Чемпионат мира по настольному теннису

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Чемпионаты мира по настольному теннису — соревнования сильнейших мастеров настольного тенниса, организуемые Международной федерацией этого вида спорта (ITTF).





История чемпионатов мира

Старт чемпионатам мира по настольному теннису был дан в декабре 1926 года в лондонском зале «Мемориэл Холл». Мастера малой ракетки из семи стран разыграли пять комплектов медалей: в мужском командном, мужском и женском одиночном, мужском и смешанном парном разрядах. Со следующего первенства в программе появились женские парные соревнования, с 1933 года — женские командные. До 1957 года мировые первенства проводились ежегодно, а с 1959 года — раз в два года, что было связано с началом розыгрышей чемпионатов Европы.

45-й чемпионат мира из-за невозможности его проведения в Югославии растянулся на два года, причём ITTF впервые разделила личные и командные соревнования: в 1999 году медали в личных видах были разыграны в Эйндховене, а в командных — в 2000-м в Куала-Лумпуре. В 2001 году в Осаке прошёл последний лично-командный чемпионат, 47-е первенства мира были сыграны уже в разных городах и в разное время. В 2001 году было принято ещё одно важное решение: начиная с Парижа-2003 в парном разряде запрещено участие интернациональных дуэтов.

Призы чемпионатов мира

На чемпионатах мира помимо медалей разыгрываются переходящие Кубки. Победителю мужских одиночных соревнований по инициативе Корти Вудкока вручается Ваза Святого Брайда (по названию лондонского клуба настольного тенниса при институте Св. Брайда). Первым теннисистом, награждённым этим призом, стал в 1929 году легендарный Фред Перри, впоследствии три раза и последним из англичан побеждавший на Уимблдонском турнире. В 1931 году президентом Венгерской ассоциации настольного тенниса Гаспаром Гейтсом учреждён приз для победительниц женских одиночных соревнований.

На 14-м чемпионате мира (1947 год) шах Ирана преподнёс организатором свой кубок с предложением вручать его лучшей мужской паре мира. В 1948 году чемпионкам женских парных соревнований был впервые вручён Трофей И. Д. Поупа, почётного секретаря ITTF. С этого же года победители турнира в миксте награждаются переходящим призом Хейдусека, учреждённым секретарём Чехословацкого союза настольного тенниса Зденеком Хейдусеком.

Победители соревнований среди мужских команд с самого первого чемпионата мира награждаются Кубком леди Свейтлинг, а лучшие женские команды — Кубком Марселя Корбийона, вице-президента ITTF и президента Французской федерации настольного тенниса.

Победители чемпионатов мира

В истории первенств планеты можно выделить целые эпохи практически полной гегемонии представителей одной страны. До 1950-х годов законодателями мод были европейцы, особенно много побед одержали спортсмены из Венгрии. В 1930, 1931, 1933 годах венгерские теннисисты побеждали во всех видах программы, а в 1935 году сильнейший мастер того времени Виктор Барна в рамках одного первенства завоевал четыре золотые медали, установив рекорд, который в связи с разделением личных и командных чемпионатов мира уже никогда не будет побит.

В 1952 году началась новая эпоха в развитии игры — чемпионат мира впервые проходил в Азии и впервые выступившие на мировом первенстве японские игроки завоевали четыре «золота» из семи. Там же, в Бомбее, в борьбе за звание сильнейших в мире дебютировали китайские теннисисты, однако первый титул чемпионов мира им достался в 1959-м — на чемпионате мира в Дортмунде сильнейшим в одиночном разряде стал Жун Готуань. На следующем первенстве, проходившем спустя два года в Пекине, хозяева завоевали три высших титула из семи, в 1965-м — уже пять. В 1967 и 1969 годах спортсмены из Поднебесной по политическим мотивам в чемпионатах мира не участия не принимали, но затем соперничество представителей азиатской школы было продолжено.

Чемпионат мира 1969 года в Мюнхене стал самым успешным для спортсменов из СССР: Зоя Руднова и Светлана Гринберг победили в парном разряде и в команде, в которую также входили Рита Погосова и Лайма Амелина. Спустя шесть лет Станислав Гомозков и Татьяна Фердман праздновали победу в миксте на турнире в Калькутте.

