Чемпионат СССР по шахматам 1952

20-й чемпионат СССР по шахматам проходил с 29 ноября по 29 декабря 1952 года в Москве. Дополнительный матч между победителями (1-16 февраля 1953 г., Москва) выиграл Ботвинник, который в 6-й раз стал чемпионом СССР (при этом впервые — в звании чемпиона мира).

В этом турнире впервые в истории чемпионатов страны было запрещено соглашаться на ничью ранее 30-го хода без разрешения судьи.

Турнирная таблица

№	Участники	1	2	3	4	5	6	7	8	9	10	11	12	13	14	15	16	17	18	19	20	Очки	Место
1	Ботвинник М.		0	1	½	½	½	1	1	½	1	1	½	½	1	½	1	½	1	½	1	13½	1-2
2	Тайманов М.	1		0	0	½	1	1	½	½	½	0	1	1	1	1	1	1	½	1	1	13½	1-2
3	Геллер Е.	0	1		1	1	½	½	0	0	1	½	½	1	1	1	½	½	1	½	½	12	3
4	Болеславский И.	½	1	0		0	½	½	½	1	½	1	0	0	½	1	½	1	1	1	1	11½	4-5
5	Толуш А.	½	½	0	1		½	0	1	1	½	½	0	1	½	0	1	1	½	1	1	11½	4-5
6	Корчной В.	½	0	½	½	½		0	½	1	0	0	1	1	1	½	0	1	1	1	1	11	6
7	Бронштейн Д.	0	0	½	½	1	1		1	½	½	½	1	1	½	½	½	½	½	0	½	10½	7-9
8	Моисеев О.	0	½	1	½	0	½	0		½	½	0	½	1	½	1	1	1	½	1	½	10½	7-9
9	Смыслов В.	½	½	1	0	0	0	½	½		1	1	½	0	1	1	½	½	½	½	1	10½	7-9
10	Керес П.	0	½	0	½	½	1	½	½	0		1	½	0	½	½	1	0	1	½	1	9½	10-11
11	Суэтин А.	0	1	½	0	½	1	½	1	0	0		½	1	½	½	0	0	1	1	½	9½	10-11
12	Аронин Л.	½	0	½	1	1	0	0	½	½	½	½		½	0	½	1	½	½	½	½	9	12-13
13	Бывшев В.	½	0	0	1	0	0	0	0	1	1	0	½		1	0	0	1	1	1	1	9	12-13
14	Иливицкий Г.	0	0	0	½	½	0	½	½	0	½	½	1	0		1	1	½	½	1	½	8½	14-15
15	Симагин В.	½	0	0	0	1	½	½	0	0	½	½	½	1	0		1	½	½	½	1	8½	14-15
16	Константинопольский А.	0	0	½	½	0	1	½	0	½	0	1	0	1	0	0		1	½	½	½	7½	16
17	Липницкий И.	½	0	½	0	0	0	½	0	½	1	1	½	0	½	½	0		1	½	0	7	17
18	Кан И.	0	½	0	0	½	0	½	½	½	0	0	½	0	½	½	½	0		1	1	6½	18
19	Каспарян Г.	½	0	½	0	0	0	1	0	½	½	0	½	0	0	½	½	½	0		½	5½	19
20	Гольденов Б.	0	0	½	0	0	0	½	½	0	0	½	½	0	½	0	½	1	0	½		5	20

Дополнительный матч за звание чемпиона СССР

№	Участники	1	2	3	4	5	6	Очки	Место
1	Ботвинник М.	1	½	½	1	0	½	3½	1
2	Тайманов М.	0	½	½	0	1	½	2½	2

Литература

• XX первенство СССР по шахматам : Сборник партий. Москва : Физкультура и спорт, 1954. 264, [6] с.

Отрывок, характеризующий Чемпионат СССР по шахматам 1952

Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.


Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
Он иногда замечал с неудовольствием, что ему случалось в один и тот же день, в разных обществах, повторять одно и то же. Но он был так занят целые дни, что не успевал подумать о том, что он ничего не думал.
Сперанский, как в первое свидание с ним у Кочубея, так и потом в середу дома, где Сперанский с глазу на глаз, приняв Болконского, долго и доверчиво говорил с ним, сделал сильное впечатление на князя Андрея.
Князь Андрей такое огромное количество людей считал презренными и ничтожными существами, так ему хотелось найти в другом живой идеал того совершенства, к которому он стремился, что он легко поверил, что в Сперанском он нашел этот идеал вполне разумного и добродетельного человека. Ежели бы Сперанский был из того же общества, из которого был князь Андрей, того же воспитания и нравственных привычек, то Болконский скоро бы нашел его слабые, человеческие, не геройские стороны, но теперь этот странный для него логический склад ума тем более внушал ему уважения, что он не вполне понимал его. Кроме того, Сперанский, потому ли что он оценил способности князя Андрея, или потому что нашел нужным приобресть его себе, Сперанский кокетничал перед князем Андреем своим беспристрастным, спокойным разумом и льстил князю Андрею той тонкой лестью, соединенной с самонадеянностью, которая состоит в молчаливом признавании своего собеседника с собою вместе единственным человеком, способным понимать всю глупость всех остальных, и разумность и глубину своих мыслей.
Во время длинного их разговора в середу вечером, Сперанский не раз говорил: «У нас смотрят на всё, что выходит из общего уровня закоренелой привычки…» или с улыбкой: «Но мы хотим, чтоб и волки были сыты и овцы целы…» или: «Они этого не могут понять…» и всё с таким выраженьем, которое говорило: «Мы: вы да я, мы понимаем, что они и кто мы ».