Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1962/1963
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 3 апреля 2015 года. |
15-й чемпионат СССР по хоккею с мячом состоялся с 25 ноября 1962 года по 2 февраля 1963 года. В новой формуле проведения чемпионата впервые применён принцип деления команд в предварительном турнире по географическому принципу: были образованы Восточная и Западная группы, в которых проведены двухкруговые турниры с разъездами. По четыре лучших команды вышли в финальный турнир за 1-8 места, а остальные в серии из двух стыковых матчей с разъездами разыграли места 9-10, 11-12, 13-14 и 15-16.
Сыграно 148 матчей, в них забито в общей сложности 611 мячей.
Чемпионом СССР стала команда «Динамо» (Москва).
Содержание
Класс "А"
Предварительные игры
| М | Западная группа | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Динамо» (Москва) | 2:3
2:2 |
3:2
4:1 |
4:1
2:2 |
0:1
0:0 |
6:1
3:0 |
3:2
4:1 |
4:0
4:1 |
9 | 3 | 2 | 41 - 17 = + 24 | 21 | |
| 2 | «Вымпел» (Калининград) | 2:2
3:2 |
2:2
3:1 |
1:0
1:1 |
2:0
3:1 |
1:3
2:1 |
0:2
5:2 |
2:0
2:3 |
8 | 3 | 3 | 29 - 20 = + 9 | 19 | |
| 3 | «Фили» (Москва) | 1:4
2:3 |
1:3
2:2 |
4:1
3:1 |
3:0
3:0 |
3:1
1:3 |
5:1
2:1 |
6:4
1:4 |
8 | 1 | 5 | 37 - 28 = + 9 | 17 | |
| 4 | «Волга» (Ульяновск) | 2:2
1:4 |
1:1
0:1 |
1:3
1:4 |
3:1
0:2 |
2:3
1:1 |
2:1
1:0 |
4:2
3:1 |
5 | 3 | 6 | 22 - 26 = - 4 | 13 | |
| 5 | «Труд» (Красногорск) | 0:0
1:0 |
1:3
0:2 |
0:3
0:3 |
2:0
1:3 |
1:0
1:1 |
1:1
0:0 |
0:0
3:1 |
4 | 5 | 5 | 11 - 17 = - 6 | 13 | |
| 6 | «Водник» (Архангельск) | 0:3
1:6 |
1:2
3:1 |
3:1
1:3 |
1:1
3:2 |
1:1
0:1 |
2:1
0:3 |
1:4
1:0 |
5 | 2 | 7 | 18 - 29 = - 11 | 12 | |
| 7 | «Труд» (Курск) | 1:4
2:3 |
2:5
2:0 |
1:2
1:5 |
0:1
1:2 |
0:0
1:1 |
3:0
1:2 |
1:0
0:0 |
3 | 3 | 8 | 16 - 25 = - 9 | 9 | |
| 8 | «Динамо» (Ленинград) | 1:4
0:4 |
3:2
0:2 |
4:1
4:6 |
1:3
2:4 |
1:3
0:0 |
0:1
4:1 |
0:0
0:1 |
3 | 2 | 9 | 20 - 32 = - 12 | 8 |
| М | Восточная группа | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | СКА (Свердловск) | 2:6
1:4 |
6:1
3:1 |
6:1
2:0 |
8:0
2:0 |
9:0
2:1 |
2:1
4:1 |
11:2
5:2 |
12 | 0 | 2 | 63 - 20 = + 43 | 24 | |
| 2 | СКА (Хабаровск) | 4:1
6:2 |
2:3
2:1 |
0:0
3:1 |
5:0
