Чемпионат Франции по футболу 2008/2009
Поделись знанием:
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
| Чемпионат Франции по футболу 2008/2009 Французская Лига 1 2008/09 | |
|---|---|
| |
| Подробности чемпионата | |
| Время проведения | 9 августа 2008 — 30 мая 2009 |
| Число участников | 20 |
| Города | 20 |
| Стадионы | 20 |
| Призовые места | |
 Чемпион
|
Бордо (6-й раз) |
 Второе место
|
Марсель |
 Третье место
|
Лион |
| Статистика чемпионата | |
| Сыграно матчей | 380 |
| Забито голов | 832 (2.19 за игру) |
| Бомбардир(ы) |  Андре-Пьер Жиньяк (Тулуза) (24 мяча)
|
| Лучший игрок | Йоанн Гуркюфф (Бордо)
|
← 2007/08 2009/10 → | |
Французская Лига 1 сезона 2008/09 — 71-й сезон чемпионата Франции по футболу. Бордо стал чемпионом в шестой раз в предпоследнем 37-м туре сезона, причём, клуб заметно прибавил в конце турнира, победив в 11 последних матчах. О начале нового сезона было объявлено 23 мая 2008.[1] Сезон начался 9 августа 2008 и закончился 30 мая 2009.
По итогам предыдущего сезона лигу покинули «Ланс», «Страсбур» и «Мец». Их заменили «Гавр», «Нант» и «Гренобль», занявшие соответственно 1-е, 2-е и 3-е места в Лиге 2 2007/08.
«Бордо» завоевал титул 30 мая 2009 года после победы со счётом 1:0 над «Каном». Это чемпионство стало шестым в истории «Бордо» и первым с сезона 1998/99. Победа «Бордо» в чемпионате прервала историческую серию «Лиона», выигравшего семь титулов подряд, начиная с сезона 2001/02. «Гавр», «Нант» и «Кан» вылетели в Лигу 2.
Содержание
Клубы-участники
География клубов Лиги 1 сезона 2008/09
| Клуб | Город | Стадион | Вместимость |
|---|---|---|---|
| Бордо | Бордо | Шабан-Дельмас | 35 200 |
| Валансьен | Валансьен | Стад Нунжессер | 16 500 |
| Гавр | Гавр | Стад де Сошо | 16 454 |
| Гренобль | Гренобль | Стад дез Альп | 20 068 |
| Кан | Кан | Мишель Дорнано | 21 500 |
| Ле-Ман | Ле-Ман | Леон-Боле | 16 500 |
| Лилль | Лилль | Лилль-Метрополь | 18 185 |
| Лион | Лион | Стад Жерлан | 41 044 |
| Лорьян | Лорьян | Стад де Мустуар | 17 000 |
| Марсель | Марсель | Велодром | 60 031 |
| Монако | Монако | Луи II | 18 500 |
| Нанси | Нанси | Марсель Пико | 20 087 |
| Нант | Нант | Божуар - Луи Фонтено | 38 285 |
| Ницца | Ницца | Стад де Рей | 15 761 |
| Осер | Осер | Аббе-Дешам | 24 493 |
| ПСЖ | Париж | Парк де Пренс | 49 000 |
| Ренн | Ренн | Рут де Лорьян | 31 127 |
| Сент-Этьен | Сент-Этьен | Жеффруа Гишар | 35 616 |
| Сошо | Сошо | Стадион Огюста Бонали | 20 005 |
| Тулуза | Тулуза | Стадьом де Тулуз | 35 472 |
Итоговая турнирная таблица