С 1980-х годов преимущество мастеров малой ракетки из Китая (за исключением мужского одиночного и командного разряда) становится подавляющим. До второй половины 90-х годов европейские игроки успешно противостояли китайским игрокам, что подтвердили одиночные чемпионские титулы европейцев на чемпионатах мира 1989, 1991, 1993, 1997, а также сборная Швеции, ставшая чемпионом мира в 1989, 1991, 1993, 2000 гг. Однако общую тенденцию преимущества игроков из Китая это не нарушило — китайская гегемония в настольном теннисе, особенно в женском, существует и продолжает набирать обороты.

Личные соревнования

Одиночный разряд Парный разряд Микст
Мужчины
Ваза св. Брайда
Женщины
Приз Гейста
Мужчины
Кубок Ирана
Женщины
Трофей Поупа
Приз Хейдусека
1926/27
Лондон
Роланд Якоби Мария Меднянски Роланд Якоби
Даниэль Печи
Золтан Мехлович
Мария Меднянски
1928
Стокгольм
Золтан Мехлович Мария Меднянски Альфред Лебстер
Роберт Тум
Мария Меднянски
Фанкетте Фламм
Золтан Мехлович
Мария Меднянски
1929
Будапешт
Фред Перри Мария Меднянски Виктор Барна
Миклош Шабадош
Эрика Метцгер
Мона Рюстер
Иштван Келен
Анне Шипош
1930
Берлин
Виктор Барна Мария Меднянски Виктор Барна
Миклош Шабадош
Мария Меднянски
Анне Шипош
Миклош Шабадош
Мария Меднянски
1931
Будапешт
Миклош Шабадош Мария Меднянски Виктор Барна
Миклош Шабадош
Мария Меднянски
Анне Шипош
Миклош Шабадош
Мария Меднянски
1932
Прага
Виктор Барна Анне Шипош Виктор Барна
Миклош Шабадош
Мария Меднянски
Анне Шипош
Виктор Барна
Анне Шипош
1933
Баден
Виктор Барна Анне Шипош Виктор Барна
Шандор Гланч
Мария Меднянски
Анне Шипош
Иштван Келен
Мария Меднянски
1933
Париж
Виктор Барна Мария Кеттнерова Виктор Барна
Миклош Шабадош
Мария Меднянски
Анне Шипош
Миклош Шабадош
Мария Меднянски
1935
Лондон
Виктор Барна Мария Кеттнерова Виктор Барна
Миклош Шабадош
Мария Меднянски
Анне Шипош
Виктор Барна
Анне Шипош
1936
Прага
Станислав Коларж Рут Ааронс Джеймс Макклюр
Роберт Блэттнер
Мария Кеттнерова
Мария Шмидова
Мирослав Хамер
Гертруда Клейнова
1937
Баден
Рихард Бергман Рут Ааронс и
Труди Притци
(со-чемпионки)
Джеймс Макклюр
Роберт Блэттнер
Власта Депетрисова
Вера Вотрубкова
Богумил Ваня
Вера Вотрубкова
1938
Лондон
Богумил Ваня Труди Притци Сол Шифф
Джеймс Макклюр
Власта Депетрисова
Вера Вотрубкова
Ласло Беллак
Энди Вудхед
