Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1980/1981
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.
Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 3 апреля 2015 года. |
33-й чемпионат СССР по хоккею с мячом состоялся с 22 ноября 1980 года по 16 марта 1981 года.
В высшей лиге играли 14 команд. Сыграно 182 матча, в них забито в общей сложности 1219 мячей.
Чемпионом СССР во второй раз подряд стала команда «Енисей» (Красноярск).
Содержание
Высшая лига
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Енисей» | 5:3
2:3 |
6:7
3:3 |
6:1
4:1 |
3:0
2:2 |
7:4
12:2 |
7:1
8:5 |
8:2
6:5 |
11:3
5:2 |
5:1
11:5 |
6:2
5:2 |
7:1
6:4 |
9:4
2:1 |
8:7
3:2 |
22 | 2 | 2 | 157 — 73 = + 84 | 46 | |
| 2 | «Динамо»
(Алма-Ата) |
3:2
3:5 |
6:5
4:13 |
6:5
5:3 |
5:1
3:2 |
8:2
1:1 |
6:1
2:1 |
7:4
4:8 |
7:2
3:8 |
6:4
1:1 |
9:1
5:5 |
6:0
4:3 |
7:4
5:4 |
7:4
2:3 |
18 | 3 | 5 | 125 — 92 = + 33 | 39 | |
| 3 | СКА | 3:3
7:6 |
13:4
5:6 |
5:1
2:3 |
2:2
2:1 |
2:2
3:2 |
4:1
0:3 |
9:0
3:5 |
4:1
4:3 |
4:3
2:8 |
12:4
5:2 |
3:0
0:4 |
10:2
3:3 |
6:2
2:2 |
15 | 5 | 6 | 115 — 73 = + 42 | 35 | |
| 4 | «Динамо»
(Москва) |
1:4
1:6 |
3:5
5:6 |
3:2
1:5 |
3:1
2:3 |
2:5
3:3 |
3:1
2:1 |
4:1
1:2 |
5:2
3:4 |
3:2
3:5 |
5:2
2:0 |
8:2
1:1 |
5:3
2:1 |
5:4
4:2 |
14 | 2 | 10 | 80 — 73 = + 7 | 30 | |
| 5 | «Старт»
(Горький) |
2:2
0:3 |
2:3
1:5 |
1:2
2:2 |
3:2
1:3 |
3:3
3:3 |
6:0
2:3 |
7:2
3:0 |
6:2
1:2 |
5:3
3:2 |
4:3
2:0 |
2:0
3:1 |
2:2
3:4 |
4:4
1:1 |
11 | 7 | 8 | 72 — 57 = + 15 | 29 | |
| 6 | «Зоркий» | 2:12
4:7 |
1:1
2:8 |
2:3
2:2 |
3:3
5:2 |
3:3
3:3 |
3:4
0:0 |
6:0
3:3 |
4:2
0:0 |
3:4
2:3 |
8:4
6:1 |
4:3
0:8 |
2:0
3:3 |
3:3
5:1 |
8 | 10 | 8 | 79 — 83 = — 4 | 26 | |
| 7 | «Водник» | 5:8
1:7 |
1:2
1:6 |
3:0
1:4 |
1:2
1:3 |
3:2
0:6 |
0:0
4:3 |
0:3
1:3 |
4:3
1:2 |
3:2
5:3 |
3:0
4:5 |
3:2
2:7 |
4:2
2:7 |
5:2
6:2 |
11 | 1 | 14 | 64 — 86 = — 22 | 23 | |
| 8 | «Уральский трубник» | 5:6
2:8 |
8:4
4:7 |
5:3
0:9 |
2:1
1:4 |
0:3
2:7 |
3:3
0:6 |
3:1
3:0 |
0:0
1:3 |
5:5
2:3 |
4:1
0:5 |
3:1
2:4 |
4:4
1:2 |
6:3
3:3 |
8 | 5 | 13 | 69 — 96 = — 27 | 21 | |
| 9 | «Сибсельмаш» | 2:5
3:11 |
8:3
2:7 |
3:4
1:4 |
4:3
2:5 |
2:1
2:6 |
0:0
2:4 |
2:1
3:4 |
3:1
0:0 |
4:1
3:1 |
5:2
3:5 |
1:2
0:2 |
4:1
3:4 |
2:3
2:5 |
9 | 2 | 15 | 66 — 85 = — 19 | 20 | |
| 10 | СКА | 5:11
1:5 |
1:1
4:6 |
8:2
3:4 |
5:3
2:3 |
2:3
3:5 |
3:2
4:3 |
3:5
2:3 |
3:2
5:5 |
1:3
1:4 |
6:7
1:5 |
4:2
6:4 |
3:5
4:2 |
9:1
4:8 |
9 | 2 | 15 | 93 — 104 = — 11 | 20 | |
| 11 | «Кузбасс»
(Кемерово) |
2:5
2:6 |
5:5
1:9 |
2:5
4:12 |
0:2
2:5 |
0:2
3:4 |
1:6
4:8 |
5:4
0:3 |
5:0
1:4 |
5:3
2:5 |
5:1
7:6 |
3:0
0:2 |
4:2
4:2 |
3:2
3:5 |
9 | 1 | 16 | 73 — 108 = — 35 | 19 | |
| 12 | «Вымпел» | 4:6
1:7 |
3:4
0:6 |
4:0
0:3 |
1:1
2:8 |
1:3
0:2 |
8:0
3:4 |
7:2
2:3 |
4:2
1:3 |
2:0
2:1 |
4:6
2:4 |
2:0
0:3 |
8:2
2:3 |
3:1
4:7 |
9 | 1 | 16 | 70 — 81 = — 11 | 19 | |
| 13 | «Волга» | 1:2
4:9 |
4:5
4:7 |
3:3
2:10 |
1:2
3:5 |
4:3
2:2 |
3:3
0:2 |
7:2
2:4 |
2:1
4:4 |
4:3
1:4 |
2:4
5:3 |
2:4
2:4 |
3:2
2:8 |
5:3
2:2 |
7 | 5 | 14 | 74 — 101 = — 27 | 19 | |
| 14 | «Родина»
(Киров) |
2:3
7:8 |
3:2
4:7 |
2:2
2:6 |
2:4
4:5 |
1:1
4:4 |
1:5
3:3 |
2:6
2:5 |
3:3
3:6 |
5:2
3:2 |
8:4
1:9 |
5:3
2:3 |
7:4
1:3 |
2:2
3:5 |
6 | 6 | 14 | 82 — 107 = — 25 | 18 |
- В верхних строках таблицы приведены результаты домашних матчей, а в нижних-результаты игр на выезде.