| <center> Команда | <center> И | <center> В | <center> Н | <center> П | <center> ГЗ | <center> ГП | <center> ± | <center> Очки | <center> Примечания | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| <center>1 | Бордо | <center>38 | <center>24 | <center>8 | <center>6 | <center>64 | <center>34 | <center>+30 | <center>80 | <center>Лига чемпионов Групповой этап |
| <center>2 | Марсель | <center>38 | <center>22 | <center>11 | <center>5 | <center>67 | <center>35 | <center>+32 | <center>77 | |
| <center>3 | Лион | <center>38 | <center>20 | <center>11 | <center>7 | <center>52 | <center>29 | <center>+23 | <center>71 | <center> Лига чемпионов Квалификация (3-й раунд) |
| <center>4 | Тулуза | <center>38 | <center>16 | <center>16 | <center>6 | <center>45 | <center>27 | <center>+18 | <center>64 | <center>Лига Европы групповой этап |
| <center>5 | Лилль | <center>38 | <center>17 | <center>13 | <center>8 | <center>51 | <center>39 | <center>+12 | <center>64 | <center>Лига Европы Квалификация (3-й раунд) |
| <center>6 | ПСЖ | <center>38 | <center>19 | <center>7 | <center>12 | <center>49 | <center>38 | <center>+11 | <center>64 | |
| <center>7 | Ренн | <center>38 | <center>15 | <center>16 | <center>7 | <center>42 | <center>34 | <center>+8 | <center>61 | |
| <center>8 | Осер | <center>38 | <center>16 | <center>7 | <center>15 | <center>35 | <center>35 | <center>0 | <center>55 | |
| <center>9 | Ницца | <center>38 | <center>13 | <center>11 | <center>14 | <center>40 | <center>41 | <center>-1 | <center>50 | |
| <center>10 | Лорьян | <center>38 | <center>10 | <center>15 | <center>13 | <center>47 | <center>47 | <center>0 | <center>45 | |
| <center>11 | Монако | <center>38 | <center>11 | <center>12 | <center>15 | <center>41 | <center>45 | <center>-4 | <center>45 | |
| <center>12 | Валансьен | <center>38 | <center>10 | <center>14 | <center>14 | <center>35 | <center>42 | <center>-7 | <center>44 | |
| <center>13 | Гренобль | <center>38 | <center>10 | <center>14 | <center>14 | <center>24 | <center>37 | <center>-13 | <center>44 | |
| <center>14 | Сошо | <center>38 | <center>10 | <center>12 | <center>16 | <center>40 | <center>48 | <center>-8 | <center>42 | |
| <center>15 | Нанси | <center>38 | <center>10 | <center>12 | <center>16 | <center>38 | <center>47 | <center>-9 | <center>42 | |
| <center>16 | Ле-Ман | <center>38 | <center>10 | <center>10 | <center>18 | <center>43 | <center>54 | <center>-11 | <center>40 | |
| <center>17 | Сент-Этьен | <center>38 | <center>11 | <center>7 | <center>20 | <center>40 | <center>56 | <center>-16 | <center>40 | |
| <center>18 | Кан | <center>38 | <center>8 | <center>13 | <center>17 | <center>42 | <center>49 | <center>-7 | <center>37 | <center>Выбывание в Лигу 2 |
| <center>19 | Нант | <center>38 | <center>9 | <center>10 | <center>19 | <center>33 | <center>54 | <center>-21 | <center>37 | |