2:2 |
1:0
2:5 |
3:0
2:1 |
8:1
7:0 |
10 | 2 | 2 | 47 - 17 = + 30 | 22 | |
| 3 | НТЗ (Первоуральск) | 1:3
1:6 |
1:2
3:2 |
5:3
1:2 |
6:0
0:1 |
3:3
1:1 |
5:0
1:1 |
7:0
1:0 |
6 | 3 | 5 | 36 - 24 = + 12 | 15 | |
| 4 | «Буревестник» (Алма-Ата) | 0:2
1:6 |
1:3
0:0 |
2:1
3:5 |
4:1
1:1 |
1:1
1:1 |
1:0
1:1 |
5:0
1:2 |
4 | 5 | 5 | 22 - 24 = - 2 | 13 | |
| 5 | «Локомотив» (Иркутск) | 0:2
0:8 |
2:2
0:5 |
1:0
0:6 |
1:1
1:4 |
2:1
3:4 |
5:3
2:5 |
4:3
7:1 |
5 | 2 | 7 | 28 - 45 = - 17 | 12 | |
| 6 | «Шахтёр» (Кемерово) | 1:2
0:9 |
5:2
0:1 |
1:1
3:3 |
1:1
1:1 |
4:3
1:2 |
4:1
2:3 |
0:0
2:3 |
3 | 5 | 6 | 25 - 32 = - 7 | 11 | |
| 7 | «Труд» (Красноярск) | 1:4
1:2 |
1:2
0:3 |
1:1
0:5 |
1:1
0:1 |
5:2
3:5 |
3:2
1:4 |
7:1
5:1 |
4 | 2 | 8 | 29 - 34 = - 5 | 10 | |
| 8 | «Труд» (Новосибирск) | 2:5
2:11 |
0:7
1:8 |
0:1
0:7 |
2:1
0:5 |
1:7
3:4 |
3:2
0:0 |
1:5
1:7 |
2 | 1 | 11 | 16 - 70 = - 54 | 5 |
В верхних строках таблицы приведены результаты домашних матчей, а в нижних-результаты игр на выезде.
Финальные игры
| М | За 1-8 места | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Динамо» (Москва) | 2:2 | 3:1 | 6:0 | 2:0 | 8:0 | 6:2 | 2:0 | 6 | 1 | 0 | 29 - 5 = + 24 | 13 | |
| 2 | СКА (Свердловск) | 2:2 | 2:2 | 5:1 | 2:0 | 1:0 | 3:0 | 3:0 | 5 | 2 | 0 | 18 - 5 = + 13 | 12 | |
| 3 | «Вымпел» (Калининград) | 1:3 | 2:2 | 3:2 | 2:1 | 2:2 | 2:1 | 4:0 | 4 | 2 | 1 | 16 - 11 = + 5 | 10 | |
| 4 | НТЗ (Первоуральск) | 0:6 | 1:5 | 2:3 | 3:2 | 3:1 | 1:1 | 4:4 | 2 | 2 | 3 | 14 - 22 = - 8 | 6 | |
| 5 | СКА (Хабаровск) | 0:2 | 0:2 | 1:2 | 2:3 | 1:0 | 4:0 | 7:0 | 3 | 0 | 4 | 15 - 9 = + 6 | 6 | |
| 6 | «Фили» (Москва) | 0:8 | 0:1 | 2:2 | 1:3 | 0:1 | 4:2 | 2:1 | 2 | 1 | 4 | 9 - 18 = - 9 | 5 | |
| 7 | «Буревестник» (Алма-Ата) | 2:6 | 0:3 | 1:2 | 1:1 | 0:4 | 2:4 | 2:1 | 1 | 1 | 5 | 8 - 21 = - 13 | 3 | |
| 8 | «Волга» (Ульяновск) | 0:2 | 0:3 | 0:4 | 4:4 | 0:7 | 1:2 | 1:2 | 0 | 1 | 6 | 6 - 24 = - 18 | 1 |
Стыковые игры
За 15-16 место: «Динамо» (Ленинград) − «Труд» (Новосибирск) 4:0 − 4:3.
За 13-14 место: «Труд» (Красноярск) − «Труд» (Курск) 2:1 − 6:3.
За 11-12 место: «Водник» (Архангельск) − «Шахтёр» (Кемерово) 4:2 − 1:1.
За 9-10 место: «Локомотив» (Иркутск) − «Труд» (Красногорск) 3:1 − 1:0.
