Чемпионат СССР по хоккею с шайбой 1961/1962

16-й чемпионат СССР по хоккею с шайбой был разыгран с 21 октября 1961 года по 15 апреля 1962 года. Победителем стал московский «Спартак».

Класс «А»

М	Команда	И	В	Н	П	Ш	О
	«Спартак» Москва	38	31	3	4	193-91	65
	«Динамо» Москва	38	31	2	5	200-72	64
	ЦСКА	38	30	3	5	240-105	63
4	«Локомотив» Москва	38	27	3	8	190-92	57
5	«Крылья Советов» Москва	38	27	3	8	193-99	57
6	«Торпедо» Горький	38	26	3	9	184-98	55
7	«Химик» Воскресенск	38	22	5	11	149-78	49
8	«Трактор» Челябинск	38	18	5	15	136-138	41
9	СКА Ленинград	38	17	6	15	123-121	40
10	СКА Калинин	38	13	7	18	110-126	33
11	«Молот» Пермь	38	13	3	22	121-145	29
12	«Динамо» Новосибирск	38	12	5	21	131-160	29
13	«Металлург» Новокузнецк	38	12	5	21	116-160	29
14	«Электросталь»	38	12	5	21	108-165	29
15	«Даугава» Рига	38	12	4	22	112-163	28
16	«Спартак» Свердловск	38	11	4	23	74-133	26
17	СКА Куйбышев	38	7	7	24	76-196	21
18	«Спартак» Омск	38	8	3	27	85-191	19
19	«Кировец» Ленинград	38	5	4	29	89-182	14
20	ЛИИЖТ Ленинград	38	4	4	30	85-200	12

Лучший бомбардир — Евгений Грошев («Крылья Советов» Москва) — 38 шайб.

Ссылки

• [hockeyarchives.ru/cccp/1962.html Чемпионат СССР по хоккею с шайбой 1961-1962]
• www.hockeystars.ru/art1962.php

Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по хоккею с шайбой 1961/1962

– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.