| <center>20 | Гавр | <center>38 | <center>7 | <center>5 | <center>26 | <center>30 | <center>67 | <center>-37 | <center>26 |
Результаты матчей
| Бор | Мар | Лио | Тул | Лил | ПСЖ | Рен | Осе | Ниц | Лор | Мон | Вал | Гре | Сош | Нан | ЛеМ | С-Э | Кан | Нан | Гав | |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. Бордо | 1:1 | 1:0 | 2:1 | 2:2 | 4:0 | 1:1 | 2:0 | 2:1 | 1:0 | 1:0 | 2:1 | 1:1 | 3:0 | 1:0 | 3:2 | 1:1 | 2:1 | 2:0 | 4:0 | |
| 2. Марсель | 1:0 | 1:3 | 2:2 | 2:2 | 2:4 | 4:0 | 4:0 | 2:1 | 2:3 | 0:0 | 0:0 | 4:1 | 2:1 | 0:3 | 0:0 | 3:1 | 2:1 | 2:0 | 2:0 | |
| 3. Лион | 2:1 | 0:0 | 3:0 | 2:2 | 0:0 | 1:1 | 0:2 | 3:2 | 1:1 | 2:2 | 0:0 | 2:0 | 2:0 | 2:1 | 2:0 | 1:1 | 3:1 | 3:0 | 3:1 | |
| 4. Тулуза | 3:0 | 0:0 | 0:0 | 0:0 | 4:1 | 0:0 | 1:0 | 2:2 | 1:1 | 0:0 | 0:0 | 2:0 | 2:1 | 3:0 | 2:0 | 3:1 | 0:1 | 1:0 | 2:1 | |
| 5. Лилль | 2:1 | 1:2 | 2:0 | 1:1 | 0:0 | 1:0 | 3:2 | 1:1 | 1:1 | 2:1 | 1:0 | 2:1 | 3:2 | 3:2 | 1:3 | 3:0 | 2:2 | 2:0 | 3:1 | |
| 6. ПСЖ | 1:0 | 1:3 | 1:0 | 0:1 | 1:0 | 0:1 | 1:2 | 2:1 | 3:2 | 0:0 | 2:2 | 0:1 | 2:1 | 4:1 | 3:1 | 2:1 | 2:0 | 1:0 | 3:0 | |
| 7. Ренн | 2:3 | 4:4 | 3:0 | 0:0 | 2:1 | 1:0 | 2:0 | 1:0 | 3:1 | 2:1 | 0:0 | 1:0 | 1:0 | 1:1 | 2:2 | 1:0 | 1:0 | 0:0 | 1:1 | |
| 8. Осер | 0:2 | 0:2 | 0:0 | 1:1 | 2:0 | 1:2 | 0:0 | 0:1 | 0:0 | 0:1 | 0:0 | 2:0 | 1:0 | 1:1 | 2:0 | 1:0 | 2:1 | 2:1 | 3:0 | |
| 9. Ницца | 2:2 | 0:2 | 1:3 | 0:2 | 0:1 | 1:0 | 0:1 | 2:0 | 2:0 | 0:0 | 2:0 | 0:0 | 1:1 | 2:1 | 2:2 | 3:1 | 2:2 | 2:1 | 0:0 | |
| 10. Лорьян | 1:2 | 1:2 | 0:0 | 1:0 | 3:1 | 0:1 | 1:2 | 0:2 | 0:1 | 1:1 | 1:1 | 1:1 | 1:2 | 1:0 | 1:1 | 3:1 | 1:1 | 3:0 | 1:1 | |
| 11. Монако | 3:4 | 0:1 | 0:1 | 3:2 | 0:2 | 1:0 | 3:1 | 0:1 | 1:2 | 2:0 | 1:1 | 1:0 | 1:1 | 3:1 | 3:0 | 2:2 | 1:1 | 1:2 | 0:1 | |
| 12. Валансьен | 1:2 | 1:3 | 2:0 | 0:1 | 2:0 | 2:1 | 0:0 | 2:0 | 1:0 | 3:1 | 3:1 | 1:1 | 2:2 | 0:1 | 0:2 | 1:0 | 2:0 | 1:1 | 3:2 | |
| 13. Гренобль | 0:1 | 0:3 | 0:2 | 1:0 | 0:0 | 0:0 | 1:0 | 0:0 | 0:0 | 1:3 | 1:0 | 0:0 | 0:1 | 0:0 | 2:1 | 1:0 | 2:1 | 0:1 | 0:0 | |
| 14. Сошо | 0:0 | 1:0 | 0:2 | 1:2 | 1:1 | 1:1 | 3:0 | 0:1 | 1:0 | 1:1 | 3:0 | 1:1 | 1:2 | 2:1 | 2:1 | 1:0 | 2:2 | 2:1 | 1:1 | |
| 15. Нанси | 1:0 | 1:2 | 0:2 | 0:0 | 0:0 | 1:1 | 0:0 | 0:2 | 1:2 | 2:2 | 0:1 | 2:0 | 2:0 | 1:1 | 2:2 | 1:2 | 1:1 | 2:0 | 2:1 | |
| 16. Ле-Ман | 1:3 | 1:1 | 1:3 | 1:2 | 0:0 | 0:1 | 2:2 | 0:2 | 1:2 | 0:1 | 0:1 | 1:0 | 1:1 | 2:0 | 2:0 | 1:0 | 2:0 | 0:2 | 2:0 | |
| 17. Сент-Этьен | 1:1 | 0:3 | 0:1 | 2:2 | 2:1 | 1:0 | 0:3 | 2:0 | 0:1 | 1:4 | 2:0 | 4:0 | 0:2 | 2:1 | 0:0 | 1:1 | 3:2 | 2:1 | 2:0 | |
| 18. Кан | 0:1 | 0:1 | 0:1 | 0:0 | 0:1 | 0:1 | 1:1 | 1:0 | 1:1 | 1:1 | 2:2 | 3:1 | 2:2 | 2:0 | 1:2 | 3:1 | 2:0 | 3:0 | 0:1 | |