1939
Каир
Рихард Бергман Власта Депетрисова Виктор Барна
Рихард Бергман
Хильде Буссман
Труде Притци
Богумил Ваня
Вера Вотрубкова
1947
Париж
Богумил Ваня Гизелла Фаркаш Богумил Ваня
Адольф Шляр
Гизелла Фаркаш
Труде Притци
Ференц Шоош
Гизелла Фаркаш
1948
Лондон
Рихард Бергман Гизелла Фаркаш Богумил Ваня
Ладислав Штипек
Маргарет Фрэнкс
Вера Томас
Ричард Майлс
Тельма Толл
1949
Стокгольм
Джонни Лич Гизелла Фаркаш Иван Андреадис
Франтишек Токарж
Гизелла Фаркаш
Элен Эллиот
Ференц Шидо
Гизелла Фаркаш
1950
Будапешт
Рихард Бергман Анджелика Розяну Ференц Шидо
Ференц Шоош
Дора Береджи
Элен Эллиот
Ференц Шидо
Гизелла Фаркаш
1951
Вена
Джонни Лич Анджелика Розяну Богумил Ваня
Иван Андреадис
Диана Роу
Розалин Роу
Богумил Ваня
Анджелика Розяну
1952
Бомбей
Хиродзи Сато Анджелика Розяну Норикадзу Фудзи
Тадаки Хайаси
Сидзуки Нарахара
Томи Нисимура
Ференц Шидо
Анджелика Розяну
1953
Бухарест
Ференц Шидо Анджелика Розяну Ференц Шидо
Йозеф Коциан
Гизелла Фаркаш
Анджелика Розяну
Ференц Шидо
Анджелика Розяну
1954
Лондон
Итиро Огимура Анджелика Розяну Жарко Долинар
Вилим Харангозо
Диана Роу
Розалин Роу
Иван Андреадис
Гизелла Фаркаш
1955
Утрехт
Тосиаки Танака Анджелика Розяну Ладислав Штипек
Иван Андреадис
Анджелика Розяну
Элла Целлер
Кальман Шепеши
Эва Коциан
1956
Токио
Итиро Огимура Томи Окава Итиро Огимура
Ёсио Томита
Анджелика Розяну
Элла Целлер
Эрвин Кляйн
Ло Нёйбергер
1957
Стокгольм
Тосиаки Танака Фудзи Эгути Ладислав Штипек
Иван Андреадис
Агнеш Шимон
Ливия Мошоци
Итиро Огимура
Фудзи Эгути
1959
Дортмунд
Жун Готуань Кимио Мацудзаки Итиро Огимура
Тэруо Мураками
Кадзуко Ямаидзуми
Таэко Намба
Итиро Огимура
Фудзи Эгути
1961
Пекин
Чжуан Цзэдун Цю Чжунхуэй Кодзи Кимура
Нобуя Хосино
Мария Александру
Джеорджита Питика
Итиро Огимура
Кимиё Мацудзаки
1963
Прага
Чжуан Цзэдун Кимиё Мацудзаки Чжан Селинь
Ван Чжилян
Кимиё Мацудзаки
Масако Сэки
Кодзи Кимура
Кадзуко Ямаидзуми
1965
Любляна
Чжуан Цзэдун Наоко Фукадзу Сюй Иньшэн
Чжуан Цзэдун
Линь Хуэйцин
Чжэн Миньчжи
Кодзи Кимура
Масако Сэки
1967
Стокгольм
Нобукихо Хасэгава Сатико Морисава Ханс Альсер
Челль Юханссон
Саэко Хирота
Сатико Морисава
Нобухико Хасэгава
Норико Яманака
1969
Мюнхен
Сигэо Ито Тосико Кавада Ханс Альсер
Челль Юханссон
Зоя Руднова
Светлана Гринберг
Нобухико Хасэгава
Ясуко Конно
