Чемпионат мира по тяжёлой атлетике 1963
Поделись знанием:
– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
38-й Чемпионат мира по тяжёлой атлетике прошёл с 7 по 13 сентября 1963 года в Стокгольме (Швеция). В нём приняли участие 134 спортсмена из 32 стран. Атлеты были разделены на 7 весовых категорий и соревновались в троеборье (жим, рывок и толчок). В рамках этого турнира был проведён 43-й чемпионат Европы.
Общий медальный зачёт чемпионата мира
Место | Страна | Золото | Серебро | Бронза | Всего |
---|---|---|---|---|---|
1 | СССР | 3 | 1 | 3 | 7 |
2 | Польша | 1 | 2 | 0 | 3 |
3 | Венгрия | 1 | 1 | 2 | 4 |
4 | Япония | 1 | 1 | 1 | 3 |
5 | Великобритания | 1 | 0 | 0 | 1 |
6 | США | 0 | 2 | 0 | 2 |
7 | Чехословакия | 0 | 0 | 1 | 1 |
Всего | 7 | 7 | 7 | 21 |
Медалисты чемпионата мира
Вес | Золото | Серебро | Бронза | |||
До 56 кг | Алексей Вахонин (СССР) | 345.0 кг | Хироси Фукуда (Япония) | 340.0 кг | Сиро Итиносэки (Япония) | 330.0 кг |
До 60 кг | Ёсинобу Миякэ (Япония) | 375.0 кг | Айзек Бергер (США) | 367.5 кг | Имре Фёльди (Венгрия) | 365.0 кг |
До 67,5 кг | Марьян Зелиньски (Польша) | 417.5 кг | Вальдемар Башановский (Польша) | 410.0 кг | Владимир Каплунов (СССР) | 410.0 кг |
До 75 кг | Александр Курынов (СССР) | 437.5 кг | Михай Хуска (Венгрия) | 437.5 кг | Ганс Здражила (Чехословакия) | 422.5 кг |
До 82,5 кг | Дьёзё Вереш (Венгрия) | 477.5 кг | Рудольф Плюкфельдер (СССР) | 467.5 кг | Геза Тот (Венгрия) | 450.0 кг |
До 90 кг | Луис Мартин (Великобритания) | 480.0 кг | Иренеуш Палински (Польша) | 475.0 кг | Эдуард Бровко (СССР) | 470.0 кг |
Свыше 90 кг | Юрий Власов (СССР) | 557.5 кг | Норберт Шемански (США) | 537.5 кг | Леонид Жаботинский (СССР) | 527.5 кг |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат мира по тяжёлой атлетике 1963"
Ссылки
- [www.iwf.net/results/stat.php Статистика Международной федерации тяжёлой атлетики]
Отрывок, характеризующий Чемпионат мира по тяжёлой атлетике 1963
Марья Дмитриевна только пожала плечами.– Когда это графиня приедет, измучила меня совсем. Ты смотри ж, не говори ей всего, – обратилась она к Пьеру. – И бранить то ее духу не хватает, так жалка, так жалка!
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер) стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
Пьер поспешно подошел к ней. Он думал, что она ему, как всегда, подаст руку; но она, близко подойдя к нему, остановилась, тяжело дыша и безжизненно опустив руки, совершенно в той же позе, в которой она выходила на середину залы, чтоб петь, но совсем с другим выражением.
– Петр Кирилыч, – начала она быстро говорить – князь Болконский был вам друг, он и есть вам друг, – поправилась она (ей казалось, что всё только было, и что теперь всё другое). – Он говорил мне тогда, чтобы обратиться к вам…
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.
– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.