- Переходные матчи: «Волга» (Ульяновск) − «Североникель» (Мончегорск) 6:7 − 4:1.По положению о соревнованиях при равенстве очков преимущество получала команда высшей лиги. Высшую лигу покинула «Родина» (Киров). «Волга» Ульяновск) отстояла право играть в высшей лиге.
Итоговая таблица чемпионата
| Команда | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. «Енисей» (Красноярск) | 26 | 22 | 2 | 2 | 157:73 | 46 |
| 2. «Динамо» (Алма-Ата) | 26 | 18 | 3 | 5 | 125:92 | 39 |
| 3. СКА (Хабаровск) | 26 | 15 | 5 | 6 | 115:73 | 35 |
| 4. «Динамо» (Москва) | 26 | 14 | 2 | 10 | 80:73 | 30 |
| 5. «Старт» (Горький) | 26 | 11 | 7 | 8 | 72:57 | 29 |
| 6. «Зоркий» (Красногорск) | 26 | 8 | 10 | 8 | 79:83 | 26 |
| 7. «Водник» (Архангельск) | 26 | 11 | 1 | 14 | 64:86 | 23 |
| 8. «Уральский трубник» (Первоуральск) | 26 | 8 | 5 | 13 | 69:96 | 21 |
| 9. «Сибсельмаш» (Новосибирск) | 26 | 9 | 2 | 15 | 66:85 | 20 |
| 10. СКА (Свердловск) | 26 | 9 | 2 | 15 | 93:104 | 20 |
| 11. «Кузбасс» (Кемерово) | 26 | 9 | 1 | 16 | 73:108 | 19 |
| 12. «Вымпел» (Калининград Моск. обл.) | 26 | 9 | 1 | 16 | 70:81 | 19 |
| 13. «Волга» (Ульяновск) | 26 | 7 | 5 | 14 | 74:101 | 19 |
| 14. «Родина» (Киров) | 26 | 6 | 6 | 14 | 82:107 | 18 |
Составы команд и авторы забитых мячей
- «Енисей» (Красноярск) (18 игроков): Михаил Лещинский (26), Сергей Шилов (17) — Вячеслав Девянин (19; 0), Андрей Никитченко (20; 1), Виталий Савлук (25; 0), Виктор Шакалин (26; 2), Виталий Ануфриенко (25; 20), Юрий Лахонин (25; 3), Василий Першин (24; 3), Юрий Першин (26; 4), Евгений Фирсов (24; 5), Владимир Гредин (16; 2), Юрий Иванов (24; 5), Владимир Куманёв (22; 3), Виктор Ломанов (19; 4), Сергей Ломанов-ст. (26; 56), Андрей Пашкин (26; 49). В составе команды также выступал Игорь Бондаренко (2; 0).
- «Динамо» (Алма-Ата) (18 игроков): Александр Окулов (19), Владимир Пахомов (26) — Владимир Алексеев (26; 0), Владимир Набер (25; 5), Александр Осокин (26; 1), Юрий Почкунов (19; 0), Сергей Семёнов (25; 1), Сергей Ключников (14; 0), Александр Сидоров (18; 0), Николай Шмик (25; 1), Евгений Агуреев (26; 48), Вячеслав Горчаков (25; 5), Александр Ионкин (26; 17), Марсель Кикбаев (17; 0), Владимир Корытин (23; 18), Валерий Привалов (26; 24), Василий Сердюк (15; 0), Борис Чехлыстов (25; 5). В составе команды также выступал Юрий Чурсин (2; 0).
- СКА (Хабаровск) (20 игроков): Сергей Бурдюхов (13), Сергей Лазарев (22), Владимир Огнев (15) — Александр Волков (26; 0), Константин Колесов (22; 0), Евгений Шестаков (21; 0), Сергей Янина (24; 2), Юрий Горностаев (16; 0), Виктор Ковалёв (26; 19), Александр Першин (24; 11), Вячеслав Саломатов (23; 5), Сергей Слепов (20; 34), Юрий Тишин (25; 7), Сергей Березовский (18; 1), Виктор Булдыгин (25; 7), Сергей Данилов (24; 1), Николай Паздников (24; 9), Валерий Чухлов (24; 19). В составе команды также выступал Сергей Тисленко (10; 0) и вратарь Валерий Попков (2).
- «Динамо» (Москва) (21 игрок): Сергей Дрогайкин (9; −10), Геннадий Шишков (26; −63) — Евгений Горбачёв (20; 2), Александр Гуляев (25; 5), Александр Дудин (24; 20), Андрей Ефремов (25; 1), Георгий Канарейкин (21; 18), Сергей Корнеев (24; 8), Юрий Лизавин (22; 8), Виктор Мартынов (23; 1), Сергей Назарчук (19; 1), Андрей Нуждинов (19; 0), Алексей Оськин (19; 1), Владимир Плавунов (26; 8), Владимир Тарасевич (25; 6), Владимир Харёв (24; 0). В команде также выступали Сергей Белоусов (4; 0), Анатолий Козлов (9; 1), Александр Машков (8; 0), Александр Никитин (8; 0) и Борис Норкин (1; 0).