Сводная таблица чемпионата
| М | Команда | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Динамо» (Москва) | 21 | 15 | 4 | 2 | 70:22 | 34 |
| 2 | СКА (Свердловск) | 21 | 17 | 2 | 2 | 81:25 | 36 |
| 3 | «Вымпел» (Калининград) | 21 | 12 | 5 | 4 | 45:31 | 29 |
| 4 | НТЗ (Первоуральск) | 21 | 8 | 5 | 8 | 50:46 | 21 |
| 5 | СКА (Хабаровск) | 21 | 13 | 2 | 6 | 62:26 | 28 |
| 6 | «Фили» (Москва) | 21 | 10 | 2 | 9 | 46:46 | 22 |
| 7 | «Буревестник» (Алма-Ата) | 21 | 5 | 6 | 10 | 30:45 | 16 |
| 8 | «Волга» (Ульяновск) | 21 | 5 | 4 | 12 | 28:50 | 14 |
| 9 | «Локомотив» (Иркутск) | 16 | 7 | 2 | 7 | 32:46 | 16 |
| 10 | «Труд» (Красногорск) | 16 | 4 | 5 | 7 | 12:21 | 13 |
| 11 | «Водник» (Архангельск) | 16 | 6 | 3 | 7 | 23:32 | 15 |
| 12 | «Шахтёр» (Кемерово) | 16 | 3 | 6 | 7 | 28:37 | 12 |
| 13 | «Труд» (Красноярск) | 16 | 6 | 2 | 8 | 37:38 | 14 |
| 14 | «Труд» (Курск) | 16 | 3 | 3 | 10 | 20:33 | 9 |
| 15 | «Динамо» (Ленинград) | 16 | 5 | 2 | 9 | 28:35 | 12 |
| 16 | «Труд» (Новосибирск) | 16 | 2 | 1 | 13 | 19:78 | 5 |
Составы команд и авторы забитых мячей в 15 чемпионате
Чемпионы СССР
- 1. «Динамо» (Москва) (16 игроков): Анатолий Мельников (16; −18), Юрий Шальнов (11; −4) — Виталий Данилов (21; 0), Александр Луппов (20; 0), Юрий Афанасьев (21; 0), Альберт Вологжанников (21; 2), Вячеслав Соловьёв (19; 3), Олег Горбунов (18; 2), Дмитрий Морозов (12; 0), Вячеслав Дорофеев (21; 13), Михаил Осинцев (21; 9), Евгений Папугин (21; 30), Геннадий Екимов (16; 5), Валерий Маслов (13; 6). В составе команды выступали также Михаил Ханин (6; 0) и Юрий Подобуев (1; 0).
Серебряные призёры
- 2. СКА (Свердловск) (15 игроков): Юрий Школьный, Леонард Мухаметзянов — Анатолий Голубев (1), Юрий Коротков, Виталий Симонов (1), Виктор Шеховцов, Николай Дураков (27), Олег Катин, Леонид Старцев (2), Валентин Хардин (2), Валентин Атаманычев(21), Юрий Варзин (16), Александр Измоденов (5), Герман Тарасевич (6). В составе команды выступал также Геннадий Сурков.
Бронзовые призёры
- 3. «Вымпел» (Калининград) (16 игроков): Виктор Громаков, Александр Фомкин — Леонид Касаткин, Владимир Смирнов, Борис Умрихин (1), Юрий Войкин (1), Юрий Вольнов, Сергей Монахов, Юрий Шорин (14), Борис Бочаров (5), Юрий Киселёв (5), Александр Константинов (6), Евгений Косоруков (4), Юрий Лагош, Михаил Туркин, Юрий Ульянов (9).
- 4. СКА (Хабаровск) (16 игроков): Анатолий Лутков — Виктор Аносов, Олег Биктогиров, Валентин Васильчуков (1), Евгений Герасимов (9), Виктор Гладков (5), Михаил Девишев (9), Л. Кекшин (1), Геннадий Конев (1), Владимир Ордин (7), Юрий Парыгин, Владислав Помазкин, Анатолий Пульков (10), Виктор Рыбин (2), Олег Суставов (1), Анатолий Фролов (16).
- 5. НТЗ (Первоуральск) (16 игроков): Леонид Козлачков, Анатолий Шаклеин — Владимир Дементьев, Герман Дубов (2), Евгений Измоденов (7), Пётр Кадочигов, Иван Кияйкин (10), Вольдемар Май (14), Виктор Минаев (1), Владимир Мозговой, Герман Носов, Леонид Плотников, Анатолий Попков (6), Валентин Рачёв, Валентин Семёнов (4), Станислав Старченко (6).
