Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1966/1967

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

19-й чемпионат СССР по хоккею с мячом состоялся с 20 ноября 1966 года по 17 марта 1967 года. Количество команд высшей лиги вновь было увеличено до 15.

Сыграно 208 матчей, в них забито в общей сложности 948 мячей.

Чемпионом СССР стала команда «Динамо» (Москва).





Первая группа класса "А"

М Команда 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 И В Н П Мячи О
1 «Динамо»

(Москва)

5:1

2:1

2:1

4:2

7:0

4:3

0:0

2:2

8:4

1:0

3:1

1:1

4:2

2:5

2:2

5:2

8:0

4:2

3:1

6:0

6:0

4:3

*

5:2

9:0

5:0

*

7:0

26 21 4 1 109 - 35 = + 74 46
2 СКА

(Свердловск)

1:2

1:5

5:0

2:4

2:2

3:2

2:1

1:1

4:0

5:3

6:0

3:0

1:0

0:0

3:1

1:1

3:0

2:5

4:1

3:5

6:3

0:0

7:5

5:0

5:0

5:3

9:2

2:0

28 18 5 5 91 - 46 = + 45 41
3 «Динамо»

(Алма-Ата)

2:4

1:2

4:2

0:5

5:2

1:3

2:0

1:1

1:1

1:2

5:0

0:0

4:2

2:5

2:1

1:1

4:2

3:1

3:1

6:1

8:1

5:2

4:1

2:0

4:0

2:2

2:1

2:1

28 17 5 6 77 - 44 = + 33 39
4 СКА

(Хабаровск)

3:4

0:7

2:3

2:2

3:1

2:5

3:1

5:1

3:1

2:2

4:1

5:2

0:0

1:4

3:2

2:4

2:0

3:2

3:3

1:2

8:2

2:1

6:2

6:3

10:0

1:0

8:0

3:1

28 17 4 7 93 - 56 = + 37 38
5 «Енисей»

(Красноярск)

2:2

0:0

1:1

1:2

1:1

0:2

1:5

1:3

3:2

2:2

6:3

1:2

1:1

0:2

4:1

2:2

3:0

0:0

3:0

5:4

4:1

1:3

5:0

4:1

2:0

4:2

6:4

6:2

28 13 8 7 69 - 48 = + 21 34
6 «Локомотив»

(Иркутск)

0:1

4:8

3:5

0:4

2:1

1:1

2:2

1:3

2:2

2:3

4:1

0:1

4:3

2:2

2:0

1:6

3:1

1:4

3:1

1:3

4:0

4:2

5:1

1:1

4:3

8:2

6:1

2:1

28 13 5 10 72 - 63 = + 9 31
7 «Водник»

(Архангельск)

1:1

1:3

0:3

0:6

0:0

0:5

2:5

1:4

2:1

3:6

1:0

1:4

1:2

3:2

3:1

6:2

3:0

2:1

3:2

5:4

4:1

0:3

2:1

1:1

3:1

2:0

1:1

2:2

28 13 5 10 53 - 62 = - 9 31
8 «Волга»

(Ульяновск)

5:2

2:4

0:0

0:1

5:2

2:4

4:1

0:0

2:0

1:1

2:2

3:4

2:3

2:1

3:2

0:1

3:1

0:0

2:0

1:1

6:3

1:3

3:3

3:5

2:1

1:2

6:5

3:1

28 12 7 9 64 - 53 = + 11 31
9 «Вымпел»

(Калининград)

2:5

2:2

1:1

1:3

1:1

1:2

4:2

2:3

2:2

1:4

6:1

0:2

2:6

1:3

1:0

2:3

1:0

0:1

2:2

1:0

3:2

1:3

2:1

3:5

6:1

2:1

5:2

2:1

28 11 5 12 57 - 59 = - 2 27
10 «Шахтёр»

(Кемерово)

2:4

0:8

5:2

0:3

1:3

2:4

2:3

0:2

0:0

0:3

4:1

1:3

1:2

0:3

0:0

1:3

1:0

0:1

2:0

1:3

4:0

0:2

1:1

1:1

6:1

3:0

5:3

0:2

28 8 4 16 43 - 58 = - 15 20
11 «Фили» (Москва) 0:6

1:3

5:3

1:4

1:6

1:3

2:1

3:3

4:5

0:3

3:1

1:3

4:5

2:3

1:1

0:2

0:1

2:2

3:1

0:2

5:1

0:2

1:1

0:1

4:2

0:2

2:2

2:1

28 7 5 16 48 - 70 = - 22 19
12 «Труд»

