Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1981/1982
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.
На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.
В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 17 апреля 2015 года. |
34-й чемпионат СССР по хоккею с мячом состоялся с 21 ноября 1981 года по 19 марта 1982 года.
В высшей лиге играли 14 команд. Сыграно 182 матча, в них забито в общей сложности 1364 мяча.
Чемпионом СССР в третий раз подряд стала команда «Енисей» (Красноярск).
Содержание
Высшая лига
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Енисей» | 7:6
8:3 |
2:3
5:5 |
6:2
5:5 |
5:3
7:2 |
6:2
6:2 |
8:6
8:2 |
7:2
3:0 |
7:0
3:2 |
4:1
7:5 |
15:0
4:1 |
10:1
5:2 |
10:1
6:1 |
4:3
7:1 |
23 | 2 | 1 | 165 - 61 = + 104 | 48 | |
| 2 | СКА | 3:8
6:7 |
4:2
4:1 |
11:4
2:3 |
2:2
4:2 |
2:1
1:3 |
2:3
7:5 |
5:1
4:3 |
7:1
5:4 |
5:2
8:4 |
7:2
5:3 |
8:3
5:3 |
5:0
7:3 |
11:2
6:4 |
20 | 1 | 5 | 136 - 76 = + 60 | 41 | |
| 3 | «Зоркий» | 5:5
3:2 |
1:4
2:4 |
5:2
0:7 |
5:4
3:2 |
1:2
2:1 |
4:1
4:4 |
5:3
4:3 |
2:2
7:3 |
7:2
1:2 |
7:1
7:8 |
4:1
7:2 |
1:3
2:2 |
6:0
3:0 |
15 | 4 | 7 | 98 - 70 = + 28 | 34 | |
| 4 | «Старт»
(Горький) |
5:5
2:6 |
3:2
4:11 |
7:0
2:5 |
6:1
5:10 |
4:2
2:4 |
6:0
5:6 |
7:4
3:8 |
4:1
3:3 |
4:3
4:1 |
3:2
3:2 |
5:1
2:3 |
6:2
4:4 |
10:4
9:1 |
15 | 3 | 8 | 118 - 91 = + 27 | 33 | |
| 5 | «Динамо»
(Москва) |
2:7
3:5 |
2:4
2:2 |
2:3
4:5 |
10:5
1:6 |
5:1
3:7 |
8:5
4:1 |
1:2
4:5 |
12:5
2:3 |
2:2
3:5 |
7:4
6:2 |
8:2
5:2 |
6:4
7:2 |
11:1
4:2 |
13 | 2 | 11 | 124 - 92 = + 32 | 28 | |
| 6 | «Волга» | 2:6
2:6 |
3:1
1:2 |
1:2
2:1 |
4:2
2:4 |
7:3
1:5 |
4:4
3:1 |
6:1
3:4 |
6:2
0:4 |
6:3
1:5 |
6:5
4:5 |
6:2
2:3 |
3:0
2:5 |
5:3
5:4 |
13 | 1 | 12 | 87 - 83 = + 4 | 27 | |
| 7 | СКА | 2:8
6:8 |
5:7
3:2 |
4:4
1:4 |
6:5
0:6 |
1:4
5:8 |
1:3
4:4 |
6:4
3:2 |
5:2
3:3 |
2:2
3:1 |
6:6
4:5 |
6:5
3:3 |
7:2
4:6 |
4:1
4:1 |
10 | 6 | 10 | 98 - 106 = − 8 | 26 | |
| 8 | «Динамо»
(Алма-Ата) |
0:3
2:7 |
3:4
1:5 |
3:4
3:5 |
8:3
4:7 |
5:4
2:1 |
4:3
1:6 |
2:3
4:6 |
3:2
2:4 |
4:4
3:2 |
8:3
4:2 |
3:3
2:4 |
4:1
3:4 |
5:3
6:0 |
11 | 2 | 13 | 89 - 93 = − 4 | 24 | |
| 9 | «Водник» | 2:3
0:7 |
4:5
1:7 |
3:7
2:2 |
3:3
1:4 |
3:2
5:12 |
4:0
2:6 |
3:3
2:5 |
4:2
2:3 |
6:2
1:3 |
7:2
4:4 |
4:2
2:2 |
3:0
3:1 |
5:1
1:3 |
9 | 5 | 12 | 77 - 91 = − 14 | 23 | |
| 10 | «Вымпел» | 5:7
1:4 |
4:8
2:5 |
2:1
2:7 |
1:4
3:4 |
5:3
2:2 |
5:1
3:6 |
1:3
2:2 |
2:3
4:4 |
3:1
2:6 |
9:1
1:6 |
6:3
2:1 |
6:1
5:4 |
2:3
0:3 |
9 | 3 | 14 | 80 - 93 = − 13 | 21 | |
| 11 | «Уральский трубник» | 1:4
0:15 |
3:5
2:7 |
8:7
1:7 |
2:3
2:3 |
2:6
4:7 |
5:4
5:6 |
5:4
6:6 |
2:4
3:8 |
4:4
2:7 |
6:1
1:9 |
5:3
2:2 |
5:1
1:2 |
10:3
4:6 |
7 | 3 | 16 | 91 - 134 = − 43 | 17 | |
| 12 | «Локомотив»
(Иркутск) |
2:5
1:10 |
3:5
1:8 |
2:7
1:4 |
3:2
1:5 |
2:5
2:8 |
3:2
2:6 |
3:3
5:6 |
4:2
3:3 |
2:2
2:4 |
1:2
3:6 |
2:2
3:5 |
8:2
1:5 |
5:3
5:4 |
6 | 4 | 16 | 72 - 116 = − 44 | 16 | |
| 13 | «Кузбасс»
(Кемерово) |
1:6
1:10 |
3:7
0:5 |
2:2
3:1 |
4:4
2:6 |
2:7
4:6 |
5:2
0:3 |
6:4
2:7 |
4:3
1:4 |
1:3
0:3 |
4:5
1:6 |
2:1
1:5 |
5:1
2:8 |
7:2
3:5 |
7 | 2 | 17 | 66 - 116 = − 50 | 16 | |
| 14 | «Сибсельмаш» | 1:7
3:4 |
4:6
2:11 |
0:3
0:6 |
1:9
4:10 |
2:4
1:11 |
4:5
3:5 |
1:4
1:4 |
0:6
3:5 |
3:1
1:5 |
3:0
3:2 |
6:4
3:10 |
4:5
3:5 |
5:3
2:7 |
5 | 0 | 21 | 63 - 142 = − 79 | 10 |
- В верхних строках таблицы приведены результаты домашних матчей, а в нижних-результаты игр на выезде.