- «Старт» (Нижний Новгород) (19 игроков): Николай Домненков, Александр Кадышев — Юрий Гаврилов (1), Сергей Гладких (4), Евгений Горячев (11), Алексей Дьяков (2), Владимир Коровин (6), Вячеслав Крыгин (5), Владимир Куликов (2), Сергей Максименко (16), Сергей Наумов (1), Валерий Осипов, Анатолий Паршин (2), Геннадий Перфильев, Виктор Пугачёв (6), Александр Рычагов (7), Владимир Салеев (4), Олег Шестеров (2), Александр Шкаев (3).
- «Зоркий» (Красногорск) (19 игроков): Андрей Герасимов (15), Александр Теняков (23) — Владимир Баранов (21; 0), Валерий Бочков (25; 8), Сергей Гава (24; 4), Михаил Гордеев (25; 2), Олег Грибов (18; 2), Александр Григорьев (24; 13), Александр Караблин (26; 15), Сергей Лапин (20; 0), Николай Левашов (19; 0), Леонид Лобачёв (24; 11), Сергей Майборода (26; 8), Вячеслав Панёв (23; 1), Юрий Петров (22; 11), Николай Сазонов (25; 2), Игорь Соберзянов (16; 2), Николай Соловьёв (21; 0). В команде также выступал Николай Горелов (1; 0).
- «Водник» (Архангельск) (19 игроков): Сергей Драчёв (19), Александр Лебедев (17) — Алексей Аршинов (13; 0), Александр Воюшин (21; 1), Вячеслав Иевлев (26; 1), Иван Калинин (12; 0), Игорь Крапивин (18; 0), Александр Митричев (19; 3), Василий Митрофанов (26; 11), Виктор Митрофанов (24; 2), Сергей Некрасов (26; 4), Андрей Панин (21; 15), Виталий Петровский (25; 16), Виктор Плюснин (24; 1), Сергей Попов (25; 5), Вячеслав Серов (17; 3), Александр Скирденко (22; 2). В составе команды также выступали Алексей Сидоров (8; 0) и Альберт Могунов (9; 0).
- «Уральский трубник» (Первоуральск) (20 игроков): Геннадий Михайловских, Владимир Чермных − Александр Бревнов (3), Владимир Глушков (4), Вадим Гришпун, Вадим Давыдов (2), Николай Денисов (2), Александр Дубов (3), Евгений Злоказов (4), Юрий Лубов (1), Александр Мальцев (15), Владимир Матвеев, Владимир Мозговой (1), Владимир Отт, Алексей Разуваев (4), Дмитрий Репях (11), Андрей Рябков, Сергей Титлин (8), Евгений Федотов (11), Юрий Черных.
- «Сибсельмаш» (Новосибирск) (19 игроков): Александр Лапотко, Виктор Турлаков — Мурадим Адаев, Александр Андреев (2), Анатолий Волохин (2), Степан Дудчак, Владимир Ефименко (1), Валерий Желтобрюхов, Валерий Журавлёв (6), Александр Корешников (6), Сергей Корешников (28), Александр Ларионов, Александр Майорин (4), Николай Навалихин (3), Владимир Новиков, Александр Простосердов (1), Сергей Свердлов, Анатолий Спиридонов (4), Виктор Фёдоров (9).
- СКА (Свердловск) (20 игроков): Сергей Карнаухов, Валерий Попков — Юрий Алексеев, Александр Артемьев (1), Сергей Бутаков (6), Евгений Великанов (6), Леонид Вострецов (10), Александр Зверев, Сергей Кобцев, Семён Ковальков (3), Александр Криушенков, Олег Мазия, Сергей Макаров, Сергей Пискунов (9), Андрей Пфейф, Анатолий Романов (17), Владислав Самородов, Александр Сивков (17), Александр Цыганов (18), Валерий Эйхвальд (6).
- «Кузбасс» (Кемерово) (19 игроков): Виктор Иордан, Николай Никонов — Владимир Бахаев (15), Сергей Береснев, Сергей Киприянов, Олег Корпалёв (9), Александр Куземчик (1), Сергей Лихачёв (2), Владимир Масленников (5), Сергей Мяус (2), Юрий Никитин (1), Александр Опарин, Валерий Рябченко, Виктор Солдатов, Анатолий Сорокин (1), Валерий Тараканов (1), Игорь Тараканов, Николай Усольцев (28), Александр Хрисоненко (8).
- «Вымпел» (Калининград Московской области) (21 игрок): Владимир Болденко, Алексей Кичигин − Сергей Баранников (1), Сергей Виноградов (1), Юрий Волоснов, Михаил Вороцков, Алексей Ерошин, Сергей Зимин, Валерий Ильин (1), Михаил Калинин, Андрей Кукушкин, Геннадий Любченко (9), Павел Матвеев, Виктор Митрофанов (7), Расик Мухометзянов (6), Анатолий Попов (22), Николай Семёнычев, Владимир Солдатов (6), Владимир Харлов, Валентин Челноков (15), Геннадий Шахманов (2).
- «Волга» (Ульяновск) (23 игрока): Александр Господчиков (20), Александр Картаков (18) − Виталий Агуреев (23; 1), Николай Афанасенко (26; 18), Александр Епифанов (22; 1), Александр Ермолаев (26; 10), Евгений Землянов (26; 2), Олег Кочетков (19; 0), Владимир Кузьмин (20; 5), Геннадий Кушнир (25; 19), Виктор Ляшко (25; 2), Владимир Медведский (17; 1), Александр Некрасов (26; 0), Владимир Терехов (25; 3), Ирик Фасхутдинов (26; 12), Раип Фасхутдинов (23; 0). В команде также выступали Андрей Ахметьев, Владимир Бурханов, Владимир Коваль (9; 0), Владимир Леванов (10; 0), Андрей Савосин (7; 0) и вратари Андрей Грехов (1) и Леонард Мухометзянов (1).
