамо (Киев) 1:0 (0:0) Динамо (Тбилиси)
11.06 12 Крылья Советов 0:1 (0:1) Торпедо (Москва)
11.06 12 Торпедо (Сталинград) 0:0 Шахтёр
11.06 12 ЦДКА 8:0 (3:0) Локомотив (Москва)
12.06 12 Даугава 0:3 (0:0) Локомотив (Харьков)
12.06 12 Динамо (Минск) 0:1 (0:1) ВВС
12.06 12 Динамо (Москва) 8:0 (3:0) Зенит
15.06 5 Крылья Советов 1:2 (0:1) Динамо (Ленинград)
15.06 13 Динамо (Киев) 2:0 (1:0) Динамо (Ереван)
15.06 13 Локомотив (Москва) 1:1 (0:1) Динамо (Тбилиси)
15.06 13 Торпедо (Сталинград) 0:0 Нефтяник
16.06 13 Даугава 1:1 (0:0) Шахтёр
16.06 13 Динамо (Минск) 0:5 (0:2) Спартак
16.06 13 Торпедо (Москва) 2:4 (0:1) ЦДКА
17.06 13 ВВС 0:2 (0:0) Динамо (Москва)
19.06 14 Динамо (Киев) 1:0 (1:0) Торпедо (Сталинград)
19.06 14 Торпедо (Москва) 0:2 (0:0) Динамо (Ленинград)
20.06 14 Даугава 1:3 Динамо (Тбилиси)
20.06 14 Зенит 3:0 (2:0) Динамо (Минск)
20.06 14 Крылья Советов 3:0 (1:0) Нефтяник
20.06 14 Спартак 3:0 (1:0) Локомотив (Москва)
20.06 17 Динамо (Ереван) 1:3 (1:2) Локомотив (Харьков)
21.06 14 ЦДКА 3:0 (1:0) ВВС
22.06 4 Шахтёр 0:1 (0:0) Динамо (Москва)
25.06 15 ВВС 2:2 (1:1) Зенит
25.06 15 Даугава 1:3 (0:2) Спартак
25.06 15 Нефтяник 1:2 (0:2) Локомотив (Харьков)
25.06 15 ЦДКА 2:3 (2:2) Динамо (Киев)
25.06 15 Шахтёр 0:5 (0:3) Динамо (Ленинград)
26.06 15 Динамо (Ереван) 1:1 (1:1) Торпедо (Сталинград)
26.06 15 Динамо (Тбилиси) 6:0 (0:0) Крылья Советов
26.06 15 Торпедо (Москва) 0:1 (0:0) Динамо (Москва)
29.06 16 Зенит 1:3 (0:0) Локомотив (Москва)
29.06 16 ЦДКА 4:1 (2:0) Динамо (Минск)
30.06 5 Шахтёр 0:0 Нефтяник
30.06 16 Динамо (Ереван) 1:1 (0:0) Крылья Советов
30.06 16 Динамо (Ленинград) 1:1 (1:1) ВВС
30.06 16 Динамо (Тбилиси) 0:3 (0:2) Торпедо (Сталинград)
30.06 16 Локомотив (Харьков) 1:2 (0:1) Динамо (Киев)
30.06 16 Спартак 1:4 (0:3) Динамо (Москва)
01.07 6 Торпедо (Москва) 2:0 (2:0) Даугава
03.07 15 Динамо (Минск) 3:0 (0:0) Локомотив (Москва)
03.07 17 Зенит 3:3 (0:3) ЦДКА
04.07 17 Динамо (Ленинград) 1:0 (0:0) Динамо (Москва)
04.07 17 Шахтёр 1:2 Крылья Советов
05.07 17 Спартак 3:3 (2:1) Торпедо (Москва)
05.07 17 Торпедо (Сталинград) 1:2 (0:0) Даугава
06.07 17 Динамо (Киев) 2:1 (1:0) Нефтяник
08.07 3 Динамо (Ленинград) 1:3 (0:2) ЦДКА
08.07 3 Локомотив (Москва) 1:4 (0:2) Динамо (Москва)
08.07 13 Локомотив (Харьков) 0:0 Крылья Советов
09.07 5 ВВС 4:3 (2:1) Торпедо (Москва)
10.07 5 Зенит 2:0 (1:0) Динамо (Киев)
10.07 7 Динамо (Минск) 2:1 (1:1) Нефтяник
12.07 2 Даугава 0:2 (0:1) Динамо (Москва)
12.07 18 Локомотив (Москва) 1:1 (0:0) Шахтёр