- Переходные матчи: «Кузбасс» (Кемерово) − «Североникель» (Мончегорск) 4:3 − 3:4. По положению о соревнованиях приравенстве очков преимущество получала команда высшей лиги. Высшую лигу покинул «Сибсельмаш» (Новосибирск), а «Кузбасс» (Кемерово) отстоял право играть в высшей лиге в переходных матчах.
Итоговая таблица чемпионата
| Команда | И | В | Н | П | М | О |
|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. «Енисей» (Красноярск) | 26 | 23 | 2 | 1 | 165:61 | 48 |
| 2. СКА (Хабаровск) | 26 | 20 | 1 | 5 | 136:76 | 41 |
| 3. «Зоркий» (Красногорск) | 26 | 15 | 4 | 7 | 98:70 | 34 |
| 4. «Старт» (Горький) | 26 | 15 | 3 | 8 | 118:91 | 33 |
| 5. «Динамо» (Москва) | 26 | 13 | 2 | 11 | 124:92 | 28 |
| 6. «Волга» (Ульяновск) | 26 | 13 | 1 | 12 | 87:83 | 27 |
| 7. СКА (Свердловск) | 26 | 10 | 6 | 10 | 98:106 | 26 |
| 8. «Динамо» (Алма-Ата) | 26 | 11 | 2 | 13 | 89:93 | 24 |
| 9. «Водник» (Архангельск) | 26 | 9 | 5 | 12 | 77:91 | 23 |
| 10. «Вымпел» (Калининград Моск. обл.) | 26 | 9 | 3 | 14 | 80:93 | 21 |
| 11. «Уральский трубник» (Первоуральск) | 26 | 7 | 3 | 16 | 91:134 | 17 |
| 12. «Локомотив» (Иркутск) | 26 | 6 | 4 | 16 | 72:116 | 16 |
| 13. «Кузбасс» (Кемерово) | 26 | 7 | 2 | 17 | 66:116 | 16 |
| 14. «Сибсельмаш» (Новосибирск) | 26 | 5 | 0 | 21 | 63:142 | 10 |
Составы команд и авторы забитых мячей
- «Енисей» (Красноярск) (20 игроков): Михаил Лещинский (24), Сергей Шилов (24) — Вячеслав Девянин (24; 3), Виталий Савлук (22; 1), Виктор Шакалин (26; 0), Виталий Ануфриенко (24; 21), Сергей Кухтинов (24; 1), Юрий Лахонин (24; 1), Василий Першин (26; 3), Юрий Першин (26; 4), Евгений Фирсов (23; 3), Юрий Иванов (25; 6), Юрий Третьяков (25; 0), Сергей Ломанов-ст. (26; 59), Александр Немцев (17; 0), Андрей Пашкин (26; 60). В составе команды также выступали Игорь Бондаренко (7; 0), Владимир Митрюшкин (7; 3), Валерий Савин (8; 0), Виктор Ломанов (5; 0).
- СКА (Хабаровск) (19 игроков): Сергей Бурдюхов (15), Сергей Лазарев (24), Владимир Огнев (19) — Александр Волков (25; 0), Константин Колесов (15; 0), Сергей Тисленко (23; 0), Евгений Шестаков (15; 0), Сергей Янина (24; 0), Виктор Ковалёв (26; 14), Александр Першин (20; 17), Вячеслав Саломатов (26; 1), Сергей Слепов (22; 16), Юрий Тишин (26; 7), Сергей Березовский (13; 0), Виктор Булдыгин (23; 9), Юрий Горностаев (21; 5), Сергей Данилов (23; 0), Николай Паздников (26; 25), Валерий Чухлов (26; 42).
- «Зоркий» (Красногорск) (20 игроков): Андрей Герасимов (19), Александр Теняков (26) — Владимир Баранов (22; 2), Сергей Першин (22; 0), Алексей Ширяев (21; 0), Юрий Волков (23; 0), Александр Григорьев (24; 11), Леонид Лобачёв (24; 5), Вячеслав Панёв (23; 4), Николай Соловьёв (26; 0), Валерий Бочков (26; 20), Михаил Гордеев (25; 6), Александр Караблин (26; 7), Михаил Климов (18; 0), Сергей Майборода (15; 7), Юрий Петров (26; 24), Игорь Соберзянов (21; 4), Владимир Тарасевич (26; 8). В составе команды также выступали Александр Зинкевич (2; 0), Александр Овечкин (4; 0).
