Чемпионат Сербии и Черногории по футболу 2005/2006
Поделись знанием:
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
| Чемпионат Сербии и Черногории по футболу 2005/2006 Первая лига Сербии и Черногории по футболу | |
|---|---|
| Подробности чемпионата | |
| Число участников | 16 |
| Города | 10 |
| Стадионы | 16 |
| Призовые места | |
 Чемпион
|
Црвена Звезда |
 Второе место
|
Партизан |
 Третье место
|
Вождовац |
| Статистика чемпионата | |
| Бомбардир(ы) |  Срджян Радонич (20 мячей)
|
← 2004/05 2006/07 → | |
Чемпионат Сербии и Черногории по футболу 2005/2006 (серб. Прва лига Србије и Црне Горе у фудбалу 2005/06.) — третий и последний сезон Первой футбольной лиги Сербии и Черногории, организованный под эгидой Футбольного союза Сербии и Черногории. В июне 2006 года Государственный союз Сербии и Черногории прекратил своё существование, а вместе с ним и единая футбольная лига Сербии и Черногории. В турнире принимали участие 16 команд. Сезон стартовал 5 августа 2005 года и завершился 6 мая 2006 года. Чемпионат проходил по двухкруговой системе.
Содержание
Итоги сезона
Чемпионом Сербии и Черногории сезона 2005/2006 стала столичная «Црвена Звезда» единственным соперником которой по ходу сезона, традиционно был «Партизан». «Вождовац», занявший третье место должен был представлять Сербию в Кубке УЕФА на следующий сезон, однако клуб из Белграда не смог пройти лицензию УЕФА. Таким образом Воздушные змеи не смогли бы участвовать в еврокубках. Поэтому место «Вождоваца» занял «Хайдук» из Кулы. Третьим представителем Сербии стал финалист Кубка Сербии и Черногории столичный ОФК.
После того, как союз Сербии и Черногории распался было принято решение о формировании отдельных чемпионатов Сербии и Черногории в следующем году. «Зета», подгорицкая «Будучност» и «Единство» перешли в созданную Первую футбольную лигу Черногории.
«Обилич», «Рад» и «Явор» отправились в Первую сербскую лигу. «Бежания» и «Младост» пополнили Суперлигу. Сербским футбольным союзом было принято решение сократить высший дивизион сербского футбола с 16 до 12 команд-участниц.
Клубы-участники
| Клуб | Город | Стадион | Вместимость |
|---|---|---|---|
| Борац | Чачак | Стадион Чачак | 8 000 |
| Будучност | Банатски-Двор | Стадион Мирко Вучуревича | 4 000 |
| Будучност | Подгорица | Стадион Под Горицом | 17 000 |
| Вождовац | Белград | Стадион Вождовац | 6 000 |
| Войводина | Нови-Сад | Караджордже | 15 745 |
| Единство | Биело-Поле | Городской стадион | 5 000 |
| Земун | Белград | Стадион Земун | 10 000 |
| Зета | Голубовци | Стадион Трешница | 7 000 |