13.07 11 ЦДКА 1:0 (1:0) Спартак
13.07 18 Динамо (Ленинград) 0:4 (0:3) Динамо (Киев)
14.07 18 Зенит 2:0 (0:0) Динамо (Ереван)
14.07 18 Торпедо (Москва) 2:2 (1:0) Динамо (Тбилиси)
14.07 23 Динамо (Минск) 3:1 (1:0) Торпедо (Сталинград)
15.07 33 ВВС 0:0 Нефтяник
16.07 18 Динамо (Москва) 5:0 (3:0) Крылья Советов
16.07 18 Спартак 2:2 (0:0) Локомотив (Харьков)
16.07 18 ЦДКА 4:0 (2:0) Даугава
17.07 33 Динамо (Минск) 0:2 (0:1) Шахтёр
18.07 19 Динамо (Ленинград) 2:0 (2:0) Торпедо (Сталинград)
18.07 19 Локомотив (Москва) 0:3 (0:2) Динамо (Киев)
18.07 19 Торпедо (Москва) 2:1 (2:1) Динамо (Ереван)
19.07 19 ВВС 3:2 (1:1) Динамо (Тбилиси)
19.07 19 Зенит 3:0 (1:0) Нефтяник
21.07 21 Крылья Советов 3:2 (1:0) Даугава
21.07 26 Спартак 0:0 Шахтёр
21.07 34 Динамо (Ленинград) 1:1 (0:1) Локомотив (Харьков)
22.07 21 Динамо (Минск) 0:0 Динамо (Киев)
22.07 25 ЦДКА 2:1 (2:1) Динамо (Москва)
23.07 21 Торпедо (Москва) 1:0 (0:0) Нефтяник
23.07 26 Зенит 2:2 (1:2) Динамо (Тбилиси)
24.07 20 Локомотив (Москва) 4:1 (1:0) Торпедо (Сталинград)
25.07 20 Динамо (Ленинград) 5:0 Шахтёр
25.07 21 ВВС 3:0 (1:0) Динамо (Ереван)
25.07 22 Динамо (Минск) 2:1 (1:0) Локомотив (Харьков)
26.07 20 Крылья Советов 1:0 (1:0) ЦДКА
26.07 20 Спартак 3:0 (1:0) Динамо (Киев)
27.07 20 Нефтяник 0:1 (0:0) Даугава
28.07 20 Зенит 0:1 (0:1) Торпедо (Москва)
28.07 22 Динамо (Москва) 1:0 (0:0) ВВС
29.07 21 Спартак 8:2 (6:0) Торпедо (Сталинград)
29.07 24 Локомотив (Харьков) 0:1 (0:1) Динамо (Тбилиси)
30.07 26 Локомотив (Москва) 2:0 (1:0) Крылья Советов
31.07 22 Динамо (Ереван) 2:0 (1:0) Даугава
01.08 21 Локомотив (Харьков) 2:1 (1:1) Динамо (Москва)
01.08 22 Шахтёр 0:3 (0:0) Торпедо (Москва)
02.08 22 Зенит 3:2 (1:1) Динамо (Ленинград)
03.08 22 Динамо (Киев) 1:1 (1:1) Крылья Советов
03.08 22 Динамо (Тбилиси) 2:3 (0:3) Спартак
03.08 22 Торпедо (Сталинград) 3:1 (1:0) ЦДКА
04.08 22 Нефтяник 2:0 (2:0) Локомотив (Москва)
04.08 24 Динамо (Ереван) 0:2 (0:1) Динамо (Минск)
05.08 28 Динамо (Москва) 10:1 (5:0) Шахтёр
04.08 27 Даугава 1:0 (0:0) ВВС
07.08 21 Динамо (Тбилиси) 1:6 (1:0) ЦДКА
07.08 23 Торпедо (Москва) 3:0 (2:0) Локомотив (Харьков)
07.08 24 Нефтяник 1:4 (1:3) Спартак
07.08 24 Торпедо (Сталинград) 3:1 (1:0) Крылья Советов
08.08 23 Динамо (Киев) 0:4 (0:2) ВВС
08.08 25 Динамо (Ереван) 3:1 (1:0) Локомотив (Москва)
08.08 29 Даугава 1:1 (1:1) Динамо (Ленинград)
09.08 21 Шахтёр 1:2 (1:1) Зенит
11.08 23 Динамо (Ереван) 1:2 (1:2) Спартак
11.08 24 Даугава 0:1 (0:0) Торпедо (Москва)