- «Старт» (Нижний Новгород) (19 игроков): Николай Домненков, Александр Кадышев, Александр Окулов — Сергей Гладких (2), Евгений Горячев (8), Алексей Дьяков (22), Геннадий Ионов, Владимир Коровин (1), Вячеслав Крыгин (1), Владимир Куликов (6), Сергей Максименко (46), Владимир Нючев, Валерий Осипов (2), Анатолий Паршин (2), Валерий Привалов (7), Виктор Пугачёв (11), Александр Рычагов (3), Владимир Салеев (7), Олег Шестеров.
- «Динамо» (Москва) (21 игрок): Сергей Дрогайкин (15; −34), Андрей Галкин (2; −1), Геннадий Шишков (21; −57) — Евгений Горбачёв (23; 3), Александр Гуляев (12; 0), Александр Дудин (25; 14), Андрей Ефремов (20; 3), Игорь Звонарёв (10; 0), Георгий Канарейкин (13; 8), Сергей Корнеев (17; 14), Юрий Лизавин (18; 2), Леонид Малахов (24; 6), Сергей Назарчук (23; 2), Александр Никитин (20; 0), Андрей Нуждинов (20; 0), Алексей Оськин (23; 1), Владимир Плавунов (26; 10), Евгений Сафонов (10; 2), Николай Усольцев (26; 20), Владимир Харёв (23; 0), Александр Цыганов (26; 39).
- «Волга» (Ульяновск) (22 игрока): Андрей Грехов (25), Владимир Мастрюков (17) − Николай Афанасенко (26; 36), Андрей Ахметьев (23; 1), Владимир Бурханов (15; 0), Александр Епифанов (23; 0), Александр Ермолаев (24; 24), Евгений Землянов (24; 5), Владимир Иванов (19; 0), Владимир Коваль (26; 1), Владимир Кузьмин (26; 8), Виктор Ляшко (21; 1), Владимир Медведский (25; 1), Сергей Наумов (26; 5), Александр Некрасов (26; 2), Владимир Терехов (26; 3). В команде также выступали Сергей Евдокимов (11; 0), Игорь Прахт (1; 0), Андрей Савосин (8; 0), Андрей Царапкин (7; 0), А. Щербин (1; 0) и вратарь Олег Шубин (3).
- СКА (Свердловск) (19 игроков): Сергей Ляхов, Валерий Попков — Юрий Алексеев (1), Александр Артемьев, Сергей Бутаков (24), Евгений Великанов (2), Леонид Вострецов (8), Вадим Гришпун, А. Девятов, Леонид Жаров (2), Сергей Кондрашов, Олег Мазия (2), Сергей Матюшичев (3), Сергей Пискунов (12), Алексей Разуваев (4), Владислав Самородов (1), Александр Сивков (28), Олег Филимонов, Валерий Эйхвальд (11).
- «Динамо» (Алма-Ата) (18 игроков): Геннадий Низельник, Владимир Пахомов — Евгений Агуреев (45), Владимир Алексеев (1), Вячеслав Горчаков (9), Александр Ионкин (6), Марсель Кикбаев (2), Сергей Ключников, Владимир Набер (1), Александр Осокин (19), Юрий Почкунов, Сергей Семёнов (1), Василий Сердюк, Сергей Смольников (2), Игорь Фаттахов, Борис Чехлыстов (2), Юрий Чурсин, Николай Шмик (1).
- «Водник» (Архангельск) (20 игроков): Сергей Драчёв (16), Александр Лебедев (24) — Александр Воюшин (24; 4), Вячеслав Иевлев (26; 4), Иван Калинин (20; 0), Игорь Крапивин (23; 0), Александр Митричев (26; 7), Василий Митрофанов (23; 8), Виктор Митрофанов (22; 2), Сергей Некрасов (15; 0), Андрей Панин (8; 6), Виталий Петровский (25; 5), Виктор Плюснин (19; 0), Сергей Попов (23; 2), Александр Романюк (20; 0), Вячеслав Серов (26; 17), Александр Скирденко (22; 2), Александр Шкаев (24; 19). В составе команды также выступали Алексей Аршинов (9; 0) и Сергей Драчев, нападающий (3; 0). 1 мяч в свои ворота забил Евгений Землянов «Волга» (Ульяновск).
- «Вымпел» (Калининград Моск. обл.) (19 игроков): Владимир Болденко, Алексей Кичигин − Сергей Баранников (2), Сергей Виноградов (3), Михаил Вороцков (1), Олег Грибов (7), Сергей Зимин, Валерий Ильин, Михаил Калинин, Анатолий Козлов (3), Геннадий Любченко (4), Павел Матвеев, Виктор Митрофанов (3), Расик Мухометзянов (3), Анатолий Попов (29), Николай Семёнычев (3), Владимир Солдатов (3), Валентин Челноков (14), Геннадий Шахманов (5).
- «Уральский трубник» (Первоуральск) (22 игрока): Геннадий Михайловских, Владимир Чермных − Валерий Бубнов, Игорь Водянов, Владимир Глушков (5), Вадим Давыдов (8), Николай Денисов (7), Александр Дубов, Александр Криушенков (1), Юрий Лубов, Александр Мальцев (29), Владимир Матвеев (1), Владимир Мозговой (4), Владимир Отт, Андрей Пфейф, Дмитрий Репях (15), Андрей Рябков, Сергей Титлин (11), Сергей Топычканов, Юрий Трофимов (2), Евгений Федотов (8), Юрий Черных.
