Чемпионат мира по борьбе 1994

Чемпионат мира по борьбе 1994. Соревнования по вольной борьбе среди мужчин проходили с 25 августа по 28 августа в Стамбуле (Турция), среди женщин с 6 августа по 7 августа — в Софии (Болгария), а по греко-римской борьбе с 8 сентября по 11 сентября в Тампере (Финляндия).

Общий медальный зачёт

Место	Страна	Золото	Серебро	Бронза	Всего
1	Россия Россия	6	5	5	16
2	Япония Япония	6	0	1	7
3	Германия Германия	4	0	2	6
4	Куба Куба	3	2	0	5
5	Турция Турция	2	1	0	3
6	Болгария Болгария	1	1	2	4
	Иран Иран	1	1	2	4
8	Польша Польша	1	1	1	3
9	Молдавия Молдавия	1	1	0	2
10	Австрия Австрия	1	0	0	1
	Канада Канада	1	0	0	1
	Казахстан Казахстан	1	0	0	1
	Норвегия Норвегия	1	0	0	1
14	Франция Франция	0	5	2	7
15	США США	0	3	2	5
16	Азербайджан Азербайджан	0	3	0	3
17	Белоруссия Белоруссия	0	2	2	4
18	Украина Украина	0	1	4	5
19	Грузия Грузия	0	1	1	2
20	Финляндия Финляндия	0	1	0	1
	Республика Корея Республика Корея	0	1	0	1
22	Швеция Швеция	0	0	2	2
23	Чехия Чехия	0	0	1	1
	Италия Италия	0	0	1	1
	Киргизия Киргизия	0	0	1	1
Всего		29	29	29	87

Рейтинг команд

Rank	Вольная борьба. Мужчины		Греко-римская борьба. Мужчины		Вольная борьба. Женщины
	Команда	Очки	Команда	Очки	Команда	Очки
1	Турция Турция	53	Россия Россия	69	Япония Япония	82
2	Россия Россия	53	Украина Украина	50	Россия Россия	64
3	Куба Куба	50	Польша Польша	44	Франция Франция	50
4	Иран Иран	50	Болгария Болгария	35	США США	49
5	Германия Германия	38	Германия Германия	30	Украина Украина	39
6	Украина Украина	36	Куба Куба	29	Норвегия Норвегия	32
7	Белоруссия Белоруссия	32	Белоруссия Белоруссия	28
8	Азербайджан Азербайджан	26	Финляндия Финляндия	28
9	США США	23	США США	28
10	Япония Япония	23	Грузия Грузия	22

Медалисты

Вольная борьба. Мужчины

Категория	Золото	Серебро	Бронза
48 кг	Алексис Вила Куба	Чун Сун Вон Республика Корея	Пётр Юмшанов Россия
52 кг	Валентин Йорданов Болгария	Намик Абдуллаев Азербайджан	Голам-Реза Махаммади Иран
57 кг	Алехандро Пуэрто Куба	Мохаммад Талаей Иран	Багавдин Умаханов Россия
62 кг	Магомед Азизов Россия	Сергей Смаль Белоруссия	Джованни Скиллачи Италия
68 кг	Александр Лейпольд Германия	Хесус Родригес Куба	Кенжебек Омуралиев Киргизия
74 кг	Туран Джейлан Турция	Виктор Пейков Молдавия	Бехруз Йери Иран
82 кг	Лукман Жабраилов Молдавия	Сабахаттин Озтурк Турция	Ханс Гштёттнер Германия
90 кг	Расул Хадем Иран	Махарбек Хадарцев Россия	Мелвин Дуглас США
100 кг	Арават Сабеев Германия	Давуд Магомедов Азербайджан	Давид Мусульбес Россия
130 кг	Махмут Демир Турция	Брюс Баумгартнер США	Алексей Медведев Белоруссия

Греко-римская борьба. Мужчины

Вес	Золото	Серебро	Бронза
До 48 кг	Вильбер Санчес	Александр Павлов	Гела Папашвили
До 52 кг	Альфред Тер-Мкртчян	Натиг Айвазов	Андрей Калашников
До 57 кг	Юрий Мельниченко	Александр Игнатенко	Деннис Холл
До 62 кг	Сергей Мартынов	Иван Радев	Влодзимеж Завадзки
До 68 кг	Ислам Дугучиев	Гани Ялуз	Бисер Георгиев
До 74 кг	Мнацакан Искандарян	Юзеф Трач	Торбьёрн Корнбакк
До 82 кг	Томас Цандер	Туомо Карила	Валерий Цилент
До 90 кг	Гоги Когуашвили	Вячеслав Олейник	Майк Булльманн
До 100 кг	Анджей Вроньский	Бакур Гогитидзе	Георгий Салдадзе
До 130 кг	Александр Карелин	Эктор Милиан	Пётр Коток

