Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1958/1959
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 15 мая 2011 года. |
11-й чемпионат СССР по хоккею с мячом проведён по модернизированной формуле. 16 команд, разбитые на четыре группы, провели в два круга с разъездами матчи предварительного турнира. По две лучших команды получили право выступить в турнире за 1-8 места, остальные сыграли стыковые матчи за 9-10 место, а также выступили в двух группах утешительного турнира (за 11-13 и 14-16 места).
Чемпионат проходил с 28 декабря 1958 года по 10 февраля 1959 года. Сыграно 87 матчей, в них забито в общей сложности 459 мячей.
Чемпионом СССР стала команда СКВО (Свердловск).
Содержание
Предварительные игры
| М | I подгруппа | 1 | 2 | 3 | 4 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Светлана» (Ленинград) | 4:3
2:3 |
4:4
3:1 |
5:2
5:0 |
4 | 1 | 1 | 23 - 13 = + 10 | 9 | |
| 2 | «Урожай» (Перово) | 3:4
3:2 |
3:6
3:1 |
5:0
5:0 |
4 | 0 | 2 | 22 - 13 = + 9 | 8 | |
| 3 | «Водник» (Архангельск) | 4:4
1:3 |
6:3
1:3 |
6:1
5:3 |
3 | 1 | 2 | 23 - 17 = + 6 | 7 | |
| 4 | «Онежец» (Петрозаводск) | 2:5
0:5 |
0:5
0:5 |
1:6
3:5 |
0 | 0 | 6 | 6 - 31 = - 25 | 0 | |
| М | II подгруппа | 1 | 2 | 3 | 4 | В | Н | П | Мячи | О |
| 1 | СКВО (Свердловск) | 0:2
1:1 |
6:2
6:0 |
4:1
4:0 |
4 | 1 | 1 | 21 - 6 = + 15 | 9 | |
| 2 | СКВО (Хабаровск) | 2:0
1:1 |
1:1
0:1 |
6:2
5:1 |
3 | 2 | 1 | 15 - 6 = + 9 | 8 | |
| 3 | «Труд» (Красноярск) | 2:6
0:6 |
1:1
1:0 |
5:1
3:2 |
3 | 1 | 2 | 15 - 16 = - 1 | 7 | |
| 4 | «Металлург» (Первоуральск) | 1:4
0:4 |
2:6
1:5 |
1:5
2:3 |
0 | 0 | 6 | 7 - 27 = - 20 | 0 | |
| М | III подгруппа | 1 | 2 | 3 | 4 | В | Н | П | Мячи | О |
| 1 | «Динамо» (Москва) | 3:1
1:3 |
4:0
4:2 |
5:2
5:1 |
5 | 0 | 1 | 22 - 9 = + 13 | 10 | |
| 2 | «Труд» (Калининград) | 1:3
3:1 |
1:1
2:2 |
8:2
9:1 |
3 | 2 | 1 | 24 - 10 = + 14 | 8 | |
| 3 | «Динамо» (Ульяновск) | 0:4
2:4 |
1:1
2:2 |
4:0
3:2 |
2 | 2 | 2 | 12 - 13 = - 1 | 6 | |
| 4 | «Труд» (Куйбышев) | 2:5
1:5 |
2:8
1:9 |
0:4
2:3 |
0 | 0 | 6 | 8 - 34 = - 26 | 0 | |
| М | IV подгруппа | 1 | 2 | 3 | 4 | В | Н | П | Мячи | О |
| 1 | ЦСК МО (Москва) | 4:3