- «Родина» (Киров) (18 игроков): Юрий Бушуев, Вячеслав Зяблицев − Леонид Жаров (1), Юрий Игнатьев, Сергей Кислицин (3), Сергей Кондрашов (27), Владимир Кузьмин (3), Владимир Куимов (1), Валерий Куковякин (9), Юрий Марущак, Вячеслав Никитин (1), Геннадий Патрушев (11), Виктор Перевозчиков, Сергей Пестов, Владимир Пунгин (1), Владимир Стариков (25), Сергей Александрович Фоминых, Геннадий Хлебников.
Лучший бомбардир — Сергей Ломанов-ст., «Енисей» (Красноярск) — 56 мячей.
По итогам сезона определён список 22 лучших игроков.
Первая группа класса «А»
Соревнования прошли с 22 ноября 1980 по 10 марта 1981 года. На предварительном этапе 26 команд, разбитые на четыре подгруппы, оспаривали по две путёвки от каждой подгруппы в финальную часть В финал вместо отказавшегося играть «Локомотива» (Хабаровск) был допущен «Дальсельмаш» (Биробиджан).
Первая подгруппа
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Североникель» | 3:1 4:1
4:2 0:3 |
6:0 1:1*
2:1 1:3 |
14:2 10:1
4:1 8:2 |
6:5 4:1
1:6 9:2 |
4:3 11:1
3:2 3:5 |
12:1 6:0
2:0 4:5 |
14:4 8:5
8:1 6:2 |
22 | 1 | 5 | 158 — 61 = + 97 | 45 | |
| 2 | «Фили»
(Москва) |
2:4 3:0
1:3 1:4 |
1:0 6:2
2:2 2:4 |
5:2 9:1
2:0 2:2 |
6:2 8:2
0:3 2:2 |
3:2 6:1
3:2 5:6 |
11:1 6:3
10:2 4:1 |
12:2 8:0
4:1 3:8 |
18 | 3 | 7 | 127 — 62 = + 65 | 39 | |
| 3 | «Строитель» | 1:2 3:1
0:6 1:1* |
2:2 4:2
0:1 2:6 |
1:2 7:5
1:5 5:2 |
6:2 9:1
0:5 0:0 |
5:3 2:1
3:2 2:4 |
5:1 2:2
1:2 4:1 |
8:1 3:1
2:4 1:3 |
13 | 4 | 11 | 80 — 68 = + 12 | 30 | |
| 4 | «Север» | 1:4 2:8
2:14 1:10 |
0:2 2:2
2:5 1:9 |
5:1 2:5
2:1 5:7 |
8:3 4:2
4:3 4:5 |
4:0 4:0
2:2 1:3 |
10:3 1:0
1:4 3:3 |
7:1 6:3
3:3 3:2 |
12 | 4 | 12 | 90 — 105 = — 15 | 28 | |
| 5 | «Знамя»
(Воткинск) |
6:1 2:9
5:6 1:4 |
3:0 2:2
2:6 2:8 |
5:0 0:0
2:6 1:9 |
3:4 5:4
3:8 2:4 |
4:1 1:0
3:3 3:4 |
1:2 9:0
1:3 4:4 |
4:1 1:1
3:1 3:5 |
9 | 5 | 14 | 81 — 96 = — 15 | 23 | |
| 6 | «Красная заря» | 2:3 5:3
3:4 1:11 |
2:3 6:5
2:3 1:6 |
2:3 4:2
3:5 1:2 |
2:2 3:1
0:4 0:4 |
3:3 4:3
1:4 0:1 |
3:1 2:2
1:4 6:2 |
3:1 2:2
3:4 2:6 |
8 | 4 | 16 | 67 — 94 = — 27 | 20 | |
| 7 | «Труд»
(Куйбышев) |
0:2 5:4
1:12 0:6 |
2:10 1:4
1:11 3:6 |
2:1 1:4
1:5 2:2 |
4:1 3:3
3:10 0:1 |
3:1 4:4
2:1 0:9 |
4:1 2:6
1:3 2:2 |
11:5 8:3
4:7 3:5 |
8 | 4 | 16 | 73 — 129 = — 56 | 20 | |
| 8 | «Торпедо»
(Сызрань) |
1:8 2:6
4:14 5:8 |
1:4 8:3
2:12 0:8 |
4:2 3:1
1:8 1:3 |
3:3 2:3
1:7 3:6 |
1:3 5:3
1:4 1:1 |
4:3 6:2
1:3 2:2 |
7:4 5:3
5:11 3:8 |
8 | 3 | 17 | 82 — 143 = — 61 | 19 |
Таблица составлена по Энциклопедии «Хоккей с мячом», Москва, изд. Новые Технологии, 2009 год; авторы Соснин В. И, Щеглов М. И. и Юрин В. Л. ISBN 978-5-86541025-6. В Энциклопедии «Хоккей с мячом» результат матча «Североникель» (Мончегорск) − «Строитель» (Сыктывкар) 2:1 следует читать 1:1. Он отмечен *.