- 6. «Фили» (Москва) (19 игроков): Николай Сафран, А. Хомяков, А. Шоринов — Геннадий Волков, Анатолий Вязанкин (6), Семён Горяинов, Алексей Дворов, Юрий Ежов, Игорь Жуков (12), Вячеслав Кострюков (3), Генрих Кривоусов, Константин Крюков (8), Евгений Манкос (1), Владимир Полковников (1), Виталий Мухин, Лев Табаков, Анатолий Сягин (13), Анатолий Филатов, Олег Шварёв (2).
- 7. «Буревестник» (Алма-Ата) (18 игроков): Юрий Жабин, Владимир Стрекалов — Владимир Алёшин, Казбек Байбулов (6), Борис Бутусин, Вячеслав Ильин (1), Борис Казанцев (5), Станислав Квочкин, Олег Мальцев (1), Борис Мартыненко, Юрий Минеев (8), Юрий Новиков (1), Геннадий Печканов (2), Иван Рогачёв (3), Валентин Свердлов, Владимир Таланов (1), Владимир Тупица (2), Юрий Фокин.
- 8. «Волга» (Ульяновск) (16 игроков): Геннадий Борисов (12), Игорь Ивонин (29) — Лев Гаврилов (21; 5), Борис Герасимов (6; 0), Алексей Горин (20; 0), Владимир Ерёмин (20; 0), Юрий Лизавин (20; 5), Георгий Лосев (10; 7), Н. Перфильев (2; 3), Александр Платонов, Олег Плотников (20; 1), Евгений Солдатов (20; 1), Юрий Широков (19; 4). В составе команды также выступали Валерий Егоров, Юрий Назаров и А. Шеромов.
- 9. «Локомотив» (Иркутск) (15 игроков): Геннадий Зотин (6), Александр Титов (8) — Игорь Грек (6; 0), Владимир Ильиных (16; 3), Анатолий Кириллов (12; 0), Владимир Падалкин (6; 0), Геннадий Почебут (14; 3), Иннокентий Протасов (16; 11), Александр Рыбин (16; 7), Владимир Сивоволов (14; 3), Леонид Терёхин (13; 0), Антанас Толжунас (15; 2), Игорь Хандаев (11; 1), Юрий Эдуардов (12; 2), Станислав Эйсбруннер (12; 0).
- 10. «Труд» (Красногорск) (17 игроков): Александр Тареев, Владимир Захаров — Евгений Арутинов, Фёдор Базаев, Борис Варава, Владимир Веселов, Юрий Вишерский, Владимир Голиков, Юрий Голубёнков, Алексей Горьков, Анатолий Журавлёв, Иван Ковалёв (1), Вадим Кузьминский, Виктор Маркин (4), Виталий Мухин, Николай Попов (1), Булат Сатдыков (6).
- 11. «Водник» (Архангельск) (13 игроков): Виктор Антрушин, Виталий Сандул — Владислав Бровин (1), Фёдор Ваенский, Фёдор Зарубин (1), Вячеслав Малахов (4), Леонид Марков (9), Борис Морозов, Николай Парфёнов, Владимир Потапов (5), Валентин Сташевский, Александр Сухондяевский (3), Евгений Юшманов.
- 12. «Шахтёр» (Кемерово) (15 игроков): Юрий Букасин, Виктор Шабловский — Виктор Баянов (10), Евгений Бондаренко (2), Виктор Волохин (1), Лодиар Игнатьев (3), Анатолий Карпунин (5), Юрий Кузнецов (1), Алексей Лазовский, Евгений Лихачев, Владимир Мартынов (3), Иван Рябовалов, Василий Соловьёв (3), Георгий Сусарев, Дмитрий Теплухин.
- 13. «Енисей» (Красноярск) (16 игроков): Владимир Елизаров, Геннадий Зотин — Владимир Артёмов, Анатолий Бочкарёв (14), Борис Бутусин (1), Владимир Вишнневский (1), Владимир Жилионис, Алексей Зорин, Евгений Каштанов (3), Анатолий Круговой, Борис Мартыненко (7), Вячеслав Мовчан, Юрий Непомнющий (7), Валерий Поздняков (3), Анатолий Семёнов, Анатолий Сторожук (1).
