Чемпионат мира по футболу 1986 (составы)
Поделись знанием:
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.
Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
В этой статье находятся составы, заявленные на Чемпионат мира по футболу 1986 федерациями соответствующих стран.
Максимально разрешённое количество футболистов в заявке — 22.
Группа А
Аргентина
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
15 | Луис Ислас | Эстудиантес | 22 декабря 1965 | 20 | 0 | 0 |
18 | Нери Пумпидо | Ривер Плейт | 30 июля 1957 | 28 | 7 | -5 |
22 | Эктор Селада | Америка | 30 апреля 1957 | 29 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
5 | Хосе Луис Браун | Атлетико Насьональ | 10 ноября 1956 | 29 | 7 | 1 |
6 | Даниэль Пассарелла | Фиорентина | 25 мая 1953 | 33 | 0 | 0 |
8 | Нестор Клаусен | Индепендьенте | 29 сентября 1962 | 23 | 1 | 0 |
9 | Хосе Луис Кучуффо | Велес Сарсфилд | 1 февраля 1961 | 25 | 6 | 0 |
13 | Оскар Гарре | Феррокариль Оэсте | 9 декабря 1956 | 29 | 4 | 0 |
16 | Хулио Олартикоэчеа | Бока Хуниорс | 18 октября 1958 | 27 | 7(3+4) | 0 |
19 | Оскар Руджери | Ривер Плейт | 26 января 1962 | 24 | 7 | 1 |
Полузащитники | ||||||
2 | Серхио Батиста | Архентинос Хуниорс | 9 ноября 1962 | 23 | 7 | 0 |
3 | Рикардо Бочини | Индепендьенте | 25 января 1954 | 32 | 1(0+1) | 0 |
4 | Клаудио Борги | Архентинос Хуниорс | 28 сентября 1964 | 21 | 2 | 0 |
7 | Хорхе Бурручага | Нант | 9 октября 1962 | 23 | 7 | 2 |
10 | Диего Марадона | Наполи | 30 октября 1960 | 25 | 7 | 5 |
12 | Эктор Энрике | Ривер Плейт | 26 апреля 1962 | 24 | 5(3+2) | 0 |
14 | Рикардо Джусти | Индепендьенте | 11 декабря 1956 | 29 | 7 | 0 |
20 | Карлос Даниэль Тапия | Бока Хуниорс | 20 августа 1962 | 23 | 2(0+2) | 0 |
21 | Марсело Троббиани | Мильонариос | 17 февраля 1955 | 31 | 1(0+1) | 0 |
Нападающие | ||||||
1 | Серхио Омар Альмирон | Ньюэллс Олд Бойз | 18 ноября 1958 | 27 | 0 | 0 |
11 | Хорхе Вальдано | Реал Мадрид | 4 октября 1955 | 30 | 7 | 4 |
17 | Педро Паскулли | Лечче | 17 мая 1960 | 26 | 2 | 1 |
Главный тренер | ||||||
Карлос Билардо | 16 марта 1939 | 47 |
Италия
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Джованни Галли | Фиорентина | 29 апреля 1958 | 28 | 4 | -6 |
12 | Франко Танкреди | Рома | 10 января 1955 | 31 | 0 | 0 |
22 | Вальтер Дзенга | Интернационале | 28 апреля 1960 | 26 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Джузеппе Бергоми | Интернационале | 22 декабря 1963 | 22 | 3 | 0 |
3 | Антонио Кабрини | Ювентус | 8 октября 1957 | 28 | 4 | 0 |
4 | Фульвио Колловати | Интернационале | 9 мая 1957 | 29 | 1 | 0 |
5 | Себастьяно Нела | Рома | 13 марта 1961 | 25 | 0 | 0 |
6 | Гаэтано Ширеа | Ювентус | 25 мая 1953 | 33 | 4 | 0 |
7 | Роберто Тричелла | Эллас Верона | 18 марта 1959 | 27 | 0 | 0 |
8 | Пьетро Верховод | Сампдория | 6 апреля 1959 | 27 | 4 | 0 |
Полузащитники | ||||||
9 | Карло Анчелотти | Рома | 10 июня 1959 | 26 | 0 | 0 |
10 | Сальваторе Баньи | Наполи | 25 сентября 1956 | 29 | 4 | 0 |