(Краснотурьинск)

3:4

0:6

0:0

3:6

2:5

1:8

1:2

2:8

3:1

1:4

2:4

0:4

3:0

1:4

3:1

3:6

3:1

2:3

2:0

0:4

2:0

1:5

2:2

0:0

1:0

0:5

2:1

0:2

28 8 3 17 43 - 86 = - 43 19
13 «Уральский трубник»

(Первоуральск)

2:5

·*

0:5

5:7

0:2

1:4

3:6

2:6

1:4

0:5

1:1

1:5

1:1

1:2

5:3

3:3

5:3

1:2

1:1

1:1

1:0

1:1

0:0

2:2

2:3

2:3

6:2

2:3

27 4 8 15 50 - 80 = - 30 16
14 «Труд»

(Курск)

0:5

0:9

3:5

0:5

2:2

0:4

0:1

0:10

2:4

0:2

2:8

3:4

0:2

1:3

2:1

1:2

1:2

1:6

0:3

1:6

2:0

2:4

5:0

0:1

3:2

3:2

2:2

0:0

28 5 3 20 36 - 95 = - 59 13
15 «Североникель»

(Мончегорск)

0:7

·*

0:2

2:9

1:2

1:2

1:3

0:8

2:6

4:6

1:2

1:6

2:2

1:1

1:3

5:6

1:2

2:5

2:0

3:5

1:2

2:2

2:0

1:2

3:2

2:6

0:0

2:2

27 3 5 19 43 - 93 = - 50 11

1. В верхних строках таблицы приведены результаты домашних матчей, а в нижних-результаты игр на выезде.

2. Матчи «Динамо» Москва — «Уральский трубник» и «Динамо» Москва — «Североникель» по погодным условиям не состоялись. Поскольку их результаты не влияли на итоговое положение команд, Федерация хоккея РСФСР приняла решение эти матчи не проводить.

Итоговая таблица чемпионата

Команда И В Н П М О
1. «Динамо» (Москва) 26 21 4 1 109:35 46
2. СКА (Свердловск) 28 18 5 5 91:46 41
3. «Динамо» (Алма-Ата) 28 17 5 6 77:44 39
4. СКА (Хабаровск) 28 17 4 7 93:56 38
5. «Енисей» (Красноярск) 28 13 8 7 69:48 34
6. «Локомотив» (Иркутск) 28 13 5 10 72:63 31
7. «Водник» (Архангельск) 28 13 5 10 53:62 31
8. «Волга» (Ульяновск) 28 12 7 9 64:53 31
9. «Вымпел» (Калининград) 28 11 5 12 57:59 27
10. «Шахтёр» (Кемерово) 28 8 4 16 43:58 20
11. «Фили» (Москва) 28 7 5 16 48:70 19
12. «Труд» (Краснотурьинск) 28 8 3 17 43:86 19
13. «Уральский трубник» (Первоуральск) 27 4 8 15 50:80 16
14. «Труд» (Курск) 28 5 3 20 36:95 13
15. «Североникель» (Мончегорск) 27 3 5 19 43:93 11