- 14. «Труд» (Курск) (14 игроков): Геннадий Андреев — Евгений Базаров (8), Геннадий Дьяков (2), Михаил Евдокимов (1), Геннадий Забелин, Дмитрий Кирсанов (1), Георгий Курдюмов, Юрий Лунин (3), Евгений Магницкий, Виктор Малофеев (1), Владимир Ордынец (3), Виктор Серденко, Николай Фокин, Леонард Щеколенко (1).
- 15. «Динамо» (Ленинград) (14 игроков): Юрий Демченков, В. Дубарев — Виктор Буклимов, Юрий Васильев, Виталий Гарлоев, Евгений Дергачёв (2), Юрий Захаров (2), Владимир Кармушев (4), Анатолий Кулёв (10), Виталий Любимов, Игорь Малахов (1), Анатолий Панин (6), Борис Рундин (1), Юрий Савин (2).
- 16. «Труд» (Новосибирск) (15 игроков): Н. Евдокимов, С. Курлович — Юрий Авлияров, Александр Анищенко, Виктор Анищенко (4), Владимир Борисов (1), Виктор Бурдыгин (1), Юрий Гольцов (6), Борис Петраченко (5), Н. Пивкин, Геннадий Почебут, Леонид Рудомётов (1), Леонид Смирнов (1), И. Спиридонов, Г. Степанищев.
Лучший бомбардир — Евгений Папугин «Динамо» (Москва) — 30 мячей.
По итогам хоккейного сезона определён список 22-х лучших игроков.
Класс "Б"
Соревнования в классе "Б" прошли в четыре этапа.
- На первом этапе в декабре 1962 года прошли чемпионаты городов и районов.
- На втором этапе в январе 1963 года прошли чемпионаты областей, краёв, АССР, Москвы и Ленинграда.
- На третьем этапе прошли с 15 декабря 1962 года по 21 февраля 1963 года прошли зональные соревнования. В них были допущены 84 команды, участвовали 64 (из них 15 команд из Московской области). Команды были разбиты на 8 зон. В 1-7 зонах были проведены однокруговые турниры.
- Команды первой зоны играли в Уссурийске Приморского края. Победитель «Авангард» (Комсомольск-на-Амуре).
- Команды второй зоны играли в Кемерово. Победитель АТЗ (Кемерово).
- Команды третьей зоны играли в Краснотурьинске. Победитель БАЗ (Краснотурьинск).
- Команды четвёртой зоны играли в Горьком. Победитель «Старт» (Горький).
- Команды пятой зоны играли в Орле. Победитель «Торпедо» (Куйбышев).
- Команды шестой зоны играли в Брянске. Победитель «Труд» (Калинин).
- Команды седьмой зоны играли в Сыктывкаре. Победитель «Балтийский завод» (Ленинград).
- Команды восьмой зоны были разбиты на 3 подгруппы, и провели однокруговые турниры с разъездами. Три победителя затем в однокруговом турнире определили победителя зоны и чемпиона Московской области. Им стала команда «Труд» (Балашиха)
Финальный турнир XII чемпионата РСФСР
Заключительный, четвёртый этап соревнований состоялся с 21 февраля по 3 марта 1963 года в Куйбышеве. В нём приняли участие 7 победителей зон, и второй призёр второй зоны «Металлист» (Красноярск) вместо отказавшегося от участия в соревнованиях АТЗ (Кемерово).