11.08 25 Динамо (Тбилиси) 6:1 (3:1) Динамо (Минск)
11.08 27 Динамо (Киев) 2:6 (1:4) Динамо (Москва)
12.08 19 ЦДКА 5:1 (4:1) Локомотив (Харьков)
12.08 25 Динамо (Ленинград) 1:1 Крылья Советов
13.08 24 Локомотив (Москва) 5:0 (1:0) ВВС
13.08 27 Торпедо (Сталинград) 1:2 (0:1) Зенит
14.08 18 Нефтяник 3:0 (0:0) Динамо (Минск)
15.08 24 Шахтёр 1:0 (1:0) Динамо (Киев)
15.08 28 Спартак 6:1 (2:1) Даугава
16.08 24 ЦДКА 2:0 (2:0) Динамо (Ленинград)
17.08 20 Динамо (Москва) 4:1 (1:0) Динамо (Тбилиси)
17.08 30 Локомотив (Харьков) 0:5 Локомотив (Москва)
18.08 18 ВВС 3:1 (0:0) Торпедо (Сталинград)
18.08 23 Крылья Советов 2:2 (1:1) Зенит
18.08 30 Динамо (Ереван) 1:0 (0:0) Нефтяник
19.08 25 Торпедо (Москва) 1:0 (0:0) Динамо (Киев)
20.08 23 ЦДКА 4:0 (0:0) Шахтёр
21.08 21 Локомотив (Москва) 1:3 (0:2) Динамо (Ленинград)
21.08 25 Спартак 1:0 (0:0) ВВС
22.08 20 Локомотив (Харьков) 2:0 (0:0) Динамо (Ереван)
22.08 25 Даугава 0:1 (0:0) Зенит
22.08 26 Торпедо (Москва) 2:2 (0:2) Динамо (Минск)
22.08 27 Крылья Советов 2:2 Динамо (Тбилиси)
23.08 23 Динамо (Москва) 2:1 (2:0) Нефтяник
25.08 19 Крылья Советов 2:1 (2:1) Шахтёр
25.08 23 Даугава 1:0 (0:0) Локомотив (Москва)
25.08 26 Локомотив (Харьков) 0:0 ВВС
26.08 26 Динамо (Ленинград) 2:4 (1:3) Динамо (Ереван)
26.08 26 Динамо (Москва) 1:1 (0:1) Торпедо (Сталинград)
28.08 27 Шахтёр 1:1 (0:0) Локомотив (Харьков)
29.08 26 Динамо (Киев) 1:0 Даугава
29.08 27 Локомотив (Москва) 6:0 (2:0) Динамо (Минск)
30.08 27 Динамо (Ленинград) 2:1 (0:1) Нефтяник
30.08 32 Торпедо (Сталинград) 1:2 (0:1) Динамо (Тбилиси)
03.09 29 Шахтёр 1:1 (0:0) ВВС
05.09 28 Крылья Советов 4:2 (2:1) Динамо (Ереван)
05.09 28 Локомотив (Харьков) 1:1 (1:1) Нефтяник
07.09 28 ВВС 1:1 (1:0) ЦДКА
08.09 29 Крылья Советов 0:6 (0:2) Спартак
08.09 29 Торпедо (Москва) 2:0 (1:0) Локомотив (Москва)
09.09 29 Динамо (Киев) 4:3 (1:2) Локомотив (Харьков)
09.09 29 Нефтяник 0:1 Динамо (Тбилиси)
09.09 29 Торпедо (Сталинград) 2:0 Динамо (Ереван)
11.09 30 Даугава 3:2 (3:2) Динамо (Минск)
11.09 30 Динамо (Москва) 2:2 (2:1) Динамо (Ленинград)
12.09 30 Торпедо (Москва) 6:1 (3:1) Крылья Советов
13.09 30 Динамо (Тбилиси) 6:1 (4:1) Динамо (Киев)
13.09 30 Зенит 2:1 (2:0) ВВС
13.09 30 Спартак 1:2 (1:0) ЦДКА
13.09 30 Шахтёр 2:3 (1:2) Торпедо (Сталинград)
16.09 31 Динамо (Москва) 2:1 (0:0) Торпедо (Москва)
16.09 31 Зенит 0:3 (0:1) Локомотив (Харьков)
16.09 31 Нефтяник 0:0 Крылья Советов
17.09 31 ВВС 3:0 (2:0) Динамо (Ленинград)
17.09 31 Даугава 1:1 (0:0) Торпедо (Сталинград)
