Чемпионат СССР по футболу 1950
Поделись знанием:
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
| Чемпионат СССР по футболу 1950 | |
|---|---|
| Подробности чемпионата | |
| Время проведения | 16 апреля — 8 ноября 1950 года |
| Число участников | 19 |
| Призовые места | |
 Чемпион
|
ЦДКА (Москва) (4-й раз) |
 Второе место
|
«Динамо» (Москва) |
 Третье место
|
«Динамо» (Тбилиси) |
| Статистика чемпионата | |
| Сыграно матчей | 344 |
| Бомбардир(ы) |  Никита Симонян («Спартак» (Москва)) (34 мяча)
|
← 1949 1951 → | |
12-й чемпионат СССР по футболу был разыгран с 16 апреля по 8 ноября 1950 года. Победителем турнира стал ЦДКА.
Класс «А». Итоговая таблица
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 |
ЦДКА |  |
2:0 | 3:1 | 0:1 | 0:0 | 0:0 | 4:2 | 2:0 | 4:1 | 2:2 | 7:0 | 2:0 | 5:0 | 4:0 | 4:0 | 4:0 | 2:0 | 4:1 | 3:1 | 36 | 20 | 13 | 3 | 91-31 | 53 |
 |
«Динамо» Москва | 2:0 | |
5:4 | 6:0 | 1:1 | 3:4 | 4:0 | 0:2 | 5:1 | 6:2 | 0:1 | 3:0 | 3:1 | 5:0 | 1:1 | 3:1 | 3:0 | 1:0 | 6:0 | 36 | 22 | 6 | 8 | 88-36 | 50 |
 |
«Динамо» Тбилиси | 2:2 | 1:3 | |
1:5 | 1:0 | 1:3 | 3:1 | 3:1 | 0:1 | 2:1 | 3:1 | 5:2 | 2:0 | 0:0 | 5:1 | 0:0 | 2:1 | 7:0 | 2:0 | 36 | 20 | 7 | 9 | 78-50 | 47 |
| 4 | ВВС Москва | 2:2 | 1:2 | 0:4 | |
1:2 | 2:0 | 2:1 | 1:1 | 1:0 | 4:4 | 3:0 | 0:1 | 2:0 | 1:3 | 4:1 | 1:2 | 2:2 | 3:0 | 4:0 | 36 | 20 | 5 | 11 | 78-52 | 45 |
| 5 | «Спартак» Москва | 1:2 | 1:3 | 1:1 | 2:0 | |
0:0 | 3:0 | 6:0 | 4:1 | 2:2 | 5:0 | 5:0 | 1:4 | 4:0 | 6:1 | 3:1 | 2:1 | 2:0 | 4:0 | 36 | 17 | 10 | 9 | 77-40 | 44 |
| 6 | «Зенит» Ленинград | 1:8 | 2:4 | 3:2 | 0:4 | 1:2 | |
4:0 | 1:1 | 1:4 | 1:0 | 2:2 | 3:0 | 3:0 | 1:1 | 3:0 | 2:0 | 5:1 | 0:1 | 2:1 | 36 | 19 | 5 | 12 | 70-59 | 43 |
| 7 | «Крылья Советов» Куйбышев | 0:0 | 2:2 | 1:0 | 1:0 | 0:0 | 2:3 | |
2:2 | 1:0 | 1:2 | 0:0 | 3:0 | 0:0 | 2:1 | 0:0 | 3:1 | 2:0 | 0:0 | 1:0 | 36 | 15 | 10 | 11 | 44-44 | 40 |
| 8 | «Динамо» Ленинград | 1:1 | 2:0 | 3:3 | 2:5 | 2:2 | 4:0 | 1:2 | |
0:0 | 1:2 | 1:2 | 1:0 | 5:0 | 3:0 | 0:1 | 4:1 | 5:0 | 2:0 | 3:3 | 36 | 14 | 10 | 12 | 63-50 | 38 |