Вторая подгруппа
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Уралхиммаш» | 2:0 3:2
1:4 0:14 |
3:3 8:1
1:3 3:5 |
5:2 6:1
11:4 2:5 |
6:0 2:1
2:1 5:3 |
3:1 5:0
5:4 4:5 |
7:1 7:4
2:4 3:1 |
16 | 1 | 7 | 96 — 69 = + 27 | 33 | |
| 2 | «Маяк» | 4:1 14:0
0:2 2:3 |
3:2 2:2
1:2 7:3 |
8:2 7:5
5:3 2:3 |
2:2 8:1
4:2 1:2 |
3:0 5:2
6:4 2:5 |
9:1 4:3
1:2 3:1 |
15 | 2 | 7 | 103 — 53 = + 50 | 32 | |
| 3 | «Локомотив»
(Оренбург) |
3:1 5:3
3:3 1:8 |
2:1 3:7
2:3 2:2 |
2:2 5:3
3:6 5:3 |
6:1 5:2
2:0 1:4 |
3:3 7:2
2:6 0:3 |
3:1 3:2
1:2 3:2 |
12 | 4 | 8 | 72 — 70 = + 2 | 28 | |
| 4 | «Хромпик» | 4:11 5:2
2:5 1:6 |
3:5 3:2
2:8 5:7 |
6:3 3:5
2:2 3:5 |
2:0 4:3
3:5 3:3 |
3:1 6:3
3:0 1:2 |
5:1 10:3
2:7 1:4 |
10 | 2 | 12 | 82 — 93 = — 11 | 22 | |
| 5 | «Никельщик» | 1:2 3:5
0:6 1:2 |
2:4 2:1
2:2 1:8 |
0:2 4:1
1:6 2:5 |
5:3 3:3
0:2 3:4 |
3:1 3:1
1:6 2:1 |
6:1 6:1
3:4 2:1 |
9 | 2 | 13 | 56 — 72 = — 16 | 20 | |
| 6 | «Кировец»
(Уфа) |
4:5 5:4
1:3 0:5 |
4:6 5:2
0:3 2:5 |
6:2 3:0
3:3 2:7 |
0:3 2:1
1:3 3:6 |
6:1 1:2
1:3 1:3 |
10:1 8:1
1:4 1:5 |
8 | 1 | 15 | 70 — 78 = — 8 | 17 | |
| 7 | «Геолог»
(Уральск) |
4:2 1:3
1:7 4:7 |
2:1 1:3
1:9 3:4 |
2:1 2:3
1:3 2:3 |
7:2 4:1
1:5 3:10 |
4:3 1:2
1:6 1:6 |
4:1 5:1
1:10 1:8 |
8 | 0 | 16 | 57 — 101 = — 44 | 16 |
Третья подгруппа
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Локомотив» (Иркутск) | 6:6 6:2
11:3 1:1 1:3 4:2 2:7 4:5 |
7:3 3:2
7:0 2:1 6:3 5:1 2:4 9:4 |
7:3 10:4
8:2 10:1 4:1 4:4 6:1 7:3 |
17 | 3 | 4 | 132 — 66 = + 66 | 37 | |
| 2 | «Юность» (Омск) | 6:6 2:6
3:11 1:1 3:1 2:4 7:2 5:4 |
4:5 4:3
8:4 4:1 1:2 4:6 2:4 4:1 |
7:3 4:1
7:2 4:3 1:1 9:1 4:4 7:1 |
13 | 4 | 7 | 103 — 77 = + 26 | 30 | |
| 3 | «Саяны» (Абакан) | 3:7 2:3
0:7 1:2 3:6 1:5 4:2 4:9 |
5:4 3:4
4:8 1:4 2:1 6:4 4:2 1:4 |
5:2 8:0
2:1 5:4 3:2 3:2 6:2 2:1* |
13 | 0 | 11 | 78 — 86 = — 8 | 26 | |
| 4 | «Торпедо» (Красноярск) | 3:7 4:10
2:8 1:10 1:4 4:4 1:6 3:7 |
3:7 1:4
2:7 3:4 1:1 1:9 4:4 1:7 |
2:5 0:8
1:2 4:5 2:3 2:3 2:6 1:2* |
0 | 3 | 21 | 49 — 133 = — 84 | 3 |
Таблица составлена по Энциклопедии «Хоккей с мячом», Москва, изд. Новые Технологии, 2009 год; авторы Соснин В. И, Щеглов М. И. и Юрин В. Л. ISBN 978-5-86541025-6. Результат чевёртого матча «Торпедо» (Красноярск) − «Саяны» (Абакан), отмеченный *, уточненён по календарю − справочнику «40 Чемпионат СССР 1987 − 1988 год. Хоккей с мячом». Турнир проводился в восемь кругов, и не указаны домашние и выездные игры, а показан порядок игр по кругам.