1971
Нагоя
Стеллан Бенгтссон Линь Хуэйцин Иштван Йонер
Тибор Клампар
Чжэн Миньчжи
Линь Хуэйцин
Чжан Селинь
Линь Хуэйцин
1973
Сараево
Си Эньтин Ху Юйлань Стеллан Бенгтссон
Челль Юханссон
Мария Александру
Михо Хамада
Лян Гэлян
Ли Ли
1975
Калькутта
Иштван Йонер Пак Юн Сун Иштван Йонер
Габор Гергеи
Мария Александру
Соко Такахаси
Станислав Гомозков
Татьяна Фердман
1977
Бирмингем
Мицуро Коно Пак Юн Сун Ли Чжэньши
Лян Гэлян
Пак Ён Ок
Ян Ин
Жак Секретен
Клод Бержере
1979
Пхеньян
Сэйдзи Оно Гэ Синай Драгутин Шурбек
Антун Стипанчич
Чжан Ли
Чжан Дэин
Лян Гэлян
Гэ Синай
1981
Нови-Сад
Го Юэхуа Тун Лин Цай Чжэньхуа
Ли Чжэньши
Цао Яньхуа
Чжан Дэин
Се Сайкэ
Хуан Цзюньцюнь
1983
Токио
Го Юэхуа Цао Яньхуа Зоран Калинич
Драгутин Шурбек
Дай Лили
Шэнь Цзяньпин
Го Юэхуа
Ни Сялянь
1985
Гётеборг
Цзян Цзялян Цяо Яньхуа Микаэль Аппельгрен
Ульф Карлссон
Дай Лили
Гэн Лицзюань
Цай Чжэньхуа
Цао Яньхуа
1987
Дели
Цзян Цзялян Хэ Чжили Чэнь Лунцань
Вэй Цюнгуан
Хён Джонхва
Ян Ёнджа
Ху Цзюнь
Гэн Лицзюань
1989
Дортмунд
Ян-Уве Вальднер Цяо Хун Йёрг Роскопф
Штеффен Фетцнер
Цяо Хун
Дэн Япин
Ю Намгю
Хён Джонхва
1991
Тиба
Йорген Перссон Дэн Япин Петер Карлссон
Томас фон Шееле
Чэнь Цзыхэ
Гао Цзюнь
Ван Тао
Лю Вэй
1993
Гётеборг
Жан-Филипп Гасьен Хён Джонхва Ван Тао
Люй Линь
Лю Вэй
Цяо Юньпин
Ван Тао
Лю Вэй
1995
Тяньцзинь
Кун Линхуэй Дэн Япин Ван Тао
Люй Линь
Дэн Япин
Цяо Хун
Ван Тао
Лю Вэй
1997
Манчестер
Ян-Уве Вальднер Дэн Япин Кун Линху
Лю Голян
Дэн Япин
Ян Ин
Лю Голян
У На
1999
Эйндховен
Лю Голян Ван Нань Кун Линху
Лю Голян
Ван Нань
Ли Цзюй
Ма Линь
Чжан Инин
2001
Осака
Ван Лицинь Ван Нань Ван Лицинь
Янь Сэнь
Ван Нань
Ли Цзюй
Цинь Чжицзянь
Ян Ин
2003
Париж
Вернер Шлагер Ван Нань Ван Лицинь
Янь Сэнь
Ван Нань
Чжан Инин
Ма Линь
Ван Нань
2005
Шанхай
Ван Лицинь Чжан Инин Кун Линху
Ван Хао
Ван Нань
Чжан Инин
Ван Лицинь
Го Юэ
2007
Загреб
Ван Лицинь Го Юэ Чэнь Ци
Ма Линь
Ван Нань
Чжан Инин
Ван Лицинь
Го Юэ
2009
Иокогама
Ван Хао Чжан Инин Чэнь Ци
Ван Хао
Го Юэ
Ли Сяося
Ли Пин
Цао Чжэнь
2011
Роттердам
Чжан Цзикэ Дин Нин Ма Лун
Сюй Синь
Го Юэ
Ли Сяося
Чжан Чао
Цао Чжэнь
2013
Париж
Чжан Цзикэ Ли Сяося Чуан Чи-Юань
Чэнь Чиэнь-Ань
Го Юэ
Ли Сяося
Ким Хёк Бон
Ким Ен
2015
Сучжоу
Ма Лун Дин Нин Сюй Синь
Чжан Цзикэ
Лю Шивень
Чжу Юйлин
Сюй Синь
Ян Хаюн
2017
Дюссельдорф