7:0 |
6:1
7:2 |
4:3
2:0 |
6 | 0 | 0 | 30 - 9 = + 21 | 6 | |
| 2 | СКИФ (Алма-Ата) | 3:4
0:7 |
1:0
0:1 |
4:2
1:0 |
3 | 0 | 3 | 9 - 14 = - 5 | 6 | |
| 3 | «Сибсельмаш» (Новосибирск) | 1:6
2:7 |
0:1
1:0 |
5:2
1:5 |
2 | 0 | 4 | 10 - 21 = - 11 | 4 | |
| 4 | «Шахтёр» (Кемерово) | 3:4
0:2 |
2:4
0:1 |
2:5
5:1 |
1 | 0 | 5 | 12 - 17 = - 5 | 2 |
Финальные игры
| М | за 1-8 места | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | СКВО (Свердловск) | 6:3 | 5:0 | 10:0 | 3:1 | 6:1 | 4:1 | 10:2 | 7 | 0 | 0 | 44 - 8 = + 36 | 14 | |
| 2 | «Динамо» (Москва) | 3:6 | 5:2 | 2:1 | 6:2 | 3:0 | 2:0 | 3:1 | 6 | 0 | 1 | 24 - 12 = + 12 | 12 | |
| 3 | ЦСК МО (Москва) | 0:5 | 2:5 | 4:1 | 2:1 | 3:0 | 5:0 | 1:0 | 5 | 0 | 2 | 17 - 12 = + 5 | 10 | |
| 4 | «Труд» (Калининград) | 0:10 | 1:2 | 1:4 | 1:1 | 1:1 | 4:0 | 3:0 | 2 | 2 | 3 | 11 - 18 = - 7 | 8 | |
| 5 | «Урожай» (Перово) | 1:3 | 2:6 | 1:2 | 1:1 | 2:1 | 1:3 | 5:0 | 2 | 1 | 4 | 13 - 16 = - 3 | 5 | |
| 6 | СКВО (Хабаровск) | 1:6 | 0:3 | 0:3 | 1:1 | 1:2 | 4:1 | 3:1 | 2 | 1 | 4 | 10 - 17 = - 7 | 5 | |
| 7 | «Светлана» (Ленинград) | 1:4 | 0:2 | 0:5 | 0:4 | 3:1 | 1:4 | 2:2 | 1 | 1 | 5 | 7 - 22 = - 15 | 3 | |
| 8 | СКИФ (Алма-Ата) | 2:10 | 1:3 | 0:1 | 0:3 | 0:5 | 1:3 | 2:2 | 0 | 1 | 6 | 6 - 27 = - 21 | 1 |
Утешительные игры
| М | Подгруппа"А" | 1 | 2 | 3 | 4 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Сибсельмаш» (Новосибирск) | 1:3 | 4:2 | 7:2 | 2 | 0 | 1 | 12-7 = + 5 | 4 | |
| 2 | «Металлург» (Первоуральск) | 3:1 | 4:4 | 4:4 | 1 | 2 | 0 | 11 - 9 = + 2 | 4 | |
| 3 | «Шахтёр» (Кемерово) | 2:4 | 4:4 | 3:0 | 1 | 1 | 1 | 9 - 8 = + 1 | 3 | |
| 4 | «Труд» (Красноярск) | 2:7 | 4:4 | 0:3 | 0 | 1 | 2 | 6 - 14 = - 8 | 1 |
| М | Подгруппа"Б" | 1 | 2 | 3 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Водник» (Архангельск) | 4:2 | 10:0 | 2 | 0 | 0 | 14 - 2 = + 12 | 4 | |
| 2 | «Динамо» (Ульяновск) | 2:4 | 7:1 | 1 | 0 | 1 | 9 - 5 = + 4 | 2 | |
| 3 | «Труд» (Куйбышев) | 0:10 | 1:7 | 0 | 0 | 2 | 1 - 17 = - 16 | 0 |
- Команда «Онежец» (Петрозаводск) снялась с соревнований.
Матч за 9-10 места: «Водник» (Архангельск) — «Сибсельмаш» (Новосибирск) 2:1 — 4:2.