Составы команд и авторы забитых мячей

Чемпионы СССР

Серебряные призёры

Бронзовые призёры

  • 5. «Енисей» (Красноярск) (20 игроков): Владимир Литвяков, Юрий Ляпин — Владимир Артёмов (13), Виктор Баранов, Владимир Бокарев, Анатолий Бочкарёв (31), Борис Бутусин (1), Владимир Вишневский, Владимир Жилионис (2), Алексей Зорин, Евгений Каштанов (5), Анатолий Круговой (1), Владимир Куманёв, Юрий Непомнющий (14), Валерий Поздняков, Владимир Прокошин, Владимир Савченко, Владимир Тарасевич, Владимир Тупица (1), Валерий Юнышев (1).
  • 7. «Водник» (Архангельск) (18 игроков): Виктор Антрушин (7), Виталий Сандул (22) — Сергей Васильев (26; 5), Виктор Грайм (26; 1), Евгений Кокнаев (14; 0), Вячеслав Малахов (28; 12), Владимир Марков (22; 0), Леонид Марков (26; 7), Роберт Овчинников (26; 1), Леонид Палладий (20; 2), Николай Парфёнов (27; 0), Алексей Попов (23; 4), Александр Сухондяевский (26; 7), Валентин Сташевский (19; 0), Евгений Юшманов (25; 13). В команде также выступали Фёдор Ваенский (4; 0), Виктор Горяев (4; 0) и Владимир Потапов (5; 1).
  • 8. «Волга» (Ульяновск) (19 игроков): Игорь Ивонин (2), Валерий Косс (28) — Леонид Бутузов (27; 10), Лев Гаврилов (25; 5), Алексей Горин (24; 0), Вячеслав Дорофеев (27; 8), Борис Кияйкин (4; 0), Владимир Куров (25; 9), Борис Малявкин (23; 0), Владимир Михеев (24; 0), Владимир Монахов (23; 14), Олег Плотников (25; 3), Анатолий Рушкин (22; 2), Владимир Терехов (27; 0), Михаил Тонеев (23; 1), Михаил Фокин (18; 12), Эдуард Эдукарьянц (16; 0). В составе команды также выступали Олег Кочетков и Евгений Ворсин.
  • 9. «Вымпел» (Калининград) (19 игроков): Виктор Громаков, Александр Тареев — Владимир Веретенцев, Александр Килейников, Владимир Килейников, Валерий Князев, Леонид Кондратьев (10), Александр Константинов (9), Евгений Косоруков (9), Вячеслав Кострюков (2), Валентин Кучин (4), Юрий Лагош (17), Владимир Маркин, Вячеслав Петров, Владимир Рябов, Николай Солодов, Виктор Стариков (6), Владимир Тараканов, Борис Умрихин.
  • 10. «Шахтёр» (Кемерово) (17 игроков): Владимир Краев, Юрий Саломатов — Виктор Баянов (14), Альберт Большаков (1), Виктор Бурдыгин (4), Юрий Гольцев (4), Герман Девяшин, Виктор Жданов, Владимир Журавлёв, Сергей Захаренко (6), Владимир Игонин, Анатолий Измоденов, Анатолий Карпунин, Борис Петроченко (1), Геннадий Савельев (13), Владимир Сериков, Анатолий Трегубов.
  • 11. «Фили» (Москва) (21 игрок): Анатолий Бондарев, Анатолий Калинин — Виктор Аносов (1), Евгений Базаров (9), А. Гусев, А. Жуков, Игорь Жуков (10), Юрий Захаров (2), Анатолий Калинин, Леонид Касаткин, Константин Крюков (14), Анатолий Кузнецов, Вячеслав Кульков, В. Мелихов, Сергей Монахов (3), Дмитрий Морозов, Михаил Мухортов (1), Владимир Перепелов (5), Владимир Ряховский (2), Лев Табаков, Леонард Щеколенко (1).
  • 12. «Труд» (Краснотурьинск) (18 игроков): Николай Горбунов (20; −54), Александр Полюндра (13; −32) — Пётр Логашев (27; 1), Анатолий Голоднев (28; 0), Анатолий Щугарев (23; 0), Анатолий Алексеев (26; 1), Борис Третьяков (23; 1), Юрий Новиков (28; 10), Виктор Чермных (24; 3), Александр Куземчик (26; 4), Юрий Нуйкин (27; 0), Геннадий Мохнаткин (26; 5), Виктор Серденко (28; 10), Юрий Минин (19; 1), Анатолий Камаев (28; 7). В команде также выступали Наиль Авлияров (10; 0), Роберт Манвейлер (2; 0) и Юрий Дедюхин (1; 0).
  • 13. «Уральский трубник» (Первоуральск) (19 игроков): Леонид Козлачков, Валерий Попков — Владимир Денисов, Валерий Жидко (1), Евгений Злоказов, Герман Инишев (3), Борис Коломацкий, Геннадий Кондаков, Вольдемар Май (19), Юрий Макеев (11), Александр Мальцев, Виктор Минаев, Владимир Мозговой, Герман Носов (1), Юрий Панченко (7), Анатолий Попков (3), Анатолий Рыбаков (2), Леонид Старцев (3), Виктор Шмарков.
  • 14. «Труд» (Курск) (19 игроков): Иван Овсянников, В. Ульянов — Виктор Букреев, Валентин Васильчуков (5), Анатолий Галкин (1), Юрий Гапеев (1), Геннадий Дьяков, Михаил Евдокимов, Анатолий Журавлёв (1), Валентин Калинин, Дмитрий Кирсанов (1), Игорь Краковецкий, Георгий Курдюмов (13), Виктор Малофеев (1), Владимир Ордынец (4), Николай Подчасов (2), Виктор Руцкой, Валерий Рылеев (7), В. Фёдоров.
  • 15. «Североникель» (Мончегорск) (17 игроков): Виталий Кузнецов, Николай Сафран — Юрий Васильев (1), Анатолий Галашин, Владимир Дементьев, Евгений Дергачёв (10), Александр Клеймёнов, Анатолий Клеймёнов (14), Николай Козлов, Юрий Козлов, Анатолий Кулёв (6), Анатолий Лобарёв, Валерий Макаров (3), Евгений Павлюченков, Евгений Сесоров, Юрий Ульянов (9), Виктор Ширшов.