Командные соревнования

Мужчины Женщины
1926/27 (Лондон) Венгрия Венгрия
1928 (Стокгольм) Венгрия Венгрия
1929 (Будапешт) Венгрия Венгрия
1930 (Берлин) Венгрия Венгрия
1931 (Будапешт) Венгрия Венгрия
1932 (Прага) Чехословакия Чехословакия
1933 (Баден) Венгрия Венгрия
1934 (Париж) Венгрия Венгрия Германия
1935 (Лондон) Венгрия Венгрия Чехословакия Чехословакия
1936 (Прага) Австрия Австрия Чехословакия Чехословакия
1937 (Баден, Вена) США США США США
1938 (Лондон) Венгрия Венгрия Чехословакия Чехословакия
1939 (Каир) Чехословакия Чехословакия Германия
1947 (Париж) Чехословакия Чехословакия Англия Англия
1948 (Лондон) Чехословакия Чехословакия Англия Англия
1949 (Стокгольм) Венгрия Венгрия США США
1950 (Будапешт) Чехословакия Чехословакия Румыния
1951 (Вена) Чехословакия Чехословакия Румыния
1952 (Бомбей) Венгрия Венгрия Япония Япония
1953 (Бухарест) Англия Англия Румыния
1954 (Лондон) Япония Япония Япония Япония
1955 (Утрехт) Япония Япония Румыния
1956 (Токио) Япония Япония Румыния
1957 (Стокгольм) Япония Япония Япония Япония
1959 (Дортмунд) Япония Япония Япония Япония
1961 (Пекин) КНР КНР Япония Япония
1963 (Прага) КНР КНР Япония Япония
1965 (Любляна) КНР КНР КНР КНР
1967 (Стокгольм) Япония Япония Япония Япония
1969 (Мюнхен) Япония Япония СССР СССР
1971 (Нагоя) КНР КНР Япония Япония
1973 (Сараево) Швеция Швеция Республика Корея Республика Корея
1975 (Калькутта) КНР КНР КНР КНР
1977 (Бирмингем) КНР КНР КНР КНР
1979 (Пхеньян) Венгрия Венгрия КНР КНР
1981 (Нови-Сад) КНР КНР КНР КНР
1983 (Токио) КНР КНР КНР КНР
1985 (Гётеборг) КНР КНР КНР КНР
1987 (Дели) КНР КНР КНР КНР
1989 (Дортмунд) Швеция Швеция КНР КНР
1991 (Тиба) Швеция Швеция Корея (объединённая команда)
1993 (Гётеборг) Швеция Швеция КНР КНР
1995 (Тяньцзинь) КНР КНР КНР КНР
1997 (Манчестер) КНР КНР КНР КНР
2000 (Куала-Лумпур) Швеция Швеция КНР КНР
2001 (Осака) КНР КНР КНР КНР
2004 (Доха) КНР КНР КНР КНР
2006 (Бремен) КНР КНР КНР КНР
2008 (Гуанчжоу) КНР КНР КНР КНР
2010 (Москва) КНР КНР Сингапур Сингапур
2012 (Дортмунд) КНР КНР КНР КНР
2014 (Токио) КНР КНР КНР КНР
2016 (Куала-Лумпур) КНР КНР КНР КНР
2018 (Хальмстад)

Напишите отзыв о статье "Чемпионат мира по настольному теннису"

Литература

  • Фримерман Э. Я. Настольный теннис. — М.: Олимпия-Пресс, 2005. — 80 с. — (Краткая энциклопедия спорта). — ISBN 5-94299-029-8.

Ссылки

  • [www.ittf.com/museum/results/WorldChresults.html Результаты всех чемпионатов мира на сайте ITTF]  (англ.)
  • [www.ittf.com/ittf_stats/ Статистика на сайте ITTF]

Отрывок, характеризующий Чемпионат мира по настольному теннису

– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.
– Что, брат, не будешь? Али скрючило? – смеялись ему казаки, и Тихон, нарочно скорчившись и делая рожи, притворяясь, что он сердится, самыми смешными ругательствами бранил французов. Случай этот имел на Тихона только то влияние, что после своей раны он редко приводил пленных.
Тихон был самый полезный и храбрый человек в партии. Никто больше его не открыл случаев нападения, никто больше его не побрал и не побил французов; и вследствие этого он был шут всех казаков, гусаров и сам охотно поддавался этому чину. Теперь Тихон был послан Денисовым, в ночь еще, в Шамшево для того, чтобы взять языка. Но, или потому, что он не удовлетворился одним французом, или потому, что он проспал ночь, он днем залез в кусты, в самую середину французов и, как видел с горы Денисов, был открыт ими.