Четвёртая подгруппа
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Локомотив» | 6:2 2:4
6:2 2:5 |
4:1 5:2
3:5 10:5 |
5:3 5:4
1:2 4:2 |
6:3 10:1
1:4 4:4 |
9:1 15:3
4:3 7:4 |
8:4 9:3
4:2 8:5 |
18 | 1 | 5 | 138 — 74 = + 64 | 37 | |
| 2 | «Смена» | 2:6 5:2
2:6 4:2 |
1:2 4:2
4:2 1:2 |
5:3 3:4
2:3 5:1 |
15:2 11:2
7:5 4:6 |
9:2 8:1
12:3 5:3 |
6:1 11:2
7:4 8:2 |
17 | 0 | 7 | 141 — 68 = + 73
(141 — 61 = + 80) |
34 | |
| 3 | «Дальсельмаш» | 5:3 5:10
1:4 2:5 |
2:4 2:1
2:1 2:4 |
3:0 8:2
1:2 2:4 |
11:3 3:1
1:6 5:2 |
12:1 13:2
8:1 4:2 |
10:2 4:1
7:2 5:2 |
16 | 0 | 8 | 118 — 65 = + 53 | 32 | |
| 4 | «Локомотив» | 2:1 2:4
3:5 4:5 |
3:2 1:5
3:5 4:3 |
2:1 4:2
0:3 2:8 |
6:2 1:0
6:2 0:3 |
7:1 5:1
10:3 5:2 |
3:2 4:3
4:2 8:3 |
16 | 0 | 8 | 89 — 68 = + 21 | 32 | |
| 5 | «Аргунь» | 4:1 4:4
3:6 1:10 |
5:7 6:4
2:15 2:11 |
6:1 2:5
3:11 1:3 |
2:6 3:0
2:6 0:1 |
3:3 14:4
6:7 3:8 |
8:0 7:1
2:11 2:7 |
7 | 2 | 15 | 91 — 132 = — 41 | 16 | |
| 6 | «Локомотив»
(Могоча) |
3:4 4:7
1:9 3:15 |
3:12 3:5
2:9 1:8 |
1:8 2:4
1:12 2:13 |
3:10 2:5
1:7 1:5 |
7:6 8:3
3:3 4:14 |
7:1 +:-
2:7 8:7 |
5 | 1 | 18 | 72 — 174 = — 102
(65 — 173 = — 108) |
11 (9) | |
| 7 | «Локомотив» | 2:4 5:8
4:8 3:9 |
4:7 2:8
1:6 2:11 |
2:7 2:5
2:10 1:4 |
2:4 3:8
2:3 3:4 |
11:2 7:2
0:8 1:7 |
7:2 7:8
1:7 -:+ |
3 | 0 | 21 | 74 — 142 = — 68
(73 — 135 = — 62) |
6 |
Таблица составлена по Энциклопедии «Хоккей с мячом», Москва, изд. Новые Технологии, 2009 год; авторы Соснин В. И, Щеглов М. И. и Юрин В. Л. ISBN 978-5-86541025-6. Требует уточнения результат матчей «Аргунь» (Краснокаменск) − «Дальсельмаш» (Биробиджан) 6:1, отмеченный курсивом, так как имеются данные, что «Смена» (Комсомольск-на-Амуре) и «Дальсельмаш» (Биробиджан), набрали по 34 очка. Также требует уточнения результат матча «Локомотив» (Могоча) − «Локомотив» (Магдагачи) 7:1, так как при подсчёте разницы мячей получаются данные, приведённые в таблице Если же принять, что матч закончился технической победой «Локомотива» (Могоча), то тогда данные приведённые в таблице, будут соответствовать данным Энциклопедии. Также неверно подсчитана разница мячей для «Смены» (Комсомольск-на-Амуре). В скобках приведены данные из энциклопедии.
Финал
Прошёл в Иркутске с 28 февраля по 8 марта 1981 года.
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Локомотив» (Иркутск) | 2:1 | 11:1 | 4:2 | 8:1 | 6:2 | 6:0 | 9:2 | 7 | 0 | 0 | 46 — 9 = + 37 | 14 | |
| 2 | «Североникель» (Мончегорск) | 1:2 | 5:3 | 2:3 | 11:3 | 8:3 | 6:1 | 8:2 | 5 | 0 | 2 | 41 — 17 = + 34 | 10 | |
| 3 | «Фили» (Москва) | 1:11 | 3:5 | 2:1 | 5:1 | 7:4 | 6:5 | 9:3 | 5 | 0 | 2 | 33 — 30 = + 3 | 10 | |
| 4 | «Юность» (Омск) | 2:4 | 3:2 | 1:2 | 8:3 | 6:1 | 3:5 | 7:2 | 4 | 0 | 3 | 30 — 19 = + 11 | 8 | |
| 5 | «Маяк» (Краснотурьинск) | 1:8 | 3:11 | 1:5 | 3:8 | 7:2 | 5:5 | 5:0 | 2 | 1 | 4 | 25 — 39 = — 14 | 5 | |
| 6 | «Уралхиммаш» (Свердловск) | 2:6 | 3:8 | 4:7 | 1:6 | 2:7 | 8:3 | 9:2 | 2 | 0 | 5 | 29 — 39 = — 10 | 4 | |
| 7 | «Дальсельмаш» (Биробиджан) | 0:6 | 1:6 | 5:6 | 5:3 | 5:5 | 3:8 | 6:8 | 1 | 1 | 5 | 25 — 42 = — 17 | 3 | |
| 8 | «Смена» (Комсомольск-на-Амуре) | 2:9 | 2:8 | 3:9 | 2:7 | 0:5 | 2:9 | 8:6 | 1 | 0 | 6 | 19 — 53 = — 34 | 2 |
- «Локомотив» (Иркутск) (17 игроков): Сергей Иванович Лазарев (29), Александр Баборин (21) — Виктор Девятых (31), Игорь Иванов (31; 1), Михаил Швецов (31; 13), Александр Шишкин (31; 17), Владимир Петров (30; 12), Анатолий Сизов (30; 2), Владимир Зенков (29; 33), Виктор Шаров (29; 52), Пётр Трифонов (28; 5), Владимир Куров (27; 17), Александр Малетин (27; 22), Олег Катунцев (23), Евгений Гингст (22; 3), Вадим Семёнов (12), Валерий Сухоруков (8; 1). Главный тренер О. Г. Катин.
Право выступать в высшей лиге завоевал «Локомотив» (Иркутск). «Североникель» (Мончегорск) получил право сыграть в переходных играх.
Вторая группа класса «А»
Соревнования прошли с 6 декабря 1980 по 6 марта 1981 года. На предварительном этапе 33 команды, разбитые на шесть групп, определили победителей. В 5 и 6 группах команды играли в 4 круга с разъездами, в остальных − в один круг в одном городе. В финальном турнире участвовали победители групп, которые определили победителя второй группы класса «А» и обладателя путёвки в первую группу.
- Первая зона. (Чита). Победитель «Нефтяник» (Хабаровск).
- Вторая зона. (Тюмень). Победитель «Рубин» (Омск).
- Третья зона. (Пенза). Победитель «Автомобилист» (Набережные Челны).
- Четвёртая зона. (Архангельск). Победитель «Лесопильщик» (Архангельск).
- Пятая зона. Победитель «Нефтяник» (Новокуйбышевск).