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Труд» (Куйбышев) | 0:2 | 3:2 | 4:1 | 4:0 | 4:1 | 4:1 | 7:2 | 6 | 0 | 1 | 26 - 9 = + 17 | 12 | |
| 2 | «Труд» (Горький) | 2:0 | 5:2 | 3:3 | 2:2 | 1:0 | 2:4 | 10:6 | 4 | 2 | 1 | 25 - 17 = + 8 | 10 | |
| 3 | БАЗ (Краснотурьинск) | 2:3 | 2:5 | 2:2 | 4:2 | 4:1 | 2:1 | 9:3 | 4 | 1 | 2 | 25 - 17 = + 8 | 9 | |
| 4 | «Балтийский завод» (Ленинград) | 1:4 | 3:3 | 2:2 | 0:0 | 3:1 | 3:3 | 7:0 | 2 | 4 | 1 | 19 - 13 = + 6 | 8 | |
| 5 | «Труд» (Балашиха) | 0:4 | 2:2 | 2:4 | 0:0 | 4:2 | 1:0 | 5:3 | 3 | 2 | 2 | 14 - 15 = - 1 | 6 | |
| 6 | «Авангард» (Комсомольск-на-Амуре) | 1:4 | 0:1 | 1:4 | 1:3 | 2:4 | 5:3 | 9:4 | 2 | 0 | 5 | 19 - 23 = - 4 | 4 | |
| 7 | «Металлист» (Красноярск) | 1:4 | 4:2 | 1:2 | 3:3 | 0:1 | 3:5 | 2:3 | 1 | 1 | 5 | 14 - 20 = - 6 | 3 | |
| 8 | «Труд» (Калинин) | 2:7 | 6:10 | 3:9 | 0:7 | 3:5 | 4:9 | 3:2 | 1 | 0 | 6 | 21 - 49 = - 28 | 2 |
- «Труд» (Куйбышев) (15 игроков): Александр Полюндра (9) — Анатолий Иевлев (7), Ю. Артемьев (9), А. Баталов (9), В. Бондарев (9; 6), Ю. Ванифатов (9; 1), Д. Еремеевский (9), Г. Казаков (9; 7), А. Лобанов (9; 8), Юрий Нуйкин (9), Г. Стародубцев (9; 1), Константин Суетнов (9; 9), Виктор Тюфяков (9; 6), В. Фоменков (9), В. Антонов (8).
- «Труд» (Горький) (13 игроков): Александр Минеев (7), Владимир Синицын (2) — Юрий Андриянов (7; 5), Лев Баскаков (7), А. Никишин (7), Александр Пантелеев (7), Игорь Сытин (7;1), Евгений Фирстанов (7), Виктор Шестеров (7; 5), Валерий Бурлаков (6), Владимир Рыбаков (6; 2), Анатолий Махалов (5), А. Подпилин (4).
- БАЗ (Краснотурьинск) (14 игроков): Г. Андреев (7), В. Мотус (2) — Яков Апельганец (7), Ю. Блохин (7), Анатолий Голоднев (7; 2), А. Зырянов (7), Евгений Кирсанов (7; 6), Николай Киселёв (7; 6), В. Куделькин (7), В. Маханев (7;2), В. Серденко (7; 9), Виктор Черемных (7), Анатолий Щугарев (6), Борис Чехлыстов (4), А. Боев (1).
|
Портал «Хоккей с мячом» |
|---|
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1962/1963"
Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1962/1963
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.
– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.
– Да, есть ли семья без своего горя? – сказал Пьер, обращаясь к Наташе. – Вы знаете, что это было в тот самый день, как нас освободили. Я видел его. Какой был прелестный мальчик.
Наташа смотрела на него, и в ответ на его слова только больше открылись и засветились ее глаза.
– Что можно сказать или подумать в утешенье? – сказал Пьер. – Ничего. Зачем было умирать такому славному, полному жизни мальчику?
– Да, в наше время трудно жить бы было без веры… – сказала княжна Марья.
– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.
Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.
– Вы пьете водку, граф? – сказала княжна Марья, и эти слова вдруг разогнали тени прошедшего.
– Расскажите же про себя, – сказала княжна Марья. – Про вас рассказывают такие невероятные чудеса.
– Да, – с своей, теперь привычной, улыбкой кроткой насмешки отвечал Пьер. – Мне самому даже рассказывают про такие чудеса, каких я и во сне не видел. Марья Абрамовна приглашала меня к себе и все рассказывала мне, что со мной случилось, или должно было случиться. Степан Степаныч тоже научил меня, как мне надо рассказывать. Вообще я заметил, что быть интересным человеком очень покойно (я теперь интересный человек); меня зовут и мне рассказывают.
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