| 19. Нант | 1:2 | 1:1 | 2:1 | 1:1 | 0:2 | 1:4 | 1:1 | 2:1 | 2:0 | 1:1 | 1:1 | 2:0 | 1:1 | 1:1 | 0:1 | 1:4 | 1:0 | 1:1 | 1:2 | |
| 20. Гавр | 0:3 | 0:1 | 0:1 | 0:1 | 0:1 | 1:3 | 1:0 | 1:2 | 1:0 | 1:3 | 2:3 | 2:1 | 0:1 | 2:1 | 2:3 | 1:2 | 2:4 | 1:2 | 0:2 |
| победа хозяев | |
| ничья | |
| победа гостей |
Статистика
Бомбардиры
| Место | Игрок | Страна | Клуб | Goals |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Андре-Пьер Жиньяк |
|
Тулуза | 24 |
| 2 | Карим Бензема |
|
Олимпик Лион | 17 |
| - | Гийом Оаро |
|
Пари Сен-Жермен | 17 |
| 4 | Мишел Бастос | 
|
Лилль | 14 |
| - | Иренеуш Елень | 
|
Осер | 14 |
| - | Стив Савидан |
|
Кан | 14 |
| 7 | Фернандо Кавенаги | 
|
Бордо | 13 |
| - | Маруан Шамах | 
|
Бордо | 13 |
| - | Мамаду Ньянг | 
|
Марсель | 13 |
| 10 | Йоанн Гуркуфф |
|
Бордо | 12 |
| 11 | Мевлют Эрдинч | 
|
Сошо | 11 |
| - | Кевин Гамейро |
|
Лорьян | 11 |
| - | Юсуф Хаджи |
|
Нанси | 11 |
| - | Люк Реми |
|
Ницца | 11 |
| 15 | Амаду Алассан | 
|
Гавр | 10 |
| - | Бафе Гомис |
|
Сент-Этьен | 10 |
| - | Хельштат | 
|
Ле-Ман | 10 |
| 18 | 5 игроков | 9 | ||
| 22 | 3 игрока | 8 | ||
| 27 | 9 игроков | 7 | ||
| 36 | 11 игроков | 6 | ||
| 47 | 9 игроков | 5 | ||
| 56 | 23 игрока | 4 | ||
| 79 | 24 игрока | 3 | ||
| 102 | 53 игрока | 2 | ||
| 156 | 90 игроков | 1 | ||
| Всего: | 858 | |||
| Среднее число после 380 игр: | 2.26 | |||
Источник: [www.lfp.fr/ligue1/classementButeur.asp?saison=2008/2009&affich=ALL Голы на сайте Лиги 1]
Голевые передачи
| Место | Игрок | Страна | Клуб | Голевые передачи |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Мишел Бастос |
|
Лилль | 9 |
| 2 | Кевин Гамейро |
|
Лорьян | 8 |
| - | Йоанн Гуркюфф |
|
Бордо | 8 |
| - | Вендел |
|
Бордо | 8 |
| 5 | 6 игроков | 7 | ||
| 9 | 9 игроков | 6 | ||
| 19 | 7 игроков | 5 | ||
| 24 | 15 игроков | 4 | ||
| 38 | 25 игроков | 3 | ||
| 60 | 42 игрока | 2 | ||
| 103 | 98 игроков | 1 | ||
| Всего: | 481 | |||
| Среднее число после 380 игр | 1.27 | |||
Источник: [www.frenchleague.com/ligue1/classementPasseur.asp?affich=ALL&saison=2008/2009 Голевые передачи на сайте Лиги 1]
Награды
Ежемесячные награды
Игрок месяца
| Месяц | Игрок | Клуб |
|---|---|---|
| Август [2] | Стив Манданда |
Марсель |
| Сентябрь [3] | Андре-Пьер Жиньяк |
Тулуза |
| Октябрь [4] | Гийом Оаро |
ПСЖ |
| Ноябрь [5] | Оливье Эхоафни |
Ницца |
| Декабрь [6] |  Стефан Сессеньон |
ПСЖ |
| Январь [7] | Пеги Люйиндюла |
ПСЖ |
| Февраль [8] | Гийом Оаро |
ПСЖ |
| Март [9] | Андре-Пьер Жиньяк |
Тулуза |
| Апрель [10] | Йоанн Гуркюфф |
Бордо |
Ежегодные награды
Лучший футболист года
| Игрок | Страна | Клуб |
|---|---|---|
| Мишел Бастос | |
Лилль |
| Андре-Пьер Жиньяк | |
Тулуза |
| Йоанн Гуркюфф | |