- «Локомотив» (Иркутск) (20 игроков): Александр Баборин (25), Сергей Иванович Лазарев (15) — Виктор Девятых (23; 0), Игорь Иванов (21; 0), Александр Клементьев (22; 6), Владимир Корытин (24; 18), Владимир Куров (17; 3), Александр Малетин (23; 7), Владимир Петров (26; 3), Вадим Семёнов (19; 0), Сергей Семёнов (11; 1), Анатолий Сизов (21; 1), Валерий Сухоруков (17; 1), Пётр Трифонов (20; 0), Салават Шамсутдинов (25; 1), Виктор Шаров (26; 11), Михаил Швецов (26; 16), Александр Шишкин (26; 4). В команде также выступали Олег Катунцев (1; 0) и Игорь Тихончук (1; 0).
- «Кузбасс» (Кемерово) (21 игрок): Виктор Иордан, Николай Никонов — Владимир Бахаев (16), Андрей Галеев, Геннадий Груздев (2), Валерий Журавлёв (2), Сергей Киприянов, Олег Корпалёв (30), Сергей Лихачёв (2), Владимир Масленников (1), Сергей Мяус (2), Юрий Никитин, Александр Опарин, Валерий Рябченко, Владимир Созинов (1), Анатолий Сорокин, Владимир Тамбовцев, Валерий Тараканов (1), Игорь Тараканов (1), Александр Хрисоненко (8), Валерий Шаповалов.
- «Сибсельмаш» (Новосибирск) (19 игроков): Александр Лапотко, Андрей Савин — Мурадим Адаев (2), Александр Андреев (4), Анатолий Волохин, Валерий Желтобрюхов (2), Владимир Загуменный (1), Михаил Злобин, Александр Корешников (1), Сергей Корешников (14), Владимир Костяев (1), Александр Ларионов, Александр Майорин (15), Владимир Новиков (4), Александр Простосердов (3), Анатолий Спиридонов (9), Геннадий Тельных (1), Виктор Фёдоров (5), Виктор Хорошко (1).
Лучший бомбардир — Андрей Пашкин, «Енисей» (Красноярск) — 60 мячей.
По итогам сезона определён список 22 лучших игроков.
Первая группа класса «А»
Соревнования прошли с 21 ноября 1981 по 8 марта 1982 года. На предварительном этапе 30 команд, разбитые на четыре подгруппы, оспаривали по две путёвки от каждой подгруппы в финальную часть.
Первая подгруппа
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Североникель» | 8:2 3:1
1:4 1:3 |
3:2 6:3
2:2 2:2 |
9:2 11:0
3:4 3:2 |
11:2 6:2
1:3 1:0 |
4:2 8:3
3:3 6:6 |
12:1 5:1
9:1 7:0 |
16 | 4 | 4 | 125 - 51 = + 74
(127 - 51 = + 76) |
36 | |
| 2 | «Фили»
(Москва) |
4:1 3:1
2:8 1:3 |
3:2 4:1
1:3 5:6 |
9:4 15:9
6:1 2:6 |
4:1 9:2
8:2 6:4 |
6:1 9:1
3:1 2:1 |
10:1 3:1
1:2 8:0 |
18 | 0 | 6 | 124 - 62 = + 62 | 36 | |
| 3 | «Строитель» | 2:2 2:2
2:3 3:6 |
3:1 6:5
2:3 1:4 |
5:3 7:1
1:1 4:2 |
8:2 3:2
5:3 6:2 |
10:3 8:0
2:1 1:2 |
2:1 9:3
3:2 5:3 |
16 | 3 | 5 | 100 - 57 = + 43 | 35 | |
| 4 | «Красная заря» | 4:3 2:3
2:9 0:11 |
1:6 6:2
4:9 9:15 |
1:1 2:4
3:5 1:7 |
5:2 3:3
3:5 2:7 |
3:2 4:1
0:3 5:4 |
2:0 7:2
3:2 7:3 |
10 | 2 | 12 | 79 - 109 = − 30
(79 - 110 = − 31) |
22 | |
| 5 | «Лесопильщик» | 3:1 0:1
2:11 2:6 |
2:8 4:6
1:4 2:9 |
3:5 2:6
2:8 2:3 |
5:3 7:2
2:5 3:3 |
5:2 5:4
0:3 1:6 |
13:2 7:5
4:3 7:2 |
9 | 1 | 14 | 84 - 108 = − 24
(84 - 110 = − 26) |
19 | |
| 6 | «Север» | 3:3 6:6
2:4 3:8 |
1:3 1:2
1:6 1:9 |
1:2 2:1
3:10 0:8 |
3:0 4:5
2:3 1:4 |
3:0 6:1
2:5 4:5 |
7:2 8:4
3:3 5:0 |
7 | 3 | 14 | 72 - 94 = − 22 | 17 | |
| 7 | «Труд»
(Куйбышев) |
1:9 0:7
1:12 1:5 |
2:1 0:8
1:10 1:3 |
2:3 3:5
1:2 3:9 |
2:3 3:7
0:2 2:7 |
3:4 2:7
2:13 5:7 |
3:3 0:5
2:7 4:8 |
1 | 1 | 22 | 44 - 147 = − 103
(45 - 147 = − 102) |
3 |
Таблица составлена по Энциклопедии «Хоккей с мячом», Москва, изд. Новые Технологии, 2009 год; авторы Соснин В. И, Щеглов М. И. и Юрин В. Л. ISBN 978-5-86541025-6. Требуется уточнения для результатов матчей «Североникель» (Мончегорск) − «Лесопильщик» (Архангельск) (в одном из них «Североникель» забил на 2 мяча больше, чем указано в энциклопедии), и в одном из матчей «Красная заря» (Ленинград) − «Труд» (Куйбышев) (в одном из них «Труд» забил на 1 мяч больше, чем указано в энциклопедии). Результаты энциклопедии приведены в скобках.