Лучший бомбардир — Евгений Папугин «Динамо» (Москва) — 37 мячей.

Вторая группа класса «А»

М Команда 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 В Н П Мячи О
1 «Старт» (Горький) 5:2

2:2

3:2

1:3

6:2

1:1

2:1

4:3

4:2

2:1

3:1

2:4

2:2

3:3

5:2

0:3

4:1

3:2

5:2

4:2

13 4 3 61 - 41 = + 20 30
2 «Труд» (Красногорск) 2:2

2:5

7:1

2:1

2:1

3:5

2:0

0:1

2:0

0:0

6:3

0:0

8:1

3:3

5:1

3:3

11:0

2:0

9:1

1:2

11 5 4 70 - 30 = + 40 27
3 «Труд» (Куйбышев) 3:1

2:3

1:2

1:7

3:3

0:0

2:2

4:3

3:3

2:2

3:2

4:3

3:2

3:1

3:2

4:3

6:1

0:2

6:1

2:0

11 5 4 55 - 43 = + 12 27
4 «Ракета» (Казань) 1:1

2:6

5:3

1:2

0:0

3:3

0:0

0:6

3:2

1:3

2:1

2:5

4:3

3:1

7:3

0:3

3:1

1:0

2:1

4:3

10 4 6 44 - 47 = - 3 24
5 «Торпедо» (Сызрань) 3:4

1:2

1:0

0:2

3:4

2:2

6:0

0:0

3:1

1:7

3:0

1:2

3:1

2:3

3:2

4:3

4:1

1:1

3:2

3:2

10 3 7 47 - 39 = + 8 23
6 «Строитель» (Шелехов) 1:2

2:4

0:0

0:2

2:2

3:3

3:1

2:3

7:1

1:3

4:1

0:5

2:0

3:5

8:0

5:5

4:3

1:2

5:0

4:1

8 4 8 57 - 43 = + 14 20
7 «Локомотив» (Оренбург) 4:2

1:3

0:0

3:6

3:4

2:3

5:2

1:2

2:1

0:3

5:0

1:4

1:1

1:4

1:1

2:2

4:3

0:2

9:4

5:3

7 4 9 50 - 50 = 0 18
8 «Родина» (Киров) 3:3

2:2

3:3

1:8

1:3

2:3

1:3

3:4

3:2

1:3

5:3

0:2

4:1

1:1

7:3

2:4

4:2

1:1

5:1

1:2

6 5 9 50 - 54 = - 4 17
9 «Эжва» (Сыктывкар) 3:0

2:5

3:3

1:5

3:4

2:3

3:0

3:7

3:4

2:3

5:5

0:8

2:2

1:1

4:2

3:7

2:1

3:5

6:3

6:7

5 4 11 57 - 75 = - 18 14
10 «Север» (Северодвинск) 2:3

1:4

0:2

0:11

2:0

1:6

0:1

1:3

1:1

1:4

2:1

3:4

2:0

3:4

1:1

2:4

5:3

1:2

3:1

1:3

5 2 13 32 - 58 = - 26 12
11 «Волга» (Рыбинск) 2:4

2:5

2:1

1:9

0:2

1:6

3:4

1:2

2:3

2:3

1:4

0:5

3:5

4:9

2:1

1:5

7:6

3:6

3:1

1:3

4 0 16 41 - 84 = - 43 8
  • «Старт» (Горький) (17 игроков): Геннадий Зотин (19), Виктор Федулов (4) − Владимир Алексеев (20; 12), Юрий Блохин (20; 10), Леонид Воронин (20), Александр Никишин (20; 5), Валерий Соколов (20; 13), Юрий Поповцев (19), Анатолий Махалов (18), Виктор Шестеров (18; 12), Борис Алексеев (17), Владимир Рыбаков (17; 3), Юрий Андриянов (16; 6), Юрий Катаев (13), Олег Грибов (10), Александр Дёмин (2), Вячеслав Таболкин (2).