Сводная таблица чемпионата
| М | Команда | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | СКВО (Свердловск) | 13 | 11 | 1 | 1 | 65:14 | 23 |
| 2 | «Динамо» (Москва) | 13 | 11 | 0 | 2 | 46:21 | 22 |
| 3 | ЦСК МО | 13 | 11 | 0 | 2 | 47:21 | 22 |
| 4 | «Труд» (Калининград) | 13 | 5 | 4 | 4 | 35:28 | 14 |
| 5 | «Урожай» (Перово) | 13 | 6 | 1 | 6 | 35:29 | 13 |
| 6 | СКВО (Хабаровск) | 13 | 5 | 3 | 5 | 25:23 | 13 |
| 7 | «Светлана» (Ленинград) | 13 | 5 | 2 | 6 | 30:35 | 12 |
| 8 | СКИФ (Алма-Ата) | 13 | 3 | 1 | 9 | 15:41 | 7 |
| 9 | «Водник» (Архангельск) | 10 | 7 | 1 | 2 | 43:22 | 15 |
| 10 | «Сибсельмаш» (Новосибирск) | 11 | 4 | 0 | 7 | 25:34 | 8 |
| 11 | «Динамо» (Ульяновск) | 8 | 3 | 2 | 3 | 21:18 | 8 |
| 12 | «Труд» (Красноярск) | 9 | 3 | 2 | 4 | 18:30 | 8 |
| 13 | «Шахтёр» (Кемерово) | 9 | 2 | 1 | 6 | 21:25 | 5 |
| 14 | «Металлург» (Первоуральск) | 9 | 1 | 2 | 6 | 18:36 | 4 |
| 15 | «Труд» (Куйбышев) | 8 | 0 | 0 | 8 | 9:51 | 0 |
| 16 | «Онежец» (Петрозаводск) | 6 | 0 | 0 | 6 | 6:31 | 0 |
Составы команд и авторы забитых мячей в 11 чемпионате
Чемпионы СССР
- 1. СКВО (Свердловск) (15 игроков): Анатолий Шаклеин, Юрий Школьный — Анатолий Голубев, Юрий Коротков, Валентин Семёнов, Виталий Симонов, Виктор Шеховцов, Станислав Эйсбруннер, Альберт Вологжанников (5), Николай Дураков (21), Валентин Атаманычев (10), Павел Губин (1), Александр Измоденов (10), Михаил Осинцев (12), Герман Тарасевич (6).
Серебряные призёры
- 2. «Динамо» (Москва) (16 игроков): Юрий Шальнов (13; −20), Александр Фомкин (5; −1) — Александр Луппов (13; 0), Владимир Смирнов (13; 0), Дмитрий Морозов (13; 0), Юрий Парыгин (2; 0), Юрий Афанасьев (13; 1), Александр Зайцев (13; 1), Вячеслав Соловьёв (12; 2), Евгений Папугин (13; 21), Игорь Численко (13; 6), Анатолий Вязанкин (12; 6), Анатолий Сягин (12; 9), Леонид Кондратьев (9; 0), Василий Трофимов (4; 0), Виктор Аносов.
Бронзовые призёры
- 3. ЦСК МО (15 игроков): Евгений Климанов, Анатолий Мельников — Олег Биктогиров, Анатолий Панин (от 3 до 4), Виктор Чигирин, Михаил Гащенков (2), Юрий Захаров (1), Игорь Малахов (от 2 до 4), Борис Рундин (2), Анатолий Филатов (2), Юрий Шорин (от 7 до 10), Геннадий Водянов (от 10 до 12), Юрий Ежов (5), Константин Крюков (5), Лев Шунин (от 2 до 3).
- 4. «Труд» (Калининград) (15 игроков): Александр Тареев, А. Шестопалов — Николай Балашов, Юрий Войкин, Виктор Голованов, Виталий Данилов, Юрий Ермаков, Александр Константинов, В. Леонов, Михаил Мухортов, Всеволод Севостьянов, Леонид Стельмухов, Владимир Туляков, Владимир Филиппов, Алексей Харченко.
- 5. «Урожай» (Перово) (15 игроков): Борис Жидовленко, Игорь Шейн — Геннадий Андреев, Владимир Голиков, Олег Горбунов, Геннадий Екимов, Виктор Ерёмичев, Владимир Зайцев, И. Коркин, Виктор Маркин, Альберт Носов, Игорь Ромишевский, Михаил Туркин, Николай Худолеев, Д. Шлеин.