17.09 31 Динамо (Ереван) 2:1 (1:1) Динамо (Киев)
17.09 31 Динамо (Минск) 0:0 ЦДКА
17.09 31 Динамо (Тбилиси) 5:0 (4:0) Шахтёр
17.09 31 Локомотив (Москва) 4:6 (0:2) Спартак
20.09 32 Динамо (Москва) 1:1 (0:0) Локомотив (Москва)
21.09 32 Динамо (Ереван) 1:0 (0:0) Шахтёр
21.09 32 Динамо (Ленинград) 1:2 (1:1) Спартак
21.09 32 Динамо (Минск) 2:0 (1:0) Зенит
21.09 32 Крылья Советов 2:2 (1:1) ВВС
21.09 32 Локомотив (Харьков) 0:0 Даугава
21.09 32 Нефтяник 0:1 (0:0) Динамо (Киев)
21.09 32 ЦДКА 2:2 (1:0) Торпедо (Москва)
25.09 25 Нефтяник 0:0 Шахтёр
25.09 33 Динамо (Ереван) 3:4 (3:1) Динамо (Москва)
25.09 33 Динамо (Ленинград) 3:1 (1:0) Торпедо (Москва)
25.09 33 Динамо (Тбилиси) 2:0 (1:0) Даугава
25.09 33 Крылья Советов 2:0 (2:0) Локомотив (Харьков)
25.09 33 Локомотив (Москва) 1:1 (0:1) ЦДКА
25.09 33 Спартак 2:1 (2:0) Зенит
25.09 33 Торпедо (Сталинград) 0:2 (0:0) Динамо (Киев)
26.09 20 ВВС 3:1 Динамо (Минск)
29.09 23 Динамо (Тбилиси) 1:1 (0:0) Динамо (Ленинград)
29.09 34 Динамо (Киев) 0:2 (0:1) ЦДКА
29.09 34 Локомотив (Москва) 6:1 (3:0) Зенит
29.09 34 Нефтяник 4:1 Торпедо (Сталинград)
30.09 34 Крылья Советов 2:0 Динамо (Минск)
30.09 34 Торпедо (Москва) 0:2 (0:2) ВВС
30.09 34 Шахтёр 1:0 (1:0) Даугава
01.10 34 Динамо (Москва) 5:4 (1:1) Спартак
03.10 25 Торпедо (Сталинград) 4:1 Локомотив (Харьков)
03.10 34 Динамо (Тбилиси) 2:1 Динамо (Ереван)
04.10 26 ЦДКА 4:0 (1:0) Нефтяник
05.10 19 Спартак 2:1 (1:0) Динамо (Минск)
06.10 24 Зенит 1:6 (1:3) Динамо (Москва)
06.10 28 Торпедо (Сталинград) 1:2 Торпедо (Москва)
07.10 28 Динамо (Тбилиси) 1:0 Локомотив (Москва)
08.10 27 ЦДКА 0:0 Динамо (Ереван)
09.10 28 Динамо (Ленинград) 0:2 (0:0) Динамо (Минск)
10.10 19 Динамо (Москва) 6:0 (4:0) Даугава
10.10 27 Торпедо (Москва) 0:0 Спартак
10.10 28 Динамо (Киев) 1:0 (1:0) Зенит
14.10 29 Динамо (Минск) 0:2 (0:1) Динамо (Москва)
14.10 29 ЦДКА 1:1 (0:0) Зенит

Напишите отзыв о статье "Чемпионат СССР по футболу 1949 (первая группа)"

Ссылки

  • [www.klisf.info/tourns/urs/1949/10c.htm Календарь игр]
  • [www.rsssf.com/tabless/su49.html На www.rsssf.com]
  • [wildstat.ru/p/2001/ch/URS_1_1949/stg/all/tour/all Результаты на WildStat.ru]

Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по футболу 1949 (первая группа)

Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.


Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший. Лошади питались тоже вторую неделю соломенными крышами с домов, были безобразно худы и покрыты еще зимнею, клоками сбившеюся шерстью.