Поговорив еще несколько времени с эсаулом о завтрашнем нападении, которое теперь, глядя на близость французов, Денисов, казалось, окончательно решил, он повернул лошадь и поехал назад.
– Ну, бг'ат, тепег'ь поедем обсушимся, – сказал он Пете.
Подъезжая к лесной караулке, Денисов остановился, вглядываясь в лес. По лесу, между деревьев, большими легкими шагами шел на длинных ногах, с длинными мотающимися руками, человек в куртке, лаптях и казанской шляпе, с ружьем через плечо и топором за поясом. Увидав Денисова, человек этот поспешно швырнул что то в куст и, сняв с отвисшими полями мокрую шляпу, подошел к начальнику. Это был Тихон. Изрытое оспой и морщинами лицо его с маленькими узкими глазами сияло самодовольным весельем. Он, высоко подняв голову и как будто удерживаясь от смеха, уставился на Денисова.
– Ну где пг'опадал? – сказал Денисов.
– Где пропадал? За французами ходил, – смело и поспешно отвечал Тихон хриплым, но певучим басом.
– Зачем же ты днем полез? Скотина! Ну что ж, не взял?..
– Взять то взял, – сказал Тихон.
– Где ж он?
– Да я его взял сперва наперво на зорьке еще, – продолжал Тихон, переставляя пошире плоские, вывернутые в лаптях ноги, – да и свел в лес. Вижу, не ладен. Думаю, дай схожу, другого поаккуратнее какого возьму.
– Ишь, шельма, так и есть, – сказал Денисов эсаулу. – Зачем же ты этого не пг'ивел?
– Да что ж его водить то, – сердито и поспешно перебил Тихон, – не гожающий. Разве я не знаю, каких вам надо?
– Эка бестия!.. Ну?..
– Пошел за другим, – продолжал Тихон, – подполоз я таким манером в лес, да и лег. – Тихон неожиданно и гибко лег на брюхо, представляя в лицах, как он это сделал. – Один и навернись, – продолжал он. – Я его таким манером и сграбь. – Тихон быстро, легко вскочил. – Пойдем, говорю, к полковнику. Как загалдит. А их тут четверо. Бросились на меня с шпажками. Я на них таким манером топором: что вы, мол, Христос с вами, – вскрикнул Тихон, размахнув руками и грозно хмурясь, выставляя грудь.
– То то мы с горы видели, как ты стречка задавал через лужи то, – сказал эсаул, суживая свои блестящие глаза.
Пете очень хотелось смеяться, но он видел, что все удерживались от смеха. Он быстро переводил глаза с лица Тихона на лицо эсаула и Денисова, не понимая того, что все это значило.
– Ты дуг'ака то не представляй, – сказал Денисов, сердито покашливая. – Зачем пег'вого не пг'ивел?
Тихон стал чесать одной рукой спину, другой голову, и вдруг вся рожа его растянулась в сияющую глупую улыбку, открывшую недостаток зуба (за что он и прозван Щербатый). Денисов улыбнулся, и Петя залился веселым смехом, к которому присоединился и сам Тихон.
– Да что, совсем несправный, – сказал Тихон. – Одежонка плохенькая на нем, куда же его водить то. Да и грубиян, ваше благородие. Как же, говорит, я сам анаральский сын, не пойду, говорит.
– Экая скотина! – сказал Денисов. – Мне расспросить надо…
– Да я его спрашивал, – сказал Тихон. – Он говорит: плохо зн аком. Наших, говорит, и много, да всё плохие; только, говорит, одна названия. Ахнете, говорит, хорошенько, всех заберете, – заключил Тихон, весело и решительно взглянув в глаза Денисова.
– Вот я те всыплю сотню гог'ячих, ты и будешь дуг'ака то ког'чить, – сказал Денисов строго.
– Да что же серчать то, – сказал Тихон, – что ж, я не видал французов ваших? Вот дай позатемняет, я табе каких хошь, хоть троих приведу.
– Ну, поедем, – сказал Денисов, и до самой караулки он ехал, сердито нахмурившись и молча.
Тихон зашел сзади, и Петя слышал, как смеялись с ним и над ним казаки о каких то сапогах, которые он бросил в куст.
Когда прошел тот овладевший им смех при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на пленного барабанщика, и что то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии, с тем чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Посланный офицер встретил Денисова на дороге с известием, что Долохов сам сейчас приедет и что с его стороны все благополучно.
Денисов вдруг повеселел и подозвал к себе Петю.
– Ну, г'асскажи ты мне пг'о себя, – сказал он.