  • «Труд» (Красногорск) (16 игроков): Вячеслав Королёв (20), Владимир Пахомов (10) − Владимир Акалупин (20; 2), Фёдор Базаев (20; 1), Борис Бочаров (20; 10), Михаил Девишев (2; 10), Виктор Маркин (20; 17), Владимир Веселов (19; 2), Юрий Воронин (19), Валерий Мухортов (18; 18), Николай Лебедев (17), Валерий Шипов (17), Николай Трофимов (16; 5), Николай Сазонов (8), Владимир Кудинов (5; 4), Валерий Громов (4; 1).

«Старт» и «Труд» завоевали право выступать в Первой группе класса «А».

Класс «Б»

Соревнования в классе «Б» прошли в три этапа. На первом этапе прошли чемпионаты областей, краёв, городов и АССР. Лучшие команды допускались к зональным соревнованиям. На втором этапе с 5 по 19 февраля 1967 года прошли зональные соревнования. В них участвовали 41 команда, разбитые на 8 зон.

Финальный турнир XVI чемпионата РСФСР

Заключительный этап соревнований состоялся с 28 февраля по 12 марта 1967 года в Карпинске, Свердловской области. В нём приняли участие 8 победителей зон.

М Команда 1 2 3 4 5 6 7 8 В Н П Мячи О
1 «Шахтёр» (Карпинск) 1:1 5:2 2:1 3:1 2:0 4:2 3:1 6 1 0 20 − 8 = + 12 13
2 «Амур» (Комсомольск-на-Амуре) 1:1 0:0 6:8 3:3 4:3 6:3 6:1 3 3 1 26 − 19 = + 7 9
3 «Зенит» (Томилино) 2:5 0:0 1:3 5:2 4:2 3:1 2:1 4 1 2 17 − 14 = + 3 9
4 «Никельщик» (Верхний Уфалей) 1:2 8:6 3:1 1:2 11:1 3:3 0:0 3 2 2 27 − 15 = + 12 8
5 «Химик» (Кемерово) 1:3 3:3 2:5 2:1 2:2 3:1 3:2 3 2 2 16 − 17 = − 1 8
6 «Труд» (Иваново) 0:2 3:4 2:4 1:11 2:2 3:1 6:2 2 1 4 17 − 26 = − 9 5
7 «Планета» (Калининск) 2:4 3:6 1:3 3:3 1:3 1:3 6:3 1 1 5 17 − 25 = − 8 3
8 «Химик» (Ефремов) 1:3 1:6 1:2 0:0 2:3 2:6 3:6 0 1 6 10 − 26 = − 16 1
  • «Шахтёр» (Карпинск) (16 игроков): А. Собенин, В. Туманов − И. Веч, А. Грехов, Б. Зырянов, М. Каменных, Л. Корюков, Р. Масленников, В.Панёв, А. Стрюков, А. Титов, Л. Титов, В. Тотмеин, Г. Тотменин, Л. Храпов, В. Шляев.
  • «Амур» (Комсомольск-на-Амуре): Е. Молокоедов − В. Бычков, В. Болотин, Р. Волков, В. Гладков, А. Ермошин, П. Ледяев, А. Родионов, И. Савельев, В. Старостин и др.
  • «Зенит» (Томилино): С. Голиков, И. Савков − Э. Августинович, А. Белов, А. Брок, В. Вознесенский, В. Кавкаев, Ю. Киселёв, А. Кулясов, В. Пичугин, В. Самоедов, В. Суханов, В. Устинов, В. Христич, Н. Худолеев.