Вольная борьба. Женщины

Вес	Золото	Серебро	Бронза
До 44 кг	Сёко Ёсимура	Татьяна Карамчакова	Дана Дурецова
До 47 кг	Михо Камибаяси	Маргарет Легэйтс	Элен Эскеш
До 50 кг	Мию Икэда	Анна Гомис	Елена Егошина
До 53 кг	Акэми Кавасаки	Шеннон Вильямс	Софи Плюк
До 57 кг	Лине Йохансен	Зоя Дамани	Сара Эрикссон
До 61 кг	Никола Хартман	Изабель Дурт	Наталья Иванова
До 65 кг	Яёи Урано	Дорис Блинд	Мария Кремская
До 70 кг	Кристин Нордхаген	Эльмира Курбанова	Микико Миядзаки
До 75 кг	Мицуко Фунакоси	Евгения Осипенко	Елизавета Толева

Ссылки

• [www.iat.uni-leipzig.de/datenbanken/dbwrest/start.php FILA Database]

Отрывок, характеризующий Чемпионат мира по борьбе 1994

Князь очень постарел в этот год. В нем появились резкие признаки старости: неожиданные засыпанья, забывчивость ближайших по времени событий и памятливость к давнишним, и детское тщеславие, с которым он принимал роль главы московской оппозиции. Несмотря на то, когда старик, особенно по вечерам, выходил к чаю в своей шубке и пудренном парике, и начинал, затронутый кем нибудь, свои отрывистые рассказы о прошедшем, или еще более отрывистые и резкие суждения о настоящем, он возбуждал во всех своих гостях одинаковое чувство почтительного уважения. Для посетителей весь этот старинный дом с огромными трюмо, дореволюционной мебелью, этими лакеями в пудре, и сам прошлого века крутой и умный старик с его кроткою дочерью и хорошенькой француженкой, которые благоговели перед ним, – представлял величественно приятное зрелище. Но посетители не думали о том, что кроме этих двух трех часов, во время которых они видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
В последнее время в Москве эта внутренняя жизнь сделалась очень тяжела для княжны Марьи. Она была лишена в Москве тех своих лучших радостей – бесед с божьими людьми и уединения, – которые освежали ее в Лысых Горах, и не имела никаких выгод и радостей столичной жизни. В свет она не ездила; все знали, что отец не пускает ее без себя, а сам он по нездоровью не мог ездить, и ее уже не приглашали на обеды и вечера. Надежду на замужество княжна Марья совсем оставила. Она видела ту холодность и озлобление, с которыми князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом. Друзей у княжны Марьи не было: в этот приезд в Москву она разочаровалась в своих двух самых близких людях. М lle Bourienne, с которой она и прежде не могла быть вполне откровенна, теперь стала ей неприятна и она по некоторым причинам стала отдаляться от нее. Жюли, которая была в Москве и к которой княжна Марья писала пять лет сряду, оказалась совершенно чужою ей, когда княжна Марья вновь сошлась с нею лично. Жюли в это время, по случаю смерти братьев сделавшись одной из самых богатых невест в Москве, находилась во всем разгаре светских удовольствий. Она была окружена молодыми людьми, которые, как она думала, вдруг оценили ее достоинства. Жюли находилась в том периоде стареющейся светской барышни, которая чувствует, что наступил последний шанс замужества, и теперь или никогда должна решиться ее участь. Княжна Марья с грустной улыбкой вспоминала по четвергам, что ей теперь писать не к кому, так как Жюли, Жюли, от присутствия которой ей не было никакой радости, была здесь и виделась с нею каждую неделю. Она, как старый эмигрант, отказавшийся жениться на даме, у которой он проводил несколько лет свои вечера, жалела о том, что Жюли была здесь и ей некому писать. Княжне Марье в Москве не с кем было поговорить, некому поверить своего горя, а горя много прибавилось нового за это время. Срок возвращения князя Андрея и его женитьбы приближался, а его поручение приготовить к тому отца не только не было исполнено, но дело напротив казалось совсем испорчено, и напоминание о графине Ростовой выводило из себя старого князя, и так уже большую часть времени бывшего не в духе. Новое горе, прибавившееся в последнее время для княжны Марьи, были