Несмотря на такое бедствие, солдаты и офицеры жили точно так же, как и всегда; так же и теперь, хотя и с бледными и опухлыми лицами и в оборванных мундирах, гусары строились к расчетам, ходили на уборку, чистили лошадей, амуницию, таскали вместо корма солому с крыш и ходили обедать к котлам, от которых вставали голодные, подшучивая над своею гадкой пищей и своим голодом. Также как и всегда, в свободное от службы время солдаты жгли костры, парились голые у огней, курили, отбирали и пекли проросший, прелый картофель и рассказывали и слушали рассказы или о Потемкинских и Суворовских походах, или сказки об Алеше пройдохе, и о поповом батраке Миколке.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по двое, по трое, в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта и не было), кто невинными играми – в свайку и городки. Об общем ходе дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее дело войны шло плохо.
Ростов жил, попрежнему, с Денисовым, и дружеская связь их, со времени их отпуска, стала еще теснее. Денисов никогда не говорил про домашних Ростова, но по нежной дружбе, которую командир оказывал своему офицеру, Ростов чувствовал, что несчастная любовь старого гусара к Наташе участвовала в этом усилении дружбы. Денисов видимо старался как можно реже подвергать Ростова опасностям, берег его и после дела особенно радостно встречал его целым и невредимым. На одной из своих командировок Ростов нашел в заброшенной разоренной деревне, куда он приехал за провиантом, семейство старика поляка и его дочери, с грудным ребенком. Они были раздеты, голодны, и не могли уйти, и не имели средств выехать. Ростов привез их в свою стоянку, поместил в своей квартире, и несколько недель, пока старик оправлялся, содержал их. Товарищ Ростова, разговорившись о женщинах, стал смеяться Ростову, говоря, что он всех хитрее, и что ему бы не грех познакомить товарищей с спасенной им хорошенькой полькой. Ростов принял шутку за оскорбление и, вспыхнув, наговорил офицеру таких неприятных вещей, что Денисов с трудом мог удержать обоих от дуэли. Когда офицер ушел и Денисов, сам не знавший отношений Ростова к польке, стал упрекать его за вспыльчивость, Ростов сказал ему:
– Как же ты хочешь… Она мне, как сестра, и я не могу тебе описать, как это обидно мне было… потому что… ну, оттого…
Денисов ударил его по плечу, и быстро стал ходить по комнате, не глядя на Ростова, что он делывал в минуты душевного волнения.
– Экая дуг'ацкая ваша пог'ода Г'остовская, – проговорил он, и Ростов заметил слезы на глазах Денисова.


В апреле месяце войска оживились известием о приезде государя к армии. Ростову не удалось попасть на смотр который делал государь в Бартенштейне: павлоградцы стояли на аванпостах, далеко впереди Бартенштейна.
Они стояли биваками. Денисов с Ростовым жили в вырытой для них солдатами землянке, покрытой сучьями и дерном. Землянка была устроена следующим, вошедшим тогда в моду, способом: прорывалась канава в полтора аршина ширины, два – глубины и три с половиной длины. С одного конца канавы делались ступеньки, и это был сход, крыльцо; сама канава была комната, в которой у счастливых, как у эскадронного командира, в дальней, противуположной ступеням стороне, лежала на кольях, доска – это был стол. С обеих сторон вдоль канавы была снята на аршин земля, и это были две кровати и диваны. Крыша устраивалась так, что в середине можно было стоять, а на кровати даже можно было сидеть, ежели подвинуться ближе к столу. У Денисова, жившего роскошно, потому что солдаты его эскадрона любили его, была еще доска в фронтоне крыши, и в этой доске было разбитое, но склеенное стекло. Когда было очень холодно, то к ступеням (в приемную, как называл Денисов эту часть балагана), приносили на железном загнутом листе жар из солдатских костров, и делалось так тепло, что офицеры, которых много всегда бывало у Денисова и Ростова, сидели в одних рубашках.
В апреле месяце Ростов был дежурным. В 8 м часу утра, вернувшись домой, после бессонной ночи, он велел принести жару, переменил измокшее от дождя белье, помолился Богу, напился чаю, согрелся, убрал в порядок вещи в своем уголке и на столе, и с обветрившимся, горевшим лицом, в одной рубашке, лег на спину, заложив руки под голову. Он приятно размышлял о том, что на днях должен выйти ему следующий чин за последнюю рекогносцировку, и ожидал куда то вышедшего Денисова. Ростову хотелось поговорить с ним.
За шалашом послышался перекатывающийся крик Денисова, очевидно разгорячившегося. Ростов подвинулся к окну посмотреть, с кем он имел дело, и увидал вахмистра Топчеенко.