| 9 | «Спартак» Тбилиси | 2:2 | 1:0 | 1:3 | 1:1 | 2:1 | 1:4 | 4:1 | 4:0 | |
2:1 | 0:0 | 2:2 | 2:1 | 3:1 | 1:2 | 1:0 | 2:1 | 0:1 | 3:3 | 36 | 14 | 9 | 13 | 50-53 | 37 |
| 10 | «Торпедо» Москва | 1:1 | 1:0 | 4:1 | 1:2 | 2:4 | 0:4 | 2:1 | 2:1 | 4:3 | |
4:0 | 0:0 | 0:3 | 3:1 | 1:2 | 1:0 | 2:0 | 0:2 | 2:0 | 36 | 13 | 10 | 13 | 57-60 | 36 |
| 11 | «Шахтёр» Сталино | 0:7 | 0:1 | 2:2 | 1:2 | 1:1 | 5:0 | 0:1 | 0:1 | 0:2 | 1:1 | |
1:0 | 6:0 | 2:0 | 1:1 | 2:1 | 3:0 | 3:1 | 4:2 | 36 | 13 | 7 | 16 | 49-63 | 33 |
| 12 | «Даугава» Рига | 1:0 | 2:0 | 1:1 | 1:0 | 2:0 | 2:1 | 1:2 | 1:0 | 1:1 | 1:1 | 1:0 | |
0:0 | 1:2 | 0:1 | 3:0 | 0:2 | 1:1 | 5:0 | 36 | 12 | 8 | 16 | 37-45 | 32 |
| 13 | «Динамо» Киев | 0:2 | 0:2 | 1:2 | 1:3 | 0:0 | 1:2 | 1:0 | 2:2 | 1:1 | 1:1 | 4:1 | 1:0 | |
3:0 | 0:1 | 0:1 | 1:1 | 4:0 | 2:2 | 36 | 10 | 11 | 15 | 39-53 | 31 |
| 14 | «Динамо» Ереван | 1:1 | 1:1 | 0:1 | 1:2 | 2:1 | 2:4 | 1:1 | 0:2 | 1:1 | 1:1 | 4:1 | 1:0 | 0:0 | |
3:1 | 1:2 | 2:0 | 2:0 | 2:2 | 36 | 10 | 11 | 15 | 39-57 | 31 |
| 15 | «Локомотив» Москва | 3:5 | 1:1 | 1:2 | 3:6 | 1:4 | 2:0 | 0:2 | 0:5 | 0:1 | 3:2 | 1:3 | 2:2 | 0:2 | 1:1 | |
0:1 | 2:0 | 2:1 | 2:1 | 36 | 11 | 8 | 17 | 41-73 | 30 |
| 16 | «Локомотив» Харьков | 1:1 | 0:2 | 0:3 | 2:1 | 0:2 | 1:0 | 1:1 | 0:2 | 0:1 | 2:2 | 1:0 | 1:0 | 0:1 | 2:0 | 0:1 | |
1:2 | 3:0 | 2:0 | 36 | 12 | 4 | 20 | 33-52 | 28 |
| 17 | «Динамо» Минск | 0:1 | 1:5 | 0:1 | 2:4 | 3:3 | 1:3 | 1:2 | 0:2 | 3:0 | 3:0 | 2:3 | 2:4 | 1:1 | 0:1 | 3:1 | 4:3 | |
3:1 | 3:2 | 36 | 9 | 5 | 22 | 44-73 | 23 |
| 18 | «Торпедо» Сталинград | 1:1 | 0:5 | 1:4 | 2:6 | 2:0 | 0:3 | 0:4 | 1:1 | 1:0 | 2:1 | 1:3 | 0:2 | 2:3 | 0:2 | 2:2 | 1:0 | 0:0 | |
0:3 | 36 | 8 | 6 | 22 | 26-77 | 22 |
| 19 | «Нефтяник» Баку | 3:3 | 0:0 | 1:3 | 0:2 | 3:2 | 1:4 | 1:2 | 3:0 | 2:0 | 0:2 | 1:0 | 1:0 | 0:0 | 1:1 | 0:0 | 0:2 | 0:1 | 0:1 | |
36 | 6 | 9 | 21 | 37-73 | 21 |
- Матч ЦДКА — «Шахтёр» 2:1 (Чайчук, Вяч. Соловьев — В.Колесников) опротестован и переигран.
- Матч «Нефтяник» — «Динамо» (Минск) 0:2 (Бармашев, Терешков) опротестован и переигран.
Лучший бомбардир — Никита Симонян («Спартак» (М)) — 34 гола в 36 матчах.