| Обилич | Белград | Стадион Милоша Обилича | 4 500 |
| ОФК | Белград | Стадион Омладински | 16 000 |
| Партизан | Белград | Стадион Партизана | 32 887 |
| Рад | Белград | Стадион Краль Петар I | 6 000 |
| Смедерево | Смедерево | Стадион Смедерево | 17 200 |
| Хайдук | Кула | Стадион Хайдук | 12 000 |
Црвена Звезда |
Белград | Стадион Црвена Звезда | 55 000 |
| Явор | Иваница | Стадион Хабитфарм | 5 000 |
Результаты
| Екипа | 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Партизан | XXX | 2:1 | 6:0 | 0:1 | 0:0 | 3:0 | 1:0 | 0:0 | 0:0 | 2:3 | 1:0 | 2:0 | 2:0 | 4:2 | 3:0 | 2:0 |
| 2 | Смедерево | 0:1 | XXX | 1:0 | 2:1 | 3:2 | 1:0 | 4:1 | 1:1 | 1:3 | 1:2 | 0:0 | 1:1 | 0:1 | 3:1 | 1:1 | 1:0 |
| 3 | Явор | 0:1 | 1:0 | XXX | 1:0 | 2:0 | 2:2 | 1:0 | 0:0 | 1:2 | 0:1 | 0:2 | 4:2 | 1:0 | 0:0 | 0:0 | 1:0 |
| 4 | ОФК | 0:1 | 3:0 | 3:2 | XXX | 2:0 | 0:1 | 0:1 | 2:1 | 0:1 | 2:2 | 1:1 | 0:1 | 1:0 | 3:1 | 3:0 | 4:0 |
| 5 | Земун | 0:2 | 0:0 | 1:0 | 3:1 | XXX | 1:1 | 2:1 | 2:2 | 0:2 | 2:2 | 1:1 | 2:0 | 0:0 | 2:0 | 3:1 | 2:1 |
| 6. | Войводина | 2:3 | 1:0 | 1:1 | 1:0 | 2:1 | ХХХ | 3:1 | 0:0 | 1:0 | 2:2 | 0:1 | 1:0 | 2:0 | 1:0 | 0:0 | 2:0 |
| 7 | Зета | 1:3 | 0:0 | 1:0 | 0:0 | 1:0 | 2:1 | XXX | 5:3 | 2:2 | 1:0 | 3:1 | 1:0 | 1:0 | 4:1 | 3:0 сл | 3:0 |
| 8 | Хайдук | 0:0 | 1:0 | 3:0 | 3:0 | 6:1 | 0:0 | 3:1 | XXX | 2:2 | 2:0 | 2:2 | 1:0 | 1:0 | 1:0 | 1:0 | 2:0 |
| 9 | Црвена Звезда | 2:0 | 2:0 | 2:0 | 2:0 | 2;1 | 3:1 | 3:2 | 4:1 | XXX | 3:1 | 1:0 | 5:1 | 1:0 | 4:2 | 4:0 | 4:0 |
| 10 | Вождовац | 1:3 | 3:0 | 2:1 | 0:1 | 1:2 | 2:0 | 1:0 | 2:1 | 0:2 | XXX | 4:0 | 1:1 | 2:1 | 4:0 | 4:1 | 3:1 |
| 11 | Борац | 0:2 | 4:0 | 0:0 | 1:1 | 2:0 | 1:0 | 0:1 | 1:0 | 2:1 | 0:1 | XXX | 0:1 | 2:1 | 1:3 | 2:0 | 2:0 |
| 12 | Будучност БД | 1:1 | 2:0 | 1:1 | 1:0 | 3:0 | 1:0 | 3:1 | 2:0 | 0:3 | 0:0 | 0:1 | XXX | 0:1 | 3:0 | 2:1 | 5:1 |
| 13 | Рад | 1:2 | 0:2 | 1:0 | 1:2 | 0:1 | 1:1 | 3:0 | 0:0 | 2:4 | 3:1 | 0:3 | 0:1 | XXX | 1:1 | 2:1 | 2:0 |
| 14 | Обилич | 0:2 | 0:2 | 0:0 | 0:1 | 0:2 | 0:1 | 0:0 | 0:1 | 2:3 | 2:5 | 0:0 | 1:0 | 0:1 | XXX | 0:0 | 5:0 |
| 15 | Будучност П | 0:1 | 1:2 | 3:1 | 2:2 | 1:1 | 0:0 | 1:1 | 0:0 | 1:2 | 2:0 | 1:1 | 0:2 | 2:1 | 2:1 | XXX | 2:0 |
| 16 | Единство | 2:3 | 2:3 | 0:2 | 0:1 | 0:2 | 1:1 | 0:4 | 1:3 | 0:4 | 2:2 | 2:1 | 2:0 | 1:4 | 2:1 | 0:1 | XXX |
Итоговая турнирная таблица
| Место | Команда | И | В | Н | П | Голы | ± | О | Примечания |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Црвена Звезда | 30 | 25 | 3 | 2 | 73 − 23 | +50 | 78 | Квалификационный раунд Лиги чемпионов |