11 | Джузеппе Барези | Интернационале | 7 февраля 1958 | 28 | 3 | 0 |
13 | Фернандо Де Наполи | Авеллино | 15 марта 1964 | 22 | 4 | 0 |
14 | Антонио Ди Дженнаро | Эллас Верона | 5 октября 1958 | 27 | 4 | 0 |
15 | Марко Тарделли | Интернационале | 24 сентября 1954 | 31 | 0 | 0 |
16 | Бруно Конти | Рома | 13 марта 1955 | 31 | 4 | 0 |
Нападающие | ||||||
17 | Джанлука Виалли | Сампдория | 9 июля 1964 | 21 | 4 | 0 |
18 | Алессандро Альтобелли | Интернационале | 28 ноября 1955 | 30 | 4 | 4 |
19 | Джузеппе Гальдеризи | Эллас Верона | 22 марта 1963 | 23 | 4 | 0 |
20 | Паоло Росси | Милан | 23 сентября 1956 | 29 | 0 | 0 |
21 | Альдо Серена | Ювентус | 25 июня 1960 | 25 | 0 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Энцо Беарзот | 26 сентября 1927 | 58 |
Болгария
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Борислав Михайлов | Витоша | 12 февраля 1963 | 23 | 4 | -6 |
22 | Илия Валов | Враца | 29 декабря 1961 | 24 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
3 | Николай Арабов | Сливен | 14 ноября 1953 | 32 | 3 | 0 |
4 | Петар Петров | Витоша | 20 февраля 1961 | 25 | 3 | 0 |
5 | Георги Димитров | Средец | 14 января 1959 | 27 | 4 | 0 |
13 | Александар Марков | Спартак (Плевен) | 17 августа 1961 | 24 | 2 | 0 |
21 | Илия Дяков | Добруджа | 28 сентября 1963 | 22 | 0 | 0 |
Полузащитники | ||||||
2 | Наско Сираков | Витоша | 26 апреля 1962 | 24 | 4 | 1 |
6 | Андрей Желязков | Страсбур | 9 июля 1952 | 33 | 3 | 0 |
8 | Аян Садаков | Локомотив (Пловдив) | 26 сентября 1961 | 24 | 4 | 0 |
10 | Живко Господинов | Спартак (Варна) | 6 сентября 1957 | 28 | 3 | 0 |
11 | Пламен Гетов | Спартак (Плевен) | 4 марта 1959 | 27 | 4 | 1 |
12 | Радослав Здравков | Средец | 30 июля 1956 | 29 | 4 | 0 |
14 | Пламен Марков | Мец | 11 сентября 1957 | 28 | 1 | 0 |
15 | Георги Йорданов | Витоша | 21 июля 1963 | 22 | 2 | 0 |
17 | Христо Колев | Локомотив (Пловдив) | 21 сентября 1964 | 21 | 0 | 0 |
19 | Атанас Пашев | Тракия | 21 ноября 1963 | 22 | 1 | 0 |
Нападающие | ||||||
7 | Божидар Искренов | Витоша | 1 августа 1962 | 23 | 3 | 0 |
9 | Стойчо Младенов | Средец | 12 апреля 1957 | 29 | 3 | 0 |
16 | Васил Драголов | Берое | 17 августа 1962 | 23 | 0 | 0 |
18 | Бойчо Величков | Локомотив (София) | 13 августа 1958 | 27 | 1 | 0 |
20 | Костадин Костадинов | Тракия | 25 июня 1959 | 26 | 3 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Иван Вуцов | 14 декабря 1939 | 46 |
Южная Корея
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Чо Бён Дык | Аллелуйя | 26 мая 1958 | 28 | 0 | 0 |
21 | О Ён Гё | Юкон Коккири | 25 мая 1960 | 26 | 3 | -7 |
Защитники | ||||||
2 | Пак Кён Хун | ПОСКО Атомс | 19 января 1961 | 25 | 3 | 0 |
3 | Чон Джон Су | Юкон Коккири | 27 марта 1961 | 25 | 1 | 0 |
5 | Чон Ён Хван | Дэу Ройялс | 10 февраля 1960 | 26 | 3 | 0 |
8 | Чо Ён Джын | Лаки Голдстар Хвансо | 18 августа 1954 | 31 | 2 | 0 |
12 | Ким Пхён Сок | Хёндэ Хоран-и | 22 сентября 1958 | 27 | 1 | 0 |