- 6. СКА (Хабаровск) (16 игроков): Михаил Мед, Александр Титов — Евгений Арутинов (1), Борис Бочаров (7), Валентин Бугров (3), Евгений Герасимов (1), Виктор Гладков (3), Игорь Грек, Фегит Заиндинов, Хасан Зелендинов, Леонид Касаткин, Михаил Медведев (2), Геннадий Сусарев, Александр Торопов (5), Борис Умрихин (1), Георгий Хрульков (2).
- 7. «Светлана» (Ленинград) (14 игроков): Борис Богомазов, В. Дубарев — Виктор Буклимов, Николай Виханский, Виталий Гарлоев, Владимир Кармушев, Олег Катин, Анатолий Кулёв, А. Мальков, Е. Орлов, Н. Рязанов, И. Самошин, Юрий Ульянов, Евгений Флейшер.
- 8. СКИФ (Алма-Ата) (15 игроков): Юрий Жабин, Владимир Стрекалов — Владимир Алёшин, О. Алёшин, Казбек Байбулов, Борис Бутусин, Лодиар Игнатьев, Вячеслав Ильин, Станислав Квочкин (3), Олег Мальцев (2), Юрий Минеев, Юрий Непомнющий (6), Иван Рогачёв (2), Константин Суетнов (1), В. Трегубов. Автор 1 мяча неизвестен.
- 9. «Водник» (Архангельск) (16 игроков): Виктор Антрушин, Виталий Сандул — Борис Бокачев, Фёдор Ваенский (2), Дмитрий Курочкин (2), Вячеслав Малахов, Леонид Марков (10), Борис Морозов, Николай Парфёнов, Владимир Потапов (6), Юрий Потапов, Анисим Пушкин (5), Валентин Сташевский (1), Георгий Трушев (6), Лев Фильчагин (3), Евгений Юшманов (8).
- 10. «Труд» (Новосибирск) (17 игроков): Н. Евдокимов, С. Курлович — Юрий Авлияров (3), Александр Анищенко (2), Виктор Анищенко (3), Николай Анищенко (6), Сергей Горностаев (6), Г. Дмитриев, Борис Казанцев, В. Мурзин, Александр Немировский (2), Борис Петраченко, Н. Пивкин, Геннадий Почебут, Александр Рыбин (3), Михаил Савоськин, Н. Тараканов.
- 11. «Динамо» (Ульяновск) (15 игроков): Василий Лацейко, Игорь Ивонин — Пётр Булдаковский, Лев Гаврилов, Борис Герасимов (2), Евгений Герасимов, Николай Гунин (3), Ю. Калёнов, Георгий Лосев (5), Владимир Монахов, Аркадий Николаев, Геннадий Печканов, Олег Плотников (3), Юрий Широков (5), Сергей Эдукарьянц (3).
- 12. «Труд» (Красноярск) (12 игроков): Геннадий Зотин, Владимир Елизаров — Анатолий Бочкарёв (7), Владимир Жилионис, Алексей Зорин (3), Анатолий Мартынов (3), Николай Мартынов (5), Юрий Свищев, Владислав Седякин, Анатолий Семёнов, Владимир Сивоволов, Владимир Тюганов.
- 14. «Металлург» (Первоуральск) (15 игроков): Леонид Козлачков, Анатолий Лутков — Евгений Артёмов (3), Юрий Голубенков, Герман Дубов, Пётр Кадочигов, Юрий Киселёв (3), Иван Кияйкин (1), Анатолий Козлов, Альвиан Кузнецов (3), Леонид Плотников, Валентин Рачёв, Булат Сатдыков (8), Иван Фролов, Иван Яговитин.
- 15. «Труд» (Куйбышев) (12 игроков): Владимир Ефимов, Анатолий Ивлиев — Юрий Артемьев, Виктор Бондарев (2), Вениамин Голушков, Дмитрий Еремеевский, Геннадий Казаков (1), Анатолий Лобанов (1), Г. Медведев (2), Юрий Нуйкин (1), Георгий Столбовой, Виктор Тюфяков (2).