Вторая подгруппа
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Родина»
(Киров) |
9:3 7:1
0:1 4:4 |
8:1 14:0
2:2 3:4 |
4:2 7:2
4:3 2:3 |
9:1 7:2
1:2 3:3 |
9:1 6:1
3:4 6:4 |
9:2 9:5
2:4 1:1 |
8:5 6:3
2:2 7:4 |
17 | 5 | 6 | 152 - 70 = + 82 | 39 | |
| 2 | «Локомотив»
(Оренбург) |
1:0 4:4
3:9 1:7 |
6:2 5:2
1:2 1:2 |
9:5 5:0
5:5 2:3 |
4:3 8:2
1:4 3:3 |
5:0 1:1
1:1 6:3* |
3:2 9:1
2:5 2:2 |
5:4 1:0
1:6 6:8 |
13 | 6 | 9 | 101 - 86 = + 15
(98 - 89 = + 9) |
32 (30) | |
| 3 | «Геолог»
(Уральск) |
2:2 4:3
1:8 0:14 |
2:1 2:1
2:6 2:5 |
2:1 3:2
1:7 0:2 |
2:1 3:5
1:5 2:0 |
1:5 8:6*
0:4 4:0 |
4:1 2:1
2:4 2:3 |
7:2 5:3
2:2 4:4 |
13 | 3 | 12 | 70 - 98 = − 28
(70 - 95 = − 25) |
29 | |
| 4 | «Знамя»
(Воткинск) |
3:4 3:2
2:4 2:7 |
5:5 3:2
5:9 0:5 |
7:1 2:0
1:2 2:3 |
5:3 7:0
3:4 2:3 |
4:1 6:3
2:2 2:5 |
6:2 2:1
2:5 4:4 |
4:2 4:4
3:7 1:1 |
11 | 5 | 12 | 92 - 91 = + 1 | 27 | |
| 5 | «Ракета»
(Казань) |
2:1 3:3
1:9 2:7 |
4:1 3:3
3:4 2:8 |
5:1 0:2
1:2 5:3 |
4:3 3:2
3:5 0:7 |
4:2 5:0
2:6 0:4 |
6:2 7:2
4:7 0:3 |
4:4 5:2
2:1 4:6 |
12 | 3 | 13 | 84 - 100 = − 16
(84 - 99 = − 15) |
27 | |
| 6 | «Кировец»
(Уфа) |
4:3 4:6
1:9 1:6 |
1:1 3:6*
0:5 1:1 |
4:0 0:4
5:1 6:8* |
2:2 5:2
1:4 3:6 |
6:2 4:0
2:4 0:5 |
4:2 7:3
4:8 3:3 |
1:1 6:1
3:4 1:7 |
9 | 5 | 14 | 82 - 104 = − 22
(82 - 101 = − 19) |
23 (25) | |
| 7 | «Торпедо»
(Сызрань) |
4:2 1:1
2:9 5:9 |
5:2 2:2
2:3 1:9 |
4:2 3:2
1:4 1:2 |
5:2 4:4
2:6 1:2 |
7:4 3:0
2:6 2:7 |
8:4 3:3
2:4 3:7 |
12:1 6:4
3:8 4:7 |
10 | 4 | 14 | 98 - 116 = − 18
(97 - 116 = − 19) |
24 | |
| 8 | «Хромпик» | 2:2 4:7
5:8 3:6 |
6:1 8:6
4:5 0:1 |
2:2 4:4
2:7 3:5 |
7:3 1:1
2:4 4:4 |
1:2 6:4
4:4 2:5 |
4:3 7:1
1:1 1:6 |
8:3 7:4
1:12 4:6 |
8 | 7 | 13 | 103 - 117 = − 14 | 23 |
Таблица составлена по Энциклопедии «Хоккей с мячом», Москва, изд. Новые Технологии, 2009 год; авторы Соснин В. И, Щеглов М. И. и Юрин В. Л. ISBN 978-5-86541025-6. К сожалению, в энциклопедии «Хоккей с мячом» результаты двух матчей «Кировец» (Уфа) − «Локомотив» (Оренбург) 3:6 и «Геолог» (Уральск) − «Кировец» (Уфа) 8:6, отмеченные *, требуют уточнения. Скорей всего, в первом матче «Кировец» выиграл со счётом 6:3, а во втором проиграл со счётом 8:3. Тогда данные таблицы будут совпадать с данными энциклопедии «Хоккей с мячом». Также требуют уточнения результаты матчей «Ракета» (Казань) − «Торпедо» (Сызрань) (в каком-то из этих матчей команде «Торпедо» записан один лишний мяч). Эти матчи выделены курсивом. В скобках приведены данные по разнице забитых и пропущенных мячей из энциклопедии, а без скобок данные, полученные при суммировании ячеек.