уроки, которые она давала шестилетнему племяннику. В своих отношениях с Николушкой она с ужасом узнавала в себе свойство раздражительности своего отца. Сколько раз она ни говорила себе, что не надо позволять себе горячиться уча племянника, почти всякий раз, как она садилась с указкой за французскую азбуку, ей так хотелось поскорее, полегче перелить из себя свое знание в ребенка, уже боявшегося, что вот вот тетя рассердится, что она при малейшем невнимании со стороны мальчика вздрагивала, торопилась, горячилась, возвышала голос, иногда дергала его за руку и ставила в угол. Поставив его в угол, она сама начинала плакать над своей злой, дурной натурой, и Николушка, подражая ей рыданьями, без позволенья выходил из угла, подходил к ней и отдергивал от лица ее мокрые руки, и утешал ее. Но более, более всего горя доставляла княжне раздражительность ее отца, всегда направленная против дочери и дошедшая в последнее время до жестокости. Ежели бы он заставлял ее все ночи класть поклоны, ежели бы он бил ее, заставлял таскать дрова и воду, – ей бы и в голову не пришло, что ее положение трудно; но этот любящий мучитель, самый жестокий от того, что он любил и за то мучил себя и ее, – умышленно умел не только оскорбить, унизить ее, но и доказать ей, что она всегда и во всем была виновата. В последнее время в нем появилась новая черта, более всего мучившая княжну Марью – это было его большее сближение с m lle Bourienne. Пришедшая ему, в первую минуту по получении известия о намерении своего сына, мысль шутка о том, что ежели Андрей женится, то и он сам женится на Bourienne, – видимо понравилась ему, и он с упорством последнее время (как казалось княжне Марье) только для того, чтобы ее оскорбить, выказывал особенную ласку к m lle Bоurienne и выказывал свое недовольство к дочери выказываньем любви к Bourienne.
Однажды в Москве, в присутствии княжны Марьи (ей казалось, что отец нарочно при ней это сделал), старый князь поцеловал у m lle Bourienne руку и, притянув ее к себе, обнял лаская. Княжна Марья вспыхнула и выбежала из комнаты. Через несколько минут m lle Bourienne вошла к княжне Марье, улыбаясь и что то весело рассказывая своим приятным голосом. Княжна Марья поспешно отерла слезы, решительными шагами подошла к Bourienne и, видимо сама того не зная, с гневной поспешностью и взрывами голоса, начала кричать на француженку: «Это гадко, низко, бесчеловечно пользоваться слабостью…» Она не договорила. «Уйдите вон из моей комнаты», прокричала она и зарыдала.
На другой день князь ни слова не сказал своей дочери; но она заметила, что за обедом он приказал подавать кушанье, начиная с m lle Bourienne. В конце обеда, когда буфетчик, по прежней привычке, опять подал кофе, начиная с княжны, князь вдруг пришел в бешенство, бросил костылем в Филиппа и тотчас же сделал распоряжение об отдаче его в солдаты. «Не слышат… два раза сказал!… не слышат!»
«Она – первый человек в этом доме; она – мой лучший друг, – кричал князь. – И ежели ты позволишь себе, – закричал он в гневе, в первый раз обращаясь к княжне Марье, – еще раз, как вчера ты осмелилась… забыться перед ней, то я тебе покажу, кто хозяин в доме. Вон! чтоб я не видал тебя; проси у ней прощенья!»
Княжна Марья просила прощенья у Амальи Евгеньевны и у отца за себя и за Филиппа буфетчика, который просил заступы.
В такие минуты в душе княжны Марьи собиралось чувство, похожее на гордость жертвы. И вдруг в такие то минуты, при ней, этот отец, которого она осуждала, или искал очки, ощупывая подле них и не видя, или забывал то, что сейчас было, или делал слабевшими ногами неверный шаг и оглядывался, не видал ли кто его слабости, или, что было хуже всего, он за обедом, когда не было гостей, возбуждавших его, вдруг задремывал, выпуская салфетку, и склонялся над тарелкой, трясущейся головой. «Он стар и слаб, а я смею осуждать его!» думала она с отвращением к самой себе в такие минуты.