Класс «Б». Итоговая таблица
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | И | В | Н | П | Г | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | ВМС Москва | |
0:0 | 5:0 | 2:2 | 2:0 | 5:1 | 3:2 | 1:1 | 3:0 | 0:0 | 2:1 | 2:1 | 5:1 | 4:0 | 26 | 18 | 6 | 2 | 60‑15 | 42 |
| 2 | «Торпедо» Горький | 0:0 | |
1:4 | 2:1 | 2:0 | 2:0 | 0:2 | 4:0 | 2:0 | 0:0 | 1:1 | 1:1 | 8:0 | 1:0 | 26 | 11 | 12 | 3 | 37‑18 | 34 |
| 3 | «Спартак» Вильнюс | 1:4 | 0:2 | |
1:2 | 1:1 | 3:1 | 10:2 | 5:2 | 3:2 | 2:3 | 5:1 | 3:2 | 2:0 | 1:1 | 26 | 13 | 6 | 7 | 53‑37 | 32 |
| 4 | «Красное знамя» Иваново | 1:0 | 0:1 | 0:0 | |
3:2 | 0:0 | 0:1 | 2:1 | 0:1 | 0:0 | 1:0 | 1:0 | 1:0 | 1:1 | 26 | 13 | 6 | 7 | 31‑22 | 32 |
| 5 | ДО Ташкент | 0:1 | 1:1 | 0:1 | 3:0 | |
5:1 | 1:3 | 0:0 | 4:0 | 4:0 | 5:2 | 1:1 | 2:0 | 3:1 | 26 | 10 | 8 | 8 | 43‑27 | 28 |
| 6 | «Буревестник» Кишинёв | 0:3 | 3:0 | 1:2 | 2:1 | 1:1 | |
2:2 | 3:2 | 2:1 | 0:0 | 3:1 | 2:1 | 4:1 | 3:0 | 26 | 11 | 6 | 9 | 41‑41 | 28 |
| 7 | «Дзержинец» Челябинск | 1:3 | 2:2 | 1:2 | 1:2 | 2:4 | 1:0 | |
1:2 | 2:1 | 0:0 | 2:0 | 2:1 | 4:0 | 1:0 | 26 | 11 | 5 | 10 | 49‑50 | 27 |
| 8 | «Пищевик» Одесса | 0:0 | 0:0 | 3:1 | 0:1 | 2:0 | 1:0 | 5:3 | |
2:2 | 3:0 | 3:1 | 1:1 | 1:2 | 0:1 | 26 | 8 | 10 | 8 | 33‑32 | 26 |
| 9 | «Динамо» Алма-Ата | 0:1 | 0:0 | 1:1 | 2:2 | 0:2 | 3:2 | 1:1 | 1:1 | |
2:0 | 1:0 | 0:0 | 4:0 | 1:1 | 26 | 7 | 9 | 10 | 36‑37 | 23 |
| 10 | «Локомотив» Петрозаводск | 2:1 | 0:3 | 1:0 | 1:2 | 1:0 | 0:1 | 1:1 | 0:0 | 0:0 | |
2:2 | 1:1 | 2:0 | 2:1 | 26 | 6 | 10 | 10 | 16‑27 | 22 |
| 11 | «Трудовые резервы» Фрунзе | 0:3 | 2:2 | 0:0 | 1:0 | 0:0 | 3:3 | 2:1 | 1:2 | 3:9 | 3:0 | |
1:1 | 2:0 | +:- | 26 | 6 | 8 | 12 | 31‑50 | 20 |
| 12 | «Калев» Таллин | 0:3 | -:- 0:0 |
0:3 | 0:4 | 0:0 | 1:2 | 5:1 | 1:1 | 1:3 | 1:0 | 1:2 | |
2:1 | 2:2 | 26 | 3 | 11 | 12 | 25‑39 | 17 |
| 13 | «Спартак» Ашхабад | 1:4 | 1:1 | 1:1 | 0:2 | 2:2 | 0:2 | 3:6 | 1:0 | 2:0 | +:- | 1:0 | 2:1 | |
+:- | 26 | 7 | 3 | 16 | 19‑61 | 17 |
| 14 | «Большевик» Сталинабад | 0:3 | 0:1 | 0:1 | 0:2 | 0:2 | 2:2 | 0:4 | 0:0 | 2:1 | +:- | 2:2 | 0:0 | 5:0 | |
26 | 4 | 8 | 14 | 19‑37 | 16 |
Начиная с 1950 года, в правилах проведения чемпионата страны был такой пункт:
Команды, занявшие первые места в розыгрышах первенств союзных республик (чемпионы республик), Москвы и Ленинграда, по окончании первенства СССР встречаются в переходных играх с командами своих союзных республик, Москвы и Ленинграда. И, если добиваются победы, то в следующем году занимают их места. Если от союзной республики, Москвы и Ленинграда в классе «А» или «Б» участвует несколько команд, в этом случае встреча проводится с командой, занявшей последнее место среди участвующих команд по классу «Б». Если победителем в первенстве республики или Москвы и Ленинграда будет команда, выступающая от одноименного общества и города, уже участвующего в первенстве СССР, переходная игра не проводится.