- 16. «Онежец» (Петрозаводск) : Игорь Зайцев, А. Кудряшов — Виктор Горбунов (3), Евгений Горбунов (3), А. Едомский (1), Николай Шогин (1).
Лучшие бомбардиры — Николай Дураков (СКВО (Свердловск)), Евгений Папугин («Динамо» (Москва)) — по 21 мячу.
VIII чемпионат РСФСР
Соревнования прошли в два этапа. На первом этапе, проходившем с 15 декабря 1958 по 20 февраля 1959 года прошли зональные турниры. В них приняли участие 72 команды (из них 13 команд Московской области). Команды были разбиты на 8 зон. Зональные турниры проводились в один круг с разъездами, кроме Дальневосточной зоны, которая играла в Комсомольске-на-Амуре. Команды Подмосковной зоны, разбитые на две подгруппы, провели однокруговые турниры, после чего по две лучшие команды из каждой подгруппы в два круга с разъездами разыграли 1 - 4 места.
- Дальневосточная зона. Победитель «Авангард» (Комсомольск-на-Амуре).
- Сибирская зона. Победитель «Труд» (Кемерово).
- Уральская зона. «Металлург» (Нижний Тагил).
- Средневолжская зона. «Труд» (Киров).
- Нижневолжская зона. Победитель «Волга» (Ульяновск).
- Северная зона. Победитель КВИФК им. Ленина (Ленинград).
- Центральная зона. Победитель «Труд» (Курск).
- Подмосковная зона. Победитель «Труд» (Обухово).
Финальный турнир VIII чемпионата РСФСР
На втором этапе, состоявшемся с 25 февраля по 8 марта 1959 года в Павлове-на-Оке победители зон разыграли звание чемпиона РСФСР.
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Труд» (Курск) | 5:1 | 7:2 | 6:1 | 7:2 | 0:1 | 1:0 | 7:2 | 6 | 0 | 1 | 33 - 9 = + 14 | 12 | |
| 2 | «Труд» (Обухово) | 1:5 | 5:3 | 2:1 | 4:2 | 5:2 | 4:1 | 7:3 | 6 | 0 | 1 | 28 - 17 = + 11 | 12 | |
| 3 | «Металлург» (Нижний Тагил) | 2:7 | 3:5 | 7:1 | 4:1 | 2:2 | 4:1 | 6:0 | 4 | 1 | 2 | 28 - 17 = + 11 | 9 | |
| 4 | «Труд» (Кемерово) | 1:6 | 1:2 | 1:7 | 1:1 | 1:0 | 3:2 | 3:1 | 3 | 1 | 3 | 11 - 19 = - 8 | 7 | |
| 5 | «Авангард» (Комсомольск-на-Амуре) | 2:7 | 2:4 | 1:4 | 1:1 | 2:2 | 3:1 | 2:2 | 1 | 3 | 3 | 13 - 21 = - 8 | 5 | |
| 6 | «Волга» (Ульяновск) | 1:0 | 2:5 | 2:2 | 0:1 | 2:2 | 1:2 | 2:2 | 1 | 3 | 3 | 10 - 14 = - 4 | 5 | |
| 7 | «Труд» (Киров) | 0:1 | 1:4 | 1:4 | 2:3 | 1:3 | 2:1 | 3:2 | 2 | 0 | 5 | 10 - 18 = - 8 | 4 | |
| 8 | КВИФК им. Ленина (Ленинград) | 2:7 | 3:7 | 0:6 | 1:3 | 2:2 | 2:2 | 2:3 | 0 | 2 | 5 | 12 - 30 = - 18 | 2 |
- Дополнительный матч за 1-2 место: «Труд» (Курск) — «Труд» (Обухово) 5:2.
- 1. «Труд» (Курск) (14 игроков): Геннадий Андреев, Александр Сидоров — Валентин Васильчуков, Геннадий Дьяков, Михаил Евдокимов, Геннадий Забелин, Альберт Кузьмин, Г. (Юрий?) Курдюмов, Юрий Лунин, Владимир Ордынец, Борис (Виктор?) Протонин, Виктор Серденко, Николай Фокин, Леонард Щеколенко.