– Я тебе пг'иказывал не пускать их жг'ать этот ког'ень, машкин какой то! – кричал Денисов. – Ведь я сам видел, Лазаг'чук с поля тащил.
– Я приказывал, ваше высокоблагородие, не слушают, – отвечал вахмистр.
Ростов опять лег на свою кровать и с удовольствием подумал: «пускай его теперь возится, хлопочет, я свое дело отделал и лежу – отлично!» Из за стенки он слышал, что, кроме вахмистра, еще говорил Лаврушка, этот бойкий плутоватый лакей Денисова. Лаврушка что то рассказывал о каких то подводах, сухарях и быках, которых он видел, ездивши за провизией.
За балаганом послышался опять удаляющийся крик Денисова и слова: «Седлай! Второй взвод!»
«Куда это собрались?» подумал Ростов.
Через пять минут Денисов вошел в балаган, влез с грязными ногами на кровать, сердито выкурил трубку, раскидал все свои вещи, надел нагайку и саблю и стал выходить из землянки. На вопрос Ростова, куда? он сердито и неопределенно отвечал, что есть дело.
– Суди меня там Бог и великий государь! – сказал Денисов, выходя; и Ростов услыхал, как за балаганом зашлепали по грязи ноги нескольких лошадей. Ростов не позаботился даже узнать, куда поехал Денисов. Угревшись в своем угле, он заснул и перед вечером только вышел из балагана. Денисов еще не возвращался. Вечер разгулялся; около соседней землянки два офицера с юнкером играли в свайку, с смехом засаживая редьки в рыхлую грязную землю. Ростов присоединился к ним. В середине игры офицеры увидали подъезжавшие к ним повозки: человек 15 гусар на худых лошадях следовали за ними. Повозки, конвоируемые гусарами, подъехали к коновязям, и толпа гусар окружила их.
– Ну вот Денисов всё тужил, – сказал Ростов, – вот и провиант прибыл.
– И то! – сказали офицеры. – То то радешеньки солдаты! – Немного позади гусар ехал Денисов, сопутствуемый двумя пехотными офицерами, с которыми он о чем то разговаривал. Ростов пошел к нему навстречу.
– Я вас предупреждаю, ротмистр, – говорил один из офицеров, худой, маленький ростом и видимо озлобленный.
– Ведь сказал, что не отдам, – отвечал Денисов.
– Вы будете отвечать, ротмистр, это буйство, – у своих транспорты отбивать! Наши два дня не ели.
– А мои две недели не ели, – отвечал Денисов.
– Это разбой, ответите, милостивый государь! – возвышая голос, повторил пехотный офицер.
– Да вы что ко мне пристали? А? – крикнул Денисов, вдруг разгорячась, – отвечать буду я, а не вы, а вы тут не жужжите, пока целы. Марш! – крикнул он на офицеров.
– Хорошо же! – не робея и не отъезжая, кричал маленький офицер, – разбойничать, так я вам…
– К чог'ту марш скорым шагом, пока цел. – И Денисов повернул лошадь к офицеру.
– Хорошо, хорошо, – проговорил офицер с угрозой, и, повернув лошадь, поехал прочь рысью, трясясь на седле.
– Собака на забог'е, живая собака на забог'е, – сказал Денисов ему вслед – высшую насмешку кавалериста над верховым пехотным, и, подъехав к Ростову, расхохотался.
– Отбил у пехоты, отбил силой транспорт! – сказал он. – Что ж, не с голоду же издыхать людям?
Повозки, которые подъехали к гусарам были назначены в пехотный полк, но, известившись через Лаврушку, что этот транспорт идет один, Денисов с гусарами силой отбил его. Солдатам раздали сухарей в волю, поделились даже с другими эскадронами.
На другой день, полковой командир позвал к себе Денисова и сказал ему, закрыв раскрытыми пальцами глаза: «Я на это смотрю вот так, я ничего не знаю и дела не начну; но советую съездить в штаб и там, в провиантском ведомстве уладить это дело, и, если возможно, расписаться, что получили столько то провианту; в противном случае, требованье записано на пехотный полк: дело поднимется и может кончиться дурно».
Денисов прямо от полкового командира поехал в штаб, с искренним желанием исполнить его совет. Вечером он возвратился в свою землянку в таком положении, в котором Ростов еще никогда не видал своего друга. Денисов не мог говорить и задыхался. Когда Ростов спрашивал его, что с ним, он только хриплым и слабым голосом произносил непонятные ругательства и угрозы…
Испуганный положением Денисова, Ростов предлагал ему раздеться, выпить воды и послал за лекарем.
