Чемпионат мира по трековым велогонкам 1948

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Чемпионат мира по трековым велогонкам 1948 года прошёл с 23 по 29 августа в Амстердаме (Нидерланды).



Общий медальный зачёт

 Место   Страна  Золото Серебро Бронза Всего
1 Италия Италия 2 2 1 5
2 Нидерланды Нидерланды 2 0 0 2
3 Франция Франция 1 2 2 5
4 Дания Дания 0 1 0 1
5 Бельгия Бельгия 0 0 1 1
Великобритания Великобритания 0 0 1 1

Медалисты

Дисциплина Золото Серебро Бронза
Спринт 1000 м
Профессионалы
Ари ван Влит Луи Жерарден Жорж Сентффтлебен
Гонка за лидером 100 км
Профессионалы
Жан-Жак Ламболе Элио Фрозио Аугуст Мёлеман
Индивидуальная гонка преследования 5 км
Профессионалы
Геррит Схюлте Фаусто Коппи Антонио Бевилакква
Спринт 1000 м
Любители
Марио Гелла Аксель Шандорфф Реджинальд Харрис
Индивидуальная гонка преследования 4 км
Любители
Гвидо Мессина Жак Дюпон Шарль Кост


Напишите отзыв о статье "Чемпионат мира по трековым велогонкам 1948"

Отрывок, характеризующий Чемпионат мира по трековым велогонкам 1948

Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.