- 2. «Труд» (Обухово) (16 игроков): Владимир Федоринов, В. Чернов — Геннадий Бабочкин, Ф. Базаев, Е. Бессонов, Б. Вороцков, Николай Горохов, Владимир Грибов, А. Кислов, Фёдор Климов, А. Корнеев, Е. Лаптев, В. Маленков, Валерий Маслов, А. Фролов, Виктор (Владимир?) Шевелин.
- 3. «Металлург» (Нижний Тагил) (14 игроков): В. Костерин, В. Канашенков — Юрий Варзин, А. Голоднев, В. Дымиков, В. Кириллов, Б. Коломацкий, Ю. Макеев, Р. Мейер, Николай Назаров, А. Старцев, Л. Старцев, В. Таланов, В. Чермных.
|
Портал «Хоккей с мячом» |
|---|
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1958/1959"
Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1958/1959
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.
Душа его была не в нормальном состоянии. Здоровый человек обыкновенно мыслит, ощущает и вспоминает одновременно о бесчисленном количестве предметов, но имеет власть и силу, избрав один ряд мыслей или явлений, на этом ряде явлений остановить все свое внимание. Здоровый человек в минуту глубочайшего размышления отрывается, чтобы сказать учтивое слово вошедшему человеку, и опять возвращается к своим мыслям. Душа же князя Андрея была не в нормальном состоянии в этом отношении. Все силы его души были деятельнее, яснее, чем когда нибудь, но они действовали вне его воли. Самые разнообразные мысли и представления одновременно владели им. Иногда мысль его вдруг начинала работать, и с такой силой, ясностью и глубиною, с какою никогда она не была в силах действовать в здоровом состоянии; но вдруг, посредине своей работы, она обрывалась, заменялась каким нибудь неожиданным представлением, и не было сил возвратиться к ней.
«Да, мне открылась новое счастье, неотъемлемое от человека, – думал он, лежа в полутемной тихой избе и глядя вперед лихорадочно раскрытыми, остановившимися глазами. Счастье, находящееся вне материальных сил, вне материальных внешних влияний на человека, счастье одной души, счастье любви! Понять его может всякий человек, но сознать и предписать его мот только один бог. Но как же бог предписал этот закон? Почему сын?.. И вдруг ход мыслей этих оборвался, и князь Андрей услыхал (не зная, в бреду или в действительности он слышит это), услыхал какой то тихий, шепчущий голос, неумолкаемо в такт твердивший: „И пити пити питии“ потом „и ти тии“ опять „и пити пити питии“ опять „и ти ти“. Вместе с этим, под звук этой шепчущей музыки, князь Андрей чувствовал, что над лицом его, над самой серединой воздвигалось какое то странное воздушное здание из тонких иголок или лучинок. Он чувствовал (хотя это и тяжело ему было), что ему надо было старательна держать равновесие, для того чтобы воздвигавшееся здание это не завалилось; но оно все таки заваливалось и опять медленно воздвигалось при звуках равномерно шепчущей музыки. „Тянется! тянется! растягивается и все тянется“, – говорил себе князь Андрей. Вместе с прислушаньем к шепоту и с ощущением этого тянущегося и воздвигающегося здания из иголок князь Андрей видел урывками и красный, окруженный кругом свет свечки и слышал шуршанъе тараканов и шуршанье мухи, бившейся на подушку и на лицо его. И всякий раз, как муха прикасалась к егв лицу, она производила жгучее ощущение; но вместе с тем его удивляло то, что, ударяясь в самую область воздвигавшегося на лице его здания, муха не разрушала его. Но, кроме этого, было еще одно важное. Это было белое у двери, это была статуя сфинкса, которая тоже давила его.
«Но, может быть, это моя рубашка на столе, – думал князь Андрей, – а это мои ноги, а это дверь; но отчего же все тянется и выдвигается и пити пити пити и ти ти – и пити пити пити… – Довольно, перестань, пожалуйста, оставь, – тяжело просил кого то князь Андрей. И вдруг опять выплывала мысль и чувство с необыкновенной ясностью и силой.