14 | Чо Мин Гук | Лаки Голдстар Хвансо | 5 июля 1963 | 22 | 2 | 0 |
15 | Ю Бён Ок | Университет Ханьян | 2 марта 1964 | 22 | 1 | 0 |
Полузащитники | ||||||
4 | Чо Гван Рэ | Дэу Ройялс | 19 марта 1954 | 32 | 3 | 0 |
7 | Ким Джон Бу | Корейский университет | 3 ноября 1965 | 20 | 2 | 1 |
9 | Чхве Сун Хо | ПОСКО Атомс | 10 января 1962 | 24 | 2 | 1 |
10 | Пак Чхан Сон | Дэу Ройялс | 2 февраля 1954 | 32 | 3 | 1 |
13 | Но Су Джин | Юкон Коккири | 10 февраля 1962 | 24 | 1 | 0 |
16 | Ким Джу Сон | Университет Чосун | 17 января 1966 | 20 | 3 | 0 |
17 | Хо Джон Му | Хёндэ Хоран-и | 13 января 1955 | 31 | 3 | 1 |
18 | Ким Сам Су | Хёндэ Хоран-и | 8 февраля 1963 | 23 | 0 | 0 |
Нападающие | ||||||
6 | Ли Тхэ Хо | Дэу Ройялс | 29 января 1961 | 25 | 0 | 0 |
11 | Чха Бом Гын | Байер 04 | 22 мая 1953 | 33 | 3 | 0 |
19 | Пён Бён Джу | Дэу Ройялс | 26 апреля 1961 | 25 | 2 | 0 |
20 | Ким Ён Се | Юкон Коккири | 21 апреля 1960 | 26 | 1 | 0 |
22 | Кан Дык Су | Лаки Голдстар Хвансо | 16 августа 1961 | 24 | 0 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Ким Джон Нам | 28 января 1943 | 43 |
Группа B
Мексика
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Пабло Лариос | Крус Асуль | 31 июля 1960 | 25 | 5 | -2 |
12 | Игнасио Родригес | Атланте | 12 июня 1956 | 29 | 0 | 0 |
20 | Олаф Эредия | УАНЛ Тигрес | 19 октября 1957 | 28 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Марио Трехо | Америка | 11 февраля 1956 | 30 | 2 | 0 |
3 | Фернандо Кирарте | Гвадалахара | 17 мая 1956 | 30 | 5 | 2 |
4 | Армандо Мансо | Америка | 16 октября 1958 | 27 | 0 | 0 |
14 | Феликс Крус | УНАМ Пумас | 4 апреля 1961 | 25 | 5 | 0 |
17 | Рауль Сервин | УНАМ Пумас | 29 апреля 1963 | 23 | 5 | 1 |
18 | Рафаэль Амадор | УНАМ Пумас | 15 февраля 1959 | 27 | 3 | 0 |
Полузащитники | ||||||
6 | Карлос де лос Кобос | Некакса | 10 декабря 1958 | 27 | 3 | 0 |
7 | Мигель Эспанья | УНАМ Пумас | 4 апреля 1961 | 25 | 5 | 0 |
8 | Алехандро Домингес | Америка | 9 ноября 1961 | 24 | 1 | 0 |
10 | Томас Бой | УАНЛ Тигрес | 28 июня 1952 | 33 | 5 | 0 |
13 | Хавьер Агирре | Атланте | 1 декабря 1958 | 27 | 5 | 0 |
16 | Карлос Муньос | УАНЛ Тигрес | 8 сентября 1962 | 23 | 4 | 0 |
21 | Кристобаль Ортега | Америка | 25 июля 1956 | 29 | 0 | 0 |
22 | Мануэль Негрете | УНАМ Пумас | 11 марта 1959 | 27 | 5 | 1 |
Нападающие | ||||||
5 | Франсиско Хавьер Крус | Монтеррей | 24 мая 1966 | 20 | 4 | 0 |
9 | Уго Санчес | Реал Мадрид | 11 июля 1958 | 27 | 4 | 1 |
11 | Карлос Эрмосильо | Америка | 24 августа 1964 | 21 | 0 | 0 |
15 | Луис Флорес | УНАМ Пумас | 8 августа 1962 | 23 | 3 | 1 |
19 | Хавьер Эрнандес | УАГ Текос | 1 августа 1961 | 24 | 0 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Бора Милутинович | 7 сентября 1944 | 41 |
Парагвай
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Роберто Фернандес | Америка Кали | 9 июля 1954 | 31 | 4 | -6 |
12 | Хорхе Батталья | Соль де Америка | 12 мая 1960 | 26 | 0 | 0 |