Третья подгруппа
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Юность»
(Омск) |
9:2 6:1
1:2 2:5 |
4:1 4:2
2:4 1:4 |
10:1 5:2
7:9 8:3 |
6:1 7:2
4:3 5:1 |
5:1 6:2
3:0 1:0 |
13:1 9:2
4:5 7:5 |
7:0 6:2
5:3 6:3 |
22 | 0 | 6 | 153 - 67 = + 86
(153 - 66 = + 87) |
44 | |
| 2 | «Саяны»
(Абакан) |
2:1 5:2
2:9 1:6 |
1:3 5:0
2:4 7:2 |
1:1 4:0
5:4 5:2 |
5:4 2:1
5:2 2:5 |
5:3 4:0
4:1 5:6 |
9:2 11:0
3:1 3:3 |
6:1 9:2
7:3 1:2 |
19 | 2 | 7 | 121 - 70 = + 51
(117 - 70 = + 47) |
40 | |
| 3 | «Торпедо» | 4:2 4:1
1:4 2:4 |
4:2 2:7
3:1 0:5 |
3:1 2:3
4:1 2:5 |
4:1 4:1
2:3 1:6 |
1:1 8:2
0:1 1:0 |
5:2 3:2
4:1 8:1 |
4:1 4:2
2:3 2:1 |
17 | 1 | 10 | 84 - 64 = + 20 | 35 | |
| 4 | «Уралхиммаш» | 9:7 3:8
1:10 2:5 |
4:5 2:5
1:1 0:4 |
1:4 5:2
1:3 3:2 |
2:2 5:2
5:3 2:4 |
5:0 6:1
3:2 2:2 |
3:4 8:0
2:6 4:4 |
8:0 7:5
1:2 3:3 |
11 | 5 | 12 | 98 - 96 = + 2
(98 - 92 = + 6) |
27 | |
| 5 | «Маяк» | 3:4 1:5
1:6 2:7 |
2:5 5:2
4:5 1:2 |
3:2 6:1
1:4 1:4 |
3:5 4:2
2:2 2:5 |
8:1 2:0
2:2 7:1 |
8:1 7:7
5:2 3:1 |
10:2 7:2*
2:3 0:3 |
12 | 3 | 13 | 102 - 86 = + 16 | 27 | |
| 6 | «Никельщик» | 0:3 0:1
1:5 2:6 |
1:4 6:5
3:5 0:4 |
1:0 0:1
1:1 2:8 |
2:3 2:2
0:5 1:6 |
2:2 1:7
1:8 0:2 |
5:0 3:0
4:2 1:2 |
1:0 2:1
5:3 4:3 |
9 | 3 | 16 | 51 - 89 = − 38
(51 - 88 = − 37) |
21 | |
| 7 | «Заря» | 5:4 5:7
1:13 2:9 |
1:3 3:3
2:9 0:11 |
1:4 1:8
2:5 2:3 |
6:2 4:4
4:3 0:8 |
2:5 1:3
1:8 7:7 |
2:4 2:1
0:5 0:3 |
3:4 2:0
4:0 2:2 |
6 | 4 | 18 | 65 - 138 = − 73 | 16 | |
| 8 | «Кировец»
(Кемерово) |
3:5 3:6
0:7 2:6 |
3:7 2:1
1:6 2:9 |
3:2 1:2
1:4 2:4 |
2:1 3:3
0:8 5:7 |
3:2 3:0
2:10 2:7* |
3:5 3:4
0:1 1:2 |
0:4 2:2
4:3 0:2 |
6 | 2 | 20 | 56 - 120 = − 64
(54 - 120 = − 66) |
14 |
Таблица составлена по Энциклопедии «Хоккей с мячом», Москва, изд. Новые Технологии, 2009 год; авторы Соснин В. И, Щеглов М. И. и Юрин В. Л. ISBN 978-5-86541025-6. Приведённые в энциклопедии «Хоккей с мячом» результаты матчей «Юности» и «Никельщика» с «Кировцем», а также «Саян» с «Уралхиммашем» требуют уточнения. Эти матчи выделены курсивом. В скобках приведены данные по разнице забитых и пропущенных мячей из энциклопедии, а без скобок данные, полученные при суммировании ячеек.
Четвёртая подгруппа
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Локомотив» | 1:1 7:4
3:2 2:6 |
6:3 14:6
4:0 4:3 |
5:2 3:2
1:2 3:2 |
11:1 11:7
2:5 7:2 |
8:1 7:2
0:2 4:1 |
15 | 1 | 4 | 103 - 54 = + 49
(106 - 54 = + 52) |
31 | |
| 2 | «Дальсельмаш» | 2:3 6:2
1:1 4:7 |
3:1 4:4
1:4 2:4 |
8:2 14:4
6:2 2:2 |
10:5 7:2
7:3 5:2 |
4:1 8:2
7:3 8:3 |
13 | 3 | 4 | 109 - 57 = + 52
(109 - 58 = + 51) |
29 | |
| 3 | «Смена» | 0:4 3:4
3:6 6:14 |
4:1 4:2
1:3 4:4 |
6:1 4:1
6:2 5:8 |
11:4 9:2
3:7 3:1 |
10:3 8:4
11:3 8:4 |
12 | 1 | 7 | 109 - 78 = + 31 | 25 | |
| 4 | «Локомотив» | 2:1 2:3
2:5 2:3 |
2:6 2:2
2:8 4:14 |
2:6 8:5
1:6 1:4 |
11:1 4:5
3:3 7:3 |
2:0 7:5
2:0 3:4 |
7 | 2 | 11 | 69 - 84 = − 15 | 16 | |
| 5 | «Локомотив»
(Могоча) |
5:2 2:7
1:11 7:11 |
3:7 2:5
5:10 2:7 |
7:3 1:3
4:11 2:9 |
3:3 3:7
1:11 5:4 |
6:4 7:2
3:4 5:7 |
5 | 1 | 14 | 74 - 128 = − 54
(74 - 130 = − 56) |
11 | |
| 6 | «Локомотив» | 2:0 1:4
1:8 2:7 |
3:7 3:8
1:4 2:8 |
3:11 4:8
3:10 4:8 |
0:2 4:3
0:2 5:7 |
4:3 7:5
4:6 2:7 |
4 | 0 | 16 | 55 - 118 = − 63 | 8 | |
| «Океан»
(Корсаков) |
1:18 2:11 |
1:11 0:10 |
2:17 2:18 |
8 - 85 = − 77 |
Таблица составлена по энциклопедии «Хоккей с мячом», Москва, изд. Новые Технологии, 2009 год; авторы Соснин В. И, Щеглов М. И. и Юрин В. Л. ISBN 978-5-86541025-6. Требуют уточнения результаты матчей «Локомотива» (Хабаровск) с командами «Дальсельмаш» (Биробиджан) и «Локомотив» (Могоча), отмеченные курсивом. В скобках приведены данные из энциклопедии «Хоккей с мячом». Команда «Океан» (Корсаков) после 6 игр снялась с соревнований.