– Меня за г'азбой судить – ох! Дай еще воды – пускай судят, а буду, всегда буду подлецов бить, и госудаг'ю скажу. Льду дайте, – приговаривал он.
Пришедший полковой лекарь сказал, что необходимо пустить кровь. Глубокая тарелка черной крови вышла из мохнатой руки Денисова, и тогда только он был в состоянии рассказать все, что с ним было.
– Приезжаю, – рассказывал Денисов. – «Ну, где у вас тут начальник?» Показали. Подождать не угодно ли. «У меня служба, я зa 30 верст приехал, мне ждать некогда, доложи». Хорошо, выходит этот обер вор: тоже вздумал учить меня: Это разбой! – «Разбой, говорю, не тот делает, кто берет провиант, чтоб кормить своих солдат, а тот кто берет его, чтоб класть в карман!» Так не угодно ли молчать. «Хорошо». Распишитесь, говорит, у комиссионера, а дело ваше передастся по команде. Прихожу к комиссионеру. Вхожу – за столом… Кто же?! Нет, ты подумай!…Кто же нас голодом морит, – закричал Денисов, ударяя кулаком больной руки по столу, так крепко, что стол чуть не упал и стаканы поскакали на нем, – Телянин!! «Как, ты нас с голоду моришь?!» Раз, раз по морде, ловко так пришлось… «А… распротакой сякой и… начал катать. Зато натешился, могу сказать, – кричал Денисов, радостно и злобно из под черных усов оскаливая свои белые зубы. – Я бы убил его, кабы не отняли.
– Да что ж ты кричишь, успокойся, – говорил Ростов: – вот опять кровь пошла. Постой же, перебинтовать надо. Денисова перебинтовали и уложили спать. На другой день он проснулся веселый и спокойный. Но в полдень адъютант полка с серьезным и печальным лицом пришел в общую землянку Денисова и Ростова и с прискорбием показал форменную бумагу к майору Денисову от полкового командира, в которой делались запросы о вчерашнем происшествии. Адъютант сообщил, что дело должно принять весьма дурной оборот, что назначена военно судная комиссия и что при настоящей строгости касательно мародерства и своевольства войск, в счастливом случае, дело может кончиться разжалованьем.
Дело представлялось со стороны обиженных в таком виде, что, после отбития транспорта, майор Денисов, без всякого вызова, в пьяном виде явился к обер провиантмейстеру, назвал его вором, угрожал побоями и когда был выведен вон, то бросился в канцелярию, избил двух чиновников и одному вывихнул руку.
Денисов, на новые вопросы Ростова, смеясь сказал, что, кажется, тут точно другой какой то подвернулся, но что всё это вздор, пустяки, что он и не думает бояться никаких судов, и что ежели эти подлецы осмелятся задрать его, он им ответит так, что они будут помнить.
Денисов говорил пренебрежительно о всем этом деле; но Ростов знал его слишком хорошо, чтобы не заметить, что он в душе (скрывая это от других) боялся суда и мучился этим делом, которое, очевидно, должно было иметь дурные последствия. Каждый день стали приходить бумаги запросы, требования к суду, и первого мая предписано было Денисову сдать старшему по себе эскадрон и явиться в штаб девизии для объяснений по делу о буйстве в провиантской комиссии. Накануне этого дня Платов делал рекогносцировку неприятеля с двумя казачьими полками и двумя эскадронами гусар. Денисов, как всегда, выехал вперед цепи, щеголяя своей храбростью. Одна из пуль, пущенных французскими стрелками, попала ему в мякоть верхней части ноги. Может быть, в другое время Денисов с такой легкой раной не уехал бы от полка, но теперь он воспользовался этим случаем, отказался от явки в дивизию и уехал в госпиталь.


В июне месяце произошло Фридландское сражение, в котором не участвовали павлоградцы, и вслед за ним объявлено было перемирие. Ростов, тяжело чувствовавший отсутствие своего друга, не имея со времени его отъезда никаких известий о нем и беспокоясь о ходе его дела и раны, воспользовался перемирием и отпросился в госпиталь проведать Денисова.
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
– Отчего? – спросил Ростов.
– Тиф, батюшка. Кто ни взойдет – смерть. Только мы двое с Макеевым (он указал на фельдшера) тут трепемся. Тут уж нашего брата докторов человек пять перемерло. Как поступит новенький, через недельку готов, – с видимым удовольствием сказал доктор. – Прусских докторов вызывали, так не любят союзники то наши.