Петя при выезде из Москвы, оставив своих родных, присоединился к своему полку и скоро после этого был взят ординарцем к генералу, командовавшему большим отрядом. Со времени своего производства в офицеры, и в особенности с поступления в действующую армию, где он участвовал в Вяземском сражении, Петя находился в постоянно счастливо возбужденном состоянии радости на то, что он большой, и в постоянно восторженной поспешности не пропустить какого нибудь случая настоящего геройства. Он был очень счастлив тем, что он видел и испытал в армии, но вместе с тем ему все казалось, что там, где его нет, там то теперь и совершается самое настоящее, геройское. И он торопился поспеть туда, где его не было.
Когда 21 го октября его генерал выразил желание послать кого нибудь в отряд Денисова, Петя так жалостно просил, чтобы послать его, что генерал не мог отказать. Но, отправляя его, генерал, поминая безумный поступок Пети в Вяземском сражении, где Петя, вместо того чтобы ехать дорогой туда, куда он был послан, поскакал в цепь под огонь французов и выстрелил там два раза из своего пистолета, – отправляя его, генерал именно запретил Пете участвовать в каких бы то ни было действиях Денисова. От этого то Петя покраснел и смешался, когда Денисов спросил, можно ли ему остаться. До выезда на опушку леса Петя считал, что ему надобно, строго исполняя свой долг, сейчас же вернуться. Но когда он увидал французов, увидал Тихона, узнал, что в ночь непременно атакуют, он, с быстротою переходов молодых людей от одного взгляда к другому, решил сам с собою, что генерал его, которого он до сих пор очень уважал, – дрянь, немец, что Денисов герой, и эсаул герой, и что Тихон герой, и что ему было бы стыдно уехать от них в трудную минуту.
Уже смеркалось, когда Денисов с Петей и эсаулом подъехали к караулке. В полутьме виднелись лошади в седлах, казаки, гусары, прилаживавшие шалашики на поляне и (чтобы не видели дыма французы) разводившие красневший огонь в лесном овраге. В сенях маленькой избушки казак, засучив рукава, рубил баранину. В самой избе были три офицера из партии Денисова, устроивавшие стол из двери. Петя снял, отдав сушить, свое мокрое платье и тотчас принялся содействовать офицерам в устройстве обеденного стола.
Через десять минут был готов стол, покрытый салфеткой. На столе была водка, ром в фляжке, белый хлеб и жареная баранина с солью.
Сидя вместе с офицерами за столом и разрывая руками, по которым текло сало, жирную душистую баранину, Петя находился в восторженном детском состоянии нежной любви ко всем людям и вследствие того уверенности в такой же любви к себе других людей.
– Так что же вы думаете, Василий Федорович, – обратился он к Денисову, – ничего, что я с вами останусь на денек? – И, не дожидаясь ответа, он сам отвечал себе: – Ведь мне велено узнать, ну вот я и узнаю… Только вы меня пустите в самую… в главную. Мне не нужно наград… А мне хочется… – Петя стиснул зубы и оглянулся, подергивая кверху поднятой головой и размахивая рукой.
– В самую главную… – повторил Денисов, улыбаясь.
– Только уж, пожалуйста, мне дайте команду совсем, чтобы я командовал, – продолжал Петя, – ну что вам стоит? Ах, вам ножик? – обратился он к офицеру, хотевшему отрезать баранины. И он подал свой складной ножик.
Офицер похвалил ножик.
– Возьмите, пожалуйста, себе. У меня много таких… – покраснев, сказал Петя. – Батюшки! Я и забыл совсем, – вдруг вскрикнул он. – У меня изюм чудесный, знаете, такой, без косточек. У нас маркитант новый – и такие прекрасные вещи. Я купил десять фунтов. Я привык что нибудь сладкое. Хотите?.. – И Петя побежал в сени к своему казаку, принес торбы, в которых было фунтов пять изюму. – Кушайте, господа, кушайте.
– А то не нужно ли вам кофейник? – обратился он к эсаулу. – Я у нашего маркитанта купил, чудесный! У него прекрасные вещи. И он честный очень. Это главное. Я вам пришлю непременно. А может быть еще, у вас вышли, обились кремни, – ведь это бывает. Я взял с собою, у меня вот тут… – он показал на торбы, – сто кремней. Я очень дешево купил. Возьмите, пожалуйста, сколько нужно, а то и все… – И вдруг, испугавшись, не заврался ли он, Петя остановился и покраснел.
Он стал вспоминать, не сделал ли он еще каких нибудь глупостей. И, перебирая воспоминания нынешнего дня, воспоминание о французе барабанщике представилось ему. «Нам то отлично, а ему каково? Куда его дели? Покормили ли его? Не обидели ли?» – подумал он. Но заметив, что он заврался о кремнях, он теперь боялся.
«Спросить бы можно, – думал он, – да скажут: сам мальчик и мальчика пожалел. Я им покажу завтра, какой я мальчик! Стыдно будет, если я спрошу? – думал Петя. – Ну, да все равно!» – и тотчас же, покраснев и испуганно глядя на офицеров, не будет ли в их лицах насмешки, он сказал:
– А можно позвать этого мальчика, что взяли в плен? дать ему чего нибудь поесть… может…
– Да, жалкий мальчишка, – сказал Денисов, видимо, не найдя ничего стыдного в этом напоминании. – Позвать его сюда. Vincent Bosse его зовут. Позвать.
– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.