Финал
Прошёл в Кирове.
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Родина» (Киров) | 11:3 | 6:2 | 6:2 | 1:5 | 6:3 | 7:2 | 4:2 | 6 | 0 | 1 | 41 - 19 = + 22 | 12 | |
| 2 | «Североникель» (Мончегорск) | 3:11 | 7:4 | 7:2 | 12:2 | 2:2 | 6:0 | 9:0 | 5 | 1 | 1 | 46 - 21 = + 25 | 11 | |
| 3 | «Юность» (Омск) | 2:6 | 4:7 | 0:1 | 6:2 | 5:4 | 6:2 | 7:2 | 4 | 0 | 3 | 30 - 24 = + 6 | 8 | |
| 4 | «Дальсельмаш» (Биробиджан) | 2:6 | 2:7 | 1:0 | 2:4 | 3:0 | 8:5 | 8:1 | 4 | 0 | 3 | 26 - 23 = + 13 | 8 | |
| 5 | «Фили» (Москва) | 5:1 | 2:12 | 2:6 | 4:2 | 1:2 | 5:1 | 3:1 | 4 | 0 | 3 | 22 - 25 = − 3 | 5 | |
| 6 | «Саяны» (Абакан) | 3:6 | 2:2 | 4:5 | 0:3 | 2:1 | 4:2 | 4:7 | 2 | 1 | 4 | 19 - 26 = − 7 | 5 | |
| 7 | «Локомотив» (Хабаровск) | 2:7 | 0:6 | 2:6 | 5:8 | 1:5 | 2:4 | 8:3 | 1 | 0 | 6 | 20 - 39 = − 19 | 2 | |
| 8 | «Локомотив» (Оренбург) | 2:4 | 0:9 | 2:7 | 1:8 | 1:3 | 7:4 | 3:8 | 1 | 0 | 6 | 16 - 43 = − 27 | 2 |
- «Родина» (Киров) (20 игроков): Юрий Бушуев, Вячеслав Зяблицев, Игорь Лопухин − Сергей Кислицин (16), Владимир Кузьмин (5), Владимир Куимов (1), Юрий Марущак (3), Геннадий Патрушев (38), Валерий Куковякин (33), Виктор Перевозчиков (3), Александр Раков (3), Сергей Александрович Фоминых (12), Сергей Агалаков (9), Владимир Стариков (60), Вячеслав Никитин (4), А. Сидоров (1), Сергей Пестов (4), С. Шемякин, Николай Навалихин, Александр Добрых. Главный тренер А. А. Казаковцев.
Право выступать в высшей лиге завоевала «Родина» (Киров). «Североникель» (Мончегорск) получил право сыграть в переходных играх.
Вторая группа класса «А»
Соревнования прошли с 5 декабря 1981 по 27 февраля 1982 года. На предварительном этапе 36 команд, разбитые на шесть групп, определили победителей. В 5 и 6 группах команды играли в 4 круга с разъездами, в остальных − в один круг в одном городе. В финальном турнире участвовали победители групп, которые определили победителя второй группы класса «А» и обладателя путёвки в первую группу.
- Первая зона. (Шелехов), Иркутская область. Победитель «Юность» (Шелехов).
- Вторая зона. (Нижняя Тура), Свердловская область. Победитель «Старт» (Нижняя Тура).
- Третья зона. (Ульяновск). Победитель «Старт» (Ульяновск).
- Четвёртая зона. (Боровичи), Новгородская область. Победитель «Труд» (Обухово).
- Пятая зона. Победитель «Нефтяник» (Новокуйбышевск).
- Шестая зона. Победитель «Криогенмаш» (Балашиха).