| 2 | Партизан | 30 | 22 | 5 | 3 | 53 − 17 | +36 | 71 | 2-й квалификационный раунд плей-офф Кубка УЕФА |
| 3 | Вождовац | 30 | 15 | 6 | 9 | 52 − 38 | +14 | 51 | |
| 4 | Хайдук | 30 | 13 | 11 | 6 | 41 − 26 | +15 | 50 | 2-й квалификационный раунд плей-офф Кубка УЕФА |
| 5 | Зета | 61 | 14 | 5 | 42 | 36 − 30 | +6 | 47 | 2-й квалификационный раунд Кубка Интертото Переходит в Первую лигу Черногории |
| 6 | ОФК | 30 | 13 | 5 | 12 | 35 − 29 | +6 | 44 | 2-й квалификационный раунд плей-офф Кубка УЕФА |
| 7 | Борац | 30 | 12 | 8 | 10 | 32 − 27 | +5 | 44 | |
| 8 | Будучност БД | 30 | 13 | 5 | 12 | 34 − 31 | +3 | 44 | |
| 9 | Войводина | 30 | 11 | 10 | 9 | 28 − 27 | +1 | 43 | |
| 10 | Земун | 30 | 11 | 8 | 11 | 34 − 39 | −5 | 41 | |
| 11 | Смедерево | 30 | 11 | 6 | 13 | 30 − 37 | −7 | 39 | |
| 12 | Явор | 30 | 8 | 8 | 14 | 22 − 35 | −13 | 32 | Вылет в Первую лигу Сербии |
| 13 | Рад | 30 | 9 | 4 | 17 | 27 − 35 | −8 | 31 | |
| 14 | Будучност | 30 | 6 | 10 | 14 | 24 − 43 | −19 | 28 | Переходит в Первую лигу Черногории |
| 15 | Обилич | 30 | 3 | 6 | 21 | 23 − 53 | −30 | 15 | Вылет в Первую лигу Сербии |
| 16 | Единство | 30 | 3 | 2 | 25 | 18 − 72 | −54 | 11 | Переходит в Первую лигу Черногории |
И — игры, В — выигрыши, Н — ничьи, П — проигрыши, Голы — забитые и пропущенные голы, ± — разница голов, О — очки
Бомбардиры
| Место | Футболист | Клуб | Голы |
|---|---|---|---|
| 1 | Срджян Радонич
|
Партизан | 20 |
| 2 | Душан Джокич
|
Вождовац (11) и Црвена Звезда (8) | 19 |
| 3 | Бошко Янкович
|
Црвена Звезда | 12 |
| Никола Жигич
|
Црвена Звезда | 12 | |
| Дражен Милич
|
Зета | 12 | |
| Ненад Милияш
|
Земун (8) и Црвена Звезда (4) | 12 | |
| 4 | Деян Османович
|
Хайдук | 11 |
| Милан Пурович
|
Црвена Звезда | 11 |
Состав чемпиона
Первая цифра в скобках означает количество игр проведённых за «Црвену Звезду» в сезоне 2005/2006, вторая цифра в скобках означает забитые мячи.
| 1. | «Црвена Звезда» Белград |
|
Голкиперы: Владимир Стойкович (21); Иван Ранджелович (7); Зоран Банович (1) |
| Чемпион Сербии и Черногории по футболу 2005/2006 |
|---|
| «Црвена Звезда» Белград 24-й титул |
См. также
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Сербии и Черногории по футболу 2005/2006"
Ссылки
- [www.rsssf.com/tablesj/joeg06.html Чемпионат Сербии и Черногории по футболу 2005—2006]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат Сербии и Черногории по футболу 2005/2006
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.
Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.
Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