Ростов объяснил ему, что он желал видеть здесь лежащего гусарского майора Денисова.
– Не знаю, не ведаю, батюшка. Ведь вы подумайте, у меня на одного три госпиталя, 400 больных слишком! Еще хорошо, прусские дамы благодетельницы нам кофе и корпию присылают по два фунта в месяц, а то бы пропали. – Он засмеялся. – 400, батюшка; а мне всё новеньких присылают. Ведь 400 есть? А? – обратился он к фельдшеру.
Фельдшер имел измученный вид. Он, видимо, с досадой дожидался, скоро ли уйдет заболтавшийся доктор.
– Майор Денисов, – повторил Ростов; – он под Молитеном ранен был.
– Кажется, умер. А, Макеев? – равнодушно спросил доктор у фельдшера.
Фельдшер однако не подтвердил слов доктора.
– Что он такой длинный, рыжеватый? – спросил доктор.
Ростов описал наружность Денисова.
– Был, был такой, – как бы радостно проговорил доктор, – этот должно быть умер, а впрочем я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?
– Списки у Макара Алексеича, – сказал фельдшер. – А пожалуйте в офицерские палаты, там сами увидите, – прибавил он, обращаясь к Ростову.
– Эх, лучше не ходить, батюшка, – сказал доктор: – а то как бы сами тут не остались. – Но Ростов откланялся доктору и попросил фельдшера проводить его.
– Не пенять же чур на меня, – прокричал доктор из под лестницы.
Ростов с фельдшером вошли в коридор. Больничный запах был так силен в этом темном коридоре, что Ростов схватился зa нос и должен был остановиться, чтобы собраться с силами и итти дальше. Направо отворилась дверь, и оттуда высунулся на костылях худой, желтый человек, босой и в одном белье.
Он, опершись о притолку, блестящими, завистливыми глазами поглядел на проходящих. Заглянув в дверь, Ростов увидал, что больные и раненые лежали там на полу, на соломе и шинелях.
– А можно войти посмотреть? – спросил Ростов.
– Что же смотреть? – сказал фельдшер. Но именно потому что фельдшер очевидно не желал впустить туда, Ростов вошел в солдатские палаты. Запах, к которому он уже успел придышаться в коридоре, здесь был еще сильнее. Запах этот здесь несколько изменился; он был резче, и чувствительно было, что отсюда то именно он и происходил.
В длинной комнате, ярко освещенной солнцем в большие окна, в два ряда, головами к стенам и оставляя проход по середине, лежали больные и раненые. Большая часть из них были в забытьи и не обратили вниманья на вошедших. Те, которые были в памяти, все приподнялись или подняли свои худые, желтые лица, и все с одним и тем же выражением надежды на помощь, упрека и зависти к чужому здоровью, не спуская глаз, смотрели на Ростова. Ростов вышел на середину комнаты, заглянул в соседние двери комнат с растворенными дверями, и с обеих сторон увидал то же самое. Он остановился, молча оглядываясь вокруг себя. Он никак не ожидал видеть это. Перед самым им лежал почти поперек середняго прохода, на голом полу, больной, вероятно казак, потому что волосы его были обстрижены в скобку. Казак этот лежал навзничь, раскинув огромные руки и ноги. Лицо его было багрово красно, глаза совершенно закачены, так что видны были одни белки, и на босых ногах его и на руках, еще красных, жилы напружились как веревки. Он стукнулся затылком о пол и что то хрипло проговорил и стал повторять это слово. Ростов прислушался к тому, что он говорил, и разобрал повторяемое им слово. Слово это было: испить – пить – испить! Ростов оглянулся, отыскивая того, кто бы мог уложить на место этого больного и дать ему воды.
– Кто тут ходит за больными? – спросил он фельдшера. В это время из соседней комнаты вышел фурштадский солдат, больничный служитель, и отбивая шаг вытянулся перед Ростовым.
– Здравия желаю, ваше высокоблагородие! – прокричал этот солдат, выкатывая глаза на Ростова и, очевидно, принимая его за больничное начальство.
– Убери же его, дай ему воды, – сказал Ростов, указывая на казака.
– Слушаю, ваше высокоблагородие, – с удовольствием проговорил солдат, еще старательнее выкатывая глаза и вытягиваясь, но не трогаясь с места.