Финальный турнир второй группы класса «А»
Заключительный этап соревнований состоялся в Новокубышевске.
| М | Команда | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | В | Н | П | Мячи | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | «Нефтяник» (Новокуйбышевск) | 3:3 | 5:2 | 7:2 | 3:0 | 3:0 | 4 | 1 | 0 | 21 - 7 + 14 | 9 | |
| 2 | «Юность» (Шелехов) | 3:3 | 6:2 | 3:3 | 1:3 | 5:4 | 2 | 2 | 1 | 18 - 15 = + 3 | 6 | |
| 3 | «Старт» (Нижняя Тура) | 2:5 | 2:6 | 11:5 | 8:1 | 6:3 | 3 | 0 | 2 | 29 - 20 = + 9 | 6 | |
| 4 | «Труд» (Обухово) | 2:7 | 3:3 | 5:11 | 5:2 | 1:1 | 1 | 2 | 2 | 16 - 24 = − 8 | 4 | |
| 5 | «Старт» (Ульяновск) | 0:3 | 3:1 | 1:8 | 2:5 | 3:2 | 2 | 0 | 3 | 9 - 19 = − 10 | 4 | |
| 6 | «Криогенмаш» (Балашиха) | 0:3 | 4:5 | 3:6 | 1:1 | 2:3 | 0 | 1 | 4 | 10 - 18 = − 8 | 0 |
- «Нефтяник» (Новокуйбышевск): В. Жданов, А. Ильин — Ю. Болонин (39), Ю. Крылов (31), Ю. Смагин (2), А. Трунин (4), В. Трунин (2), Г. Трусилкин (4), В. Болонин (26), В. Матросов (4), В. Алексанов (1), В. Черников, В. Колбасов, М. Чернов, Ю. Артюшкин (9), Ю. Дрондин, Е. Денисов, В. Мальков (12), В. Нагин, Ю. Турков. Главный тренер — А. И. Зинковский. В скобках − забитые мячи.
Право выступать в первой группе класса «А» завоевал «Нефтяник» (Новокуйбышевск).
|
Портал «Хоккей с мячом» |
|---|
| ||||||
Напишите отзыв о статье "Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1981/1982"
Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по хоккею с мячом 1981/1982
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.
Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.
Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.
На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.
В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.
Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
– Ведь хороша? – шопотом сказал он Наташе.
– Чудо! – сказала Наташа, – вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.
Как только поднялась занавесь, в ложах и партере всё замолкло, и все мужчины, старые и молодые, в мундирах и фраках, все женщины в драгоценных каменьях на голом теле, с жадным любопытством устремили всё внимание на сцену. Наташа тоже стала смотреть.
На сцене были ровные доски по средине, с боков стояли крашеные картины, изображавшие деревья, позади было протянуто полотно на досках. В середине сцены сидели девицы в красных корсажах и белых юбках. Одна, очень толстая, в шелковом белом платье, сидела особо на низкой скамеечке, к которой был приклеен сзади зеленый картон. Все они пели что то. Когда они кончили свою песню, девица в белом подошла к будочке суфлера, и к ней подошел мужчина в шелковых, в обтяжку, панталонах на толстых ногах, с пером и кинжалом и стал петь и разводить руками.
Мужчина в обтянутых панталонах пропел один, потом пропела она. Потом оба замолкли, заиграла музыка, и мужчина стал перебирать пальцами руку девицы в белом платье, очевидно выжидая опять такта, чтобы начать свою партию вместе с нею. Они пропели вдвоем, и все в театре стали хлопать и кричать, а мужчина и женщина на сцене, которые изображали влюбленных, стали, улыбаясь и разводя руками, кланяться.
После деревни и в том серьезном настроении, в котором находилась Наташа, всё это было дико и удивительно ей. Она не могла следить за ходом оперы, не могла даже слышать музыку: она видела только крашеные картоны и странно наряженных мужчин и женщин, при ярком свете странно двигавшихся, говоривших и певших; она знала, что всё это должно было представлять, но всё это было так вычурно фальшиво и ненатурально, что ей становилось то совестно за актеров, то смешно на них. Она оглядывалась вокруг себя, на лица зрителей, отыскивая в них то же чувство насмешки и недоумения, которое было в ней; но все лица были внимательны к тому, что происходило на сцене и выражали притворное, как казалось Наташе, восхищение. «Должно быть это так надобно!» думала Наташа. Она попеременно оглядывалась то на эти ряды припомаженных голов в партере, то на оголенных женщин в ложах, в особенности на свою соседку Элен, которая, совершенно раздетая, с тихой и спокойной улыбкой, не спуская глаз, смотрела на сцену, ощущая яркий свет, разлитый по всей зале и теплый, толпою согретый воздух. Наташа мало по малу начинала приходить в давно не испытанное ею состояние опьянения. Она не помнила, что она и где она и что перед ней делается. Она смотрела и думала, и самые странные мысли неожиданно, без связи, мелькали в ее голове. То ей приходила мысль вскочить на рампу и пропеть ту арию, которую пела актриса, то ей хотелось зацепить веером недалеко от нее сидевшего старичка, то перегнуться к Элен и защекотать ее.
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.
– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
– Как похожи брат с сестрой! – сказал граф. – И как хороши оба!
Шиншин вполголоса начал рассказывать графу какую то историю интриги Курагина в Москве, к которой Наташа прислушалась именно потому, что он сказал про нее charmante.
Первый акт кончился, в партере все встали, перепутались и стали ходить и выходить.
Борис пришел в ложу Ростовых, очень просто принял поздравления и, приподняв брови, с рассеянной улыбкой, передал Наташе и Соне просьбу его невесты, чтобы они были на ее свадьбе, и вышел. Наташа с веселой и кокетливой улыбкой разговаривала с ним и поздравляла с женитьбой того самого Бориса, в которого она была влюблена прежде. В том состоянии опьянения, в котором она находилась, всё казалось просто и естественно.
Голая Элен сидела подле нее и одинаково всем улыбалась; и точно так же улыбнулась Наташа Борису.
Ложа Элен наполнилась и окружилась со стороны партера самыми знатными и умными мужчинами, которые, казалось, наперерыв желали показать всем, что они знакомы с ней.
Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