Напишите отзыв о статье "Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1966/1967"

Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1966/1967

– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .


Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.
– Ils m'ont recu avec ma nouvelle, comme un chien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимают собаку, когда она мешает игре в кегли,] – заключил он.
Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.
– Cependant, mon cher, – сказал он, рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, – malgre la haute estime que je professe pour le православное российское воинство, j'avoue que votre victoire n'est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, при всем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победа ваша не из самых блестящих.]
Он продолжал всё так же на французском языке, произнося по русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.
– Как же? Вы со всею массой своею обрушились на несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук? Где же победа?
– Однако, серьезно говоря, – отвечал князь Андрей, – всё таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получше Ульма…
– Отчего вы не взяли нам одного, хоть одного маршала?
– Оттого, что не всё делается, как предполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вам говорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.
– Отчего же вы не пришли к семи часам утра? Вам надо было притти в семь часов утра, – улыбаясь сказал Билибин, – надо было притти в семь часов утра.
– Отчего вы не внушили Бонапарту дипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? – тем же тоном сказал князь Андрей.
– Я знаю, – перебил Билибин, – вы думаете, что очень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, а всё таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военный министр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливлены вашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствую никакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его с своей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.
Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдруг спустил собранную кожу со лба.
– Теперь мой черед спросить вас «отчего», мой милый, – сказал Болконский. – Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тут есть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряет целую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаков жизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживает действительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военный министр не интересуется даже знать подробности.
– Именно от этого, мой милый. Voyez vous, mon cher: [Видите ли, мой милый:] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est bel et bon, [все это прекрасно и хорошо,] но что нам, я говорю – австрийскому двору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие о победе эрцгерцога Карла или Фердинанда – un archiduc vaut l'autre, [один эрцгерцог стоит другого,] как вам известно – хоть над ротой пожарной команды Бонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, может только дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинанд покрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nous disiez: [как если бы вы нам сказали:] с нами Бог, а Бог с вами, с вашей столицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулю и поздравляете нас с победой!… Согласитесь, что раздразнительнее того известия, которое вы привозите, нельзя придумать. C'est comme un fait expres, comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно.] Кроме того, ну, одержи вы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы это переменило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскими войсками.
– Как занята? Вена занята?
– Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне, а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.
Болконский после усталости и впечатлений путешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимает всего значения слов, которые он слышал.
– Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, – продолжал Билибин, – и показывал мне письмо, в котором подробно описан парад французов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и все такое…] Вы видите, что ваша победа не очень то радостна, и что вы не можете быть приняты как спаситель…
– Право, для меня всё равно, совершенно всё равно! – сказал князь Андрей, начиная понимать,что известие его о сражении под Кремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятие столицы Австрии. – Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont, [мостовое укрепление,] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князь Ауэрсперг защищает Вену, – сказал он.
– Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей, стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё таки защищает. А Вена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно в горах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двух огней.
– Но это всё таки не значит, чтобы кампания была кончена, – сказал князь Андрей.
– А я думаю, что кончена. И так думают большие колпаки здесь, но не смеют сказать этого. Будет то, что я говорил в начале кампании, что не ваша echauffouree de Durenstein, [дюренштейнская стычка,] вообще не порох решит дело, а те, кто его выдумали, – сказал Билибин, повторяя одно из своих mots [словечек], распуская кожу на лбу и приостанавливаясь. – Вопрос только в том, что скажет берлинское свидание императора Александра с прусским королем. Ежели Пруссия вступит в союз, on forcera la main a l'Autriche, [принудят Австрию,] и будет война. Ежели же нет, то дело только в том, чтоб условиться, где составлять первоначальные статьи нового Саmро Formio. [Кампо Формио.]
– Но что за необычайная гениальность! – вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую руку и ударяя ею по столу. – И что за счастие этому человеку!
– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.
Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.