В дальнейшем трактовка положения этого пункта правил немного варьировалась, не всегда эти переходные игры проводились, а были сыграны лишь по усмотрению республиканских комитетов, хотя данный пункт всегда был в правилах соревнований до 1957 года.
В 1950 году команда каждой союзной республики, занявшая наиболее низкое место, в том числе в классе «А», сыграла переходные игры с командой-чемпионом своей республики. Были сыграны следующие переходные игры:
- РСФСР. «Дзержинец» (Челябинск) - команда г. Калинина (МВО) - 1:0, 1:7.
- Украина: «Пищевик» (Одесса) - «Спартак» (Ужгород) - 1:1, 0:1.
В этих играх команды класса «Б» уступили своё место в чемпионате на 1951 год. Команды других союзных республик своё место сохранили.
- Карело-Финская ССР. «Локомотив» (Петрозаводск) - ОДО (Петрозаводск) - 3:1, 1:0.
- Эстонская ССР. «Калев» (Таллин) - «Динамо» (Таллин) - 3:0, 7:2.
- Латвийская ССР. «Даугава» (Рига) - ОДО (Рига) - 3:1, 2:3.
- Литовская ССР. «Инкарас» (Каунас) - «Спартак» (Вильнюс) - 1:5, 2:2.
- Белорусская ССР. «Динамо» (Минск) - ОДО (Минск) - 0:1, 1:0, 1:1, 1:0.
- Молдавская ССР. «Буревестник» (Кишинёв) - «Красное знамя» (Кишинёв) - 7:2, 3:1.
- Грузинская ССР. «Спартак» (Тбилиси) - ДО (Тбилиси) - 0:0, 1:0.
- Армянская ССР. «Динамо» (Ереван) - «Урожай» (Ереван) - 3:0, 1:0.
- Азербайджанская ССР. «Нефтяник» (Баку) - «Большевик» (Баку) - 7:1, 15:1.
- Казахская ССР. «Динамо» (Алма-Ата) - «Динамо» (Алма-Ата, клубная) - 1:0, 1:0.
- Узбекская ССР. ОДО (Ташкент) - «Спартак» (Ташкент) - 2:0, 2:0.
- Киргизская ССР. «Трудовые резервы» (Фрунзе) - «Спартак» (Фрунзе) - +:-, +:-.
- Таджикская ССР. «Динамо» (Сталинабад) - «Большевик» (Сталинабад) - не играли (+:-).
- Туркменская ССР. «Спартак» (Ашхабад) - ДО (Ашхабад) - 4:3, 2:1.
- Город Москва. «Локомотив» (Москва) - «Спартак» (Москва, мол.) - 2:1, 0:2. «Локомотив» проиграл, но был оставлен, как участник первенства 1951 года.
По итогам первенства: «Локомотив» (Петрозаводск) был переименован в «Красную Звезду», «Большевик» (Сталинабад) был расформирован и в 1951 году уступил своё место команде «Динамо» (Сталинабад), хотя многие игроки и тренер «Большевика» были на следующий год в команде «Динамо».
Напишите отзыв о статье "Чемпионат СССР по футболу 1950"
Ссылки
- [www.klisf.info/tourns/urs/1950/10c.htm Календарь игр]
- [www.rsssf.com/tabless/su50.html На www.rsssf.com]
- [wildstat.ru/p/2001/ch/URS_1_1950/stg/all/tour/all Результаты на WildStat.ru]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по футболу 1950
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