- Шестая зона. Победитель «Торпедо» (Курск).
Финальный турнир второй группы класса «А»
Заключительный этап соревнований состоялся в Курске.
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Торпедо» (Курск) | 5:2 | 9:2 | 2:2 | 2:1 | 8:3 | 4 | 1 | 0 | 26 — 10 + 16 | 9 | |
| 2 | «Лесопильщик» (Архангельск) | 2:5 | 5:5 | 3:1 | 3:1 | 6:1 | 3 | 1 | 1 | 19 — 13 = + 6 | 7 | |
| 3 | «Автомобилист» (Набережные Челны) | 2:9 | 5:5 | 9:5 | 5:6 | 10:6 | 2 | 1 | 2 | 31 — 31 = 0 | 5 | |
| 4 | «Рубин» (Омск) | 2:2 | 1:3 | 5:9 | 5:2 | 7:5 | 2 | 1 | 2 | 20 — 21 = — 1 | 5 | |
| 5 | «Нефтяник» (Новокуйбышевск) | 1:2 | 1:3 | 6:5 | 2:5 | 5:3 | 2 | 0 | 3 | 15 — 18 = — 3 | 4 | |
| 6 | «Нефтяник» (Хабаровск) | 3:8 | 1:6 | 6:10 | 5:7 | 3:5 | 0 | 0 | 5 | 18 — 36 = — 18 | 0 |
- «Торпедо» (Курск): А. Дегтев, Ю. Макланов — В. Бондаренко, А. Галкин (75), И. Гершун (25), П. Рязанцев, В. Сухоруков (10), С. Токарев (1), Ю. Галеев (4), Г. Дьяков (7), В. Лыков, В. Умеренков (2), В. Паюхин, В. Евтюхин (6), В. Лунёв, В. Панков, В. Роговской (1), М. Евдокимов, А. Шматов. Играющий главный тренер — А. И. Галкин. В скобках − забитые мячи.
- Право выступать в первой группе класса «А» завоевало «Торпедо» (Курск), однако впоследствии эта команда отказалась от повышения в классе. Решением Федерации хоккея с мячом РСФСР право играть в первой лиге было предоставлено «Лесопильщику» (Архангельск).
|
Портал «Хоккей с мячом» |
|---|
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1980/1981"
Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1980/1981
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.
«Вот это дело марш… вот собака… вот вытянул всех, и тысячных и рублевых – чистое дело марш!» говорил он, задыхаясь и злобно оглядываясь, как будто ругая кого то, как будто все были его враги, все его обижали, и только теперь наконец ему удалось оправдаться. «Вот вам и тысячные – чистое дело марш!»
– Ругай, на пазанку! – говорил он, кидая отрезанную лапку с налипшей землей; – заслужил – чистое дело марш!
– Она вымахалась, три угонки дала одна, – говорил Николай, тоже не слушая никого, и не заботясь о том, слушают ли его, или нет.
– Да это что же в поперечь! – говорил Илагинский стремянный.
– Да, как осеклась, так с угонки всякая дворняшка поймает, – говорил в то же время Илагин, красный, насилу переводивший дух от скачки и волнения. В то же время Наташа, не переводя духа, радостно и восторженно визжала так пронзительно, что в ушах звенело. Она этим визгом выражала всё то, что выражали и другие охотники своим единовременным разговором. И визг этот был так странен, что она сама должна бы была стыдиться этого дикого визга и все бы должны были удивиться ему, ежели бы это было в другое время.
Дядюшка сам второчил русака, ловко и бойко перекинул его через зад лошади, как бы упрекая всех этим перекидыванием, и с таким видом, что он и говорить ни с кем не хочет, сел на своего каураго и поехал прочь. Все, кроме его, грустные и оскорбленные, разъехались и только долго после могли притти в прежнее притворство равнодушия. Долго еще они поглядывали на красного Ругая, который с испачканной грязью, горбатой спиной, побрякивая железкой, с спокойным видом победителя шел за ногами лошади дядюшки.
«Что ж я такой же, как и все, когда дело не коснется до травли. Ну, а уж тут держись!» казалось Николаю, что говорил вид этой собаки.
Когда, долго после, дядюшка подъехал к Николаю и заговорил с ним, Николай был польщен тем, что дядюшка после всего, что было, еще удостоивает говорить с ним.
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту ночевать у него (у дядюшки), в его деревеньке Михайловке.
– И если бы заехали ко мне – чистое дело марш! – сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. – Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъезжавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек, и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
– Аринка, глянь ка, на бочькю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь рожок!
– Батюшки светы, ножик то…
– Вишь татарка!
– Как же ты не перекувыркнулась то? – говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного заросшего садом домика и оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано всё нужное для приема гостей и охоты.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не отштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, – не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности.
В сенях пахло свежими яблоками, и висели волчьи и лисьи шкуры. Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак. В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из за ширм слышался женский смех и шопот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя, дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном – был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло притти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
– Вот так графиня молодая – чистое дело марш – другой такой не видывал! – сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
– День отъездила, хоть мужчине в пору и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь, по звуку ног очевидно босая девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет 40, с двойным подбородком, и полными, румяными губами. Она, с гостеприимной представительностью и привлекательностью в глазах и каждом движеньи, оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. – «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей, и счастливой, самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовой мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Всё это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Всё это и пахло и отзывалось и имело вкус Анисьи Федоровны. Всё отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
– Покушайте, барышня графинюшка, – приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и Илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего нибудь, но он говорил что то непонятное, очевидно не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
– Так то вот и доживаю свой век… Умрешь, – чистое дело марш – ничего не останется. Что ж и грешить то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом всё, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
– Что же вы не служите, дядюшка?
– Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, это чистое дело марш! Отворите ка дверь то, – крикнул он. – Что ж затворили! – Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл очевидно какой нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
– Это у меня мой Митька кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, – сказал дядюшка. – У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
– Как хорошо, право отлично, – сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
– Как отлично? – с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. – Не отлично, а это прелесть, что такое! – Ей так же как и грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
– Еще, пожалуйста, еще, – сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять молодецки задребезжал Барыню с переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову на бок с чуть заметной улыбкой. Мотив Барыни повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолке.
– Изволите слушать, – сказала она Наташе, с улыбкой чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. – Он у нас славно играет, – сказала она.
– Вот в этом колене не то делает, – вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. – Тут рассыпать надо – чистое дело марш – рассыпать…
– А вы разве умеете? – спросила Наташа. – Дядюшка не отвечая улыбнулся.
– Посмотри ка, Анисьюшка, что струны то целы что ль, на гитаре то? Давно уж в руки не брал, – чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка ни на кого не глядя сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню, а взял один звучный, чистый аккорд, и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню: По у ли и ице мостовой. В раз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало всё существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть чуть что то смеялось в его лице с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся такт и в местах переборов отрывалось что то.
– Прелесть, прелесть, дядюшка; еще, еще, – закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. – Николенька, Николенька! – говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!
– Уж выбран, – сказал улыбаясь Николай.
– О? – сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
– Еще какой! – сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. Что значила улыбка Николая, когда он сказал: «уж выбран»? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы всё понял. Где он теперь? подумала Наташа и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. – Не думать, не сметь думать об этом, сказала она себе и улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотническую песню.
Как со вечера пороша
Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев – так только, для складу. От этого то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали где они и крепко беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили как мертвое тело в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать в брод, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.
Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
– Что ты ходишь, как бесприютная? – сказала ей мать. – Что тебе надо?
– Его мне надо… сейчас, сию минуту мне его надо, – сказала Наташа, блестя глазами и не улыбаясь. – Графиня подняла голову и пристально посмотрела на дочь.
– Не смотрите на меня. Мама, не смотрите, я сейчас заплачу.
– Садись, посиди со мной, – сказала графиня.
– Мама, мне его надо. За что я так пропадаю, мама?… – Голос ее оборвался, слезы брызнули из глаз, и она, чтобы скрыть их, быстро повернулась и вышла из комнаты. Она вышла в диванную, постояла, подумала и пошла в девичью. Там старая горничная ворчала на молодую девушку, запыхавшуюся, с холода прибежавшую с дворни.
– Будет играть то, – говорила старуха. – На всё время есть.
– Пусти ее, Кондратьевна, – сказала Наташа. – Иди, Мавруша, иди.
И отпустив Маврушу, Наташа через залу пошла в переднюю. Старик и два молодые лакея играли в карты. Они прервали игру и встали при входе барышни. «Что бы мне с ними сделать?» подумала Наташа. – Да, Никита, сходи пожалуста… куда бы мне его послать? – Да, сходи на дворню и принеси пожалуста петуха; да, а ты, Миша, принеси овса.
– Немного овса прикажете? – весело и охотно сказал Миша.
– Иди, иди скорее, – подтвердил старик.
– Федор, а ты мелу мне достань.
Проходя мимо буфета, она велела подавать самовар, хотя это было вовсе не время.
Буфетчик Фока был самый сердитый человек из всего дома. Наташа над ним любила пробовать свою власть. Он не поверил ей и пошел спросить, правда ли?
– Уж эта барышня! – сказал Фока, притворно хмурясь на Наташу.
Никто в доме не рассылал столько людей и не давал им столько работы, как Наташа. Она не могла равнодушно видеть людей, чтобы не послать их куда нибудь. Она как будто пробовала, не рассердится ли, не надуется ли на нее кто из них, но ничьих приказаний люди не любили так исполнять, как Наташиных. «Что бы мне сделать? Куда бы мне пойти?» думала Наташа, медленно идя по коридору.
– Настасья Ивановна, что от меня родится? – спросила она шута, который в своей куцавейке шел навстречу ей.
– От тебя блохи, стрекозы, кузнецы, – отвечал шут.
– Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Что бы мне с собой сделать? – И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым лицом и встала. – Остров Мадагаскар, – проговорила она. – Ма да гас кар, – повторила она отчетливо каждый слог и не отвечая на вопросы m me Schoss о том, что она говорит, вышла из комнаты. Петя, брат ее, был тоже наверху: он с своим дядькой устраивал фейерверк, который намеревался пустить ночью. – Петя! Петька! – закричала она ему, – вези меня вниз. с – Петя подбежал к ней и подставил спину. Она вскочила на него, обхватив его шею руками и он подпрыгивая побежал с ней. – Нет не надо – остров Мадагаскар, – проговорила она и, соскочив с него, пошла вниз.
Как будто обойдя свое царство, испытав свою власть и убедившись, что все покорны, но что всё таки скучно, Наташа пошла в залу, взяла гитару, села в темный угол за шкапчик и стала в басу перебирать струны, выделывая фразу, которую она запомнила из одной оперы, слышанной в Петербурге вместе с князем Андреем. Для посторонних слушателей у ней на гитаре выходило что то, не имевшее никакого смысла, но в ее воображении из за этих звуков воскресал целый ряд воспоминаний. Она сидела за шкапчиком, устремив глаза на полосу света, падавшую из буфетной двери, слушала себя и вспоминала. Она находилась в состоянии воспоминания.
Соня прошла в буфет с рюмкой через залу. Наташа взглянула на нее, на щель в буфетной двери и ей показалось, что она вспоминает то, что из буфетной двери в щель падал свет и что Соня прошла с рюмкой. «Да и это было точь в точь также», подумала Наташа. – Соня, что это? – крикнула Наташа, перебирая пальцами на толстой струне.
– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.
– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