«Да, любовь, – думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что нибудь, для чего нибудь или почему нибудь, но та любовь, которую я испытал в первый раз, когда, умирая, я увидал своего врага и все таки полюбил его. Я испытал то чувство любви, которая есть самая сущность души и для которой не нужно предмета. Я и теперь испытываю это блаженное чувство. Любить ближних, любить врагов своих. Все любить – любить бога во всех проявлениях. Любить человека дорогого можно человеческой любовью; но только врага можно любить любовью божеской. И от этого то я испытал такую радость, когда я почувствовал, что люблю того человека. Что с ним? Жив ли он… Любя человеческой любовью, можно от любви перейти к ненависти; но божеская любовь не может измениться. Ничто, ни смерть, ничто не может разрушить ее. Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни. И из всех людей никого больше не любил я и не ненавидел, как ее». И он живо представил себе Наташу не так, как он представлял себе ее прежде, с одною ее прелестью, радостной для себя; но в первый раз представил себе ее душу. И он понял ее чувство, ее страданья, стыд, раскаянье. Он теперь в первый раз поняд всю жестокость своего отказа, видел жестокость своего разрыва с нею. «Ежели бы мне было возможно только еще один раз увидать ее. Один раз, глядя в эти глаза, сказать…»
И пити пити пити и ти ти, и пити пити – бум, ударилась муха… И внимание его вдруг перенеслось в другой мир действительности и бреда, в котором что то происходило особенное. Все так же в этом мире все воздвигалось, не разрушаясь, здание, все так же тянулось что то, так же с красным кругом горела свечка, та же рубашка сфинкс лежала у двери; но, кроме всего этого, что то скрипнуло, пахнуло свежим ветром, и новый белый сфинкс, стоячий, явился пред дверью. И в голове этого сфинкса было бледное лицо и блестящие глаза той самой Наташи, о которой он сейчас думал.
«О, как тяжел этот неперестающий бред!» – подумал князь Андрей, стараясь изгнать это лицо из своего воображения. Но лицо это стояло пред ним с силою действительности, и лицо это приближалось. Князь Андрей хотел вернуться к прежнему миру чистой мысли, но он не мог, и бред втягивал его в свою область. Тихий шепчущий голос продолжал свой мерный лепет, что то давило, тянулось, и странное лицо стояло перед ним. Князь Андрей собрал все свои силы, чтобы опомниться; он пошевелился, и вдруг в ушах его зазвенело, в глазах помутилось, и он, как человек, окунувшийся в воду, потерял сознание. Когда он очнулся, Наташа, та самая живая Наташа, которую изо всех людей в мире ему более всего хотелось любить той новой, чистой божеской любовью, которая была теперь открыта ему, стояла перед ним на коленях. Он понял, что это была живая, настоящая Наташа, и не удивился, но тихо обрадовался. Наташа, стоя на коленях, испуганно, но прикованно (она не могла двинуться) глядела на него, удерживая рыдания. Лицо ее было бледно и неподвижно. Только в нижней части его трепетало что то.
Князь Андрей облегчительно вздохнул, улыбнулся и протянул руку.
– Вы? – сказал он. – Как счастливо!
Наташа быстрым, но осторожным движением подвинулась к нему на коленях и, взяв осторожно его руку, нагнулась над ней лицом и стала целовать ее, чуть дотрогиваясь губами.
– Простите! – сказала она шепотом, подняв голову и взглядывая на него. – Простите меня!
– Я вас люблю, – сказал князь Андрей.
– Простите…
– Что простить? – спросил князь Андрей.
– Простите меня за то, что я сделала, – чуть слышным, прерывным шепотом проговорила Наташа и чаще стала, чуть дотрогиваясь губами, целовать руку.
– Я люблю тебя больше, лучше, чем прежде, – сказал князь Андрей, поднимая рукой ее лицо так, чтобы он мог глядеть в ее глаза.
Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.
С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.
Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