Бордо |
| Стефан Сессеньон | |
ПСЖ |
Лучший молодой футболист года
| Игрок | Страна | Клуб |
|---|---|---|
| Этьен Капу | |
Тулуза |
| Эден Азар | |
Лилль |
| Лоик Реми | |
Ницца |
| Мусса Сиссоко | |
Тулуза |
Вратарь года
| Игрок | Страна | Клуб |
|---|---|---|
| Седрик Каррассо | |
Тулуза |
| Уго Льорис | |
Лион |
| Николя Дучес | |
Ренн |
| Стив Манданда | |
Марсель |
Тренер года
| Тренер | Страна | Клуб |
|---|---|---|
| Фредерик Антонетти | |
Ницца |
| Лоран Блан | |
Бордо |
| Эрик Геретс |  |
Марсель |
| Поль Ле Гуэн | |
ПСЖ |
Команда года
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Франции по футболу 2008/2009"
Примечания
- ↑ [www.lfp.fr/calendrier_2008_2009/Ligue1_2008_2009.htm Календарь Лиги 1] (фр.)
- ↑ [pros.unfp.hippocampe.fr/ligue1/trophee-du-joueur/trophees-du-mois.html?tx_unfptrophee_pi1%5Buid%5D=74&cHash=42c958d8e1 Résultat du trophée du mois d'août 2008!] (фр.)
- ↑ [pros.unfp.hippocampe.fr/ligue1/trophee-du-joueur/trophees-du-mois.html?tx_unfptrophee_pi1%5Buid%5D=77&cHash=6dbd406e52 Résultat du trophée du mois de septembre 2008!] (фр.)
- ↑ [pros.unfp.hippocampe.fr/ligue1/trophee-du-joueur/trophees-du-mois.html?tx_unfptrophee_pi1%5Buid%5D=79&cHash=418adb4826 Résultat du trophée du mois d'octobre 2008!] (фр.)
- ↑ [pros.unfp.hippocampe.fr/ligue1/trophee-du-joueur/trophees-du-mois.html?tx_unfptrophee_pi1%5Buid%5D=81&cHash=910d697b2e Résultat du trophée du mois de novembre 2008!] (фр.)
- ↑ [pros.unfp.hippocampe.fr/ligue1/trophee-du-joueur/trophees-du-mois.html?tx_unfptrophee_pi1%5Buid%5D=82&cHash=01fe7cd1c0 Résultat du trophée du mois de décembre 2008!] (фр.)
- ↑ [pros.unfp.hippocampe.fr/ligue1/trophee-du-joueur/trophees-du-mois.html?tx_unfptrophee_pi1%5Buid%5D=85&cHash=900b1646cf Résultat du trophée du mois de janvier 2009!] (фр.)
- ↑ [pros.unfp.hippocampe.fr/ligue1/trophee-du-joueur/trophees-du-mois.html?tx_unfptrophee_pi1%5Buid%5D=87&cHash=7867df8ca8 Résultat du trophée du mois de février 2009!] (фр.)
- ↑ [pros.unfp.hippocampe.fr/ligue1/trophee-du-joueur/trophees-du-mois.html?tx_unfptrophee_pi1%5Buid%5D=88&cHash=26d91c6654 Résultat du trophée du mois de mars 2009!] (фр.)
- ↑ [pros.unfp.hippocampe.fr/ligue1/trophee-du-joueur/trophees-du-mois.html?tx_unfptrophee_pi1%5Buid%5D=91&cHash=6bd102238a Résultat du trophée du mois d'avril 2009!] (фр.)
Ссылки
- [fr-ligue1.net.ru/ Официальный русскоязычный сайт (русс.)]
- [www.frenchleague.com/ Официальный сайт лиги (англ.)]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат Франции по футболу 2008/2009
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.
Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.
3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