22 | Хулиан Коронель | Гуарани | 23 октября 1958 | 27 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Хуан Торалес | Либертад | 9 марта 1956 | 30 | 4 | 0 |
3 | Сесар Сабала | Серро Портеньо | 3 июня 1961 | 24 | 4 | 0 |
4 | Владимиро Щетина | Гуарани | 8 октября 1955 | 30 | 3 | 0 |
5 | Рохелио Дельгадо | Олимпия | 12 октября 1959 | 26 | 4 | 0 |
13 | Вирхинио Касерес | Гуарани | 21 мая 1962 | 24 | 0 | 0 |
14 | Луис Кабальеро Нуньес | Гуарани | 17 сентября 1962 | 23 | 0 | 0 |
Полузащитники | ||||||
6 | Хорхе Амадо Нунес | Депортиво Кали | 18 октября 1961 | 24 | 4 | 0 |
7 | Буэнавентура Феррейра | Депортиво Кали | 4 июля 1960 | 25 | 4 | 0 |
8 | Хулио Сесар Ромеро | Флуминенсе | 28 августа 1960 | 25 | 4 | 2 |
10 | Адольфино Каньете | Крус Асуль | 13 сентября 1956 | 29 | 4 | 0 |
15 | Эуфемио Кабраль | Гуарани | 21 марта 1955 | 31 | 0 | 0 |
16 | Хорхе Гуаш | Олимпия | 17 января 1961 | 25 | 4 | 0 |
17 | Франсиско Алькарас | Клуб Насьональ | 4 октября 1960 | 25 | 0 | 0 |
19 | Роландо Чилаверт | Гуарани | 22 мая 1961 | 25 | 0 | 0 |
Нападающие | ||||||
9 | Роберто Кабаньяс | Америка Кали | 11 апреля 1961 | 25 | 4 | 2 |
11 | Альфредо Мендоса | Индепендьенте Медельин | 31 декабря 1963 | 22 | 4 | 0 |
18 | Эваристо Исаси | Олимпия | 26 октября 1955 | 30 | 0 | 0 |
20 | Рамон Хикс | Либертад | 30 мая 1960 | 26 | 2 | 0 |
21 | Фаустино Алонсо | Соль де Америка | 15 февраля 1961 | 25 | 0 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Кайетано Ре | 7 февраля 1938 | 48 |
Бельгия
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Жан-Мари Пфафф | Бавария Мюнхен | 4 декабря 1953 | 32 | 7 | -15 |
12 | Жаки Мунарон | Андерлехт | 8 сентября 1956 | 29 | 0 | 0 |
20 | Жильбер Бодар | Стандард | 2 сентября 1962 | 23 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Эрик Геретс | ПСВ | 18 мая 1954 | 32 | 6 | 0 |
4 | Мишель де Вольф | Гент | 19 января 1958 | 28 | 2 | 0 |
5 | Мишель Ренкен | Стандард | 3 ноября 1955 | 30 | 5 | 0 |
13 | Жорж Грюн | Андерлехт | 25 января 1962 | 24 | 6 | 0 |
14 | Лей Клейстерс | Тор Ватерсхей | 9 ноября 1956 | 29 | 2 | 0 |
19 | Уго Броос | Брюгге | 10 апреля 1952 | 34 | 3 | 0 |
21 | Стефан Демоль | Андерлехт | 11 марта 1966 | 20 | 7 | 1 |
Полузащитники | ||||||
3 | Франки ван дер Эльст | Брюгге | 30 апреля 1961 | 25 | 3 | 0 |
6 | Франк Веркотерен | Андерлехт | 28 октября 1956 | 29 | 6 | 1 |
7 | Рене Вандерейккен | Андерлехт | 22 июля 1953 | 32 | 2 | 0 |
8 | Энцо Шифо | Андерлехт | 19 февраля 1966 | 20 | 7 | 2 |
10 | Филипп Десме | Варегем | 29 ноября 1958 | 27 | 3 | 0 |
11 | Ян Кулеманс | Брюгге | 28 февраля 1957 | 29 | 7 | 3 |
15 | Лео ван дер Эльст | Брюгге | 7 января 1962 | 24 | 4 | 0 |
17 | Раймонд Момменс | Локерен | 27 декабря 1958 | 27 | 1 | 0 |
22 | Патрик Верворт | Беерсхот | 17 января 1965 | 21 | 5 | 0 |
Нападающие | ||||||
9 | Эрвин Ванденберг | Андерлехт | 26 января 1959 | 27 | 1 | 1 |
16 | Нико Класен | Стандард | 1 октября 1962 | 23 | 7 | 3 |
18 | Даниэль Вейт | Варегем | 9 декабря 1956 | 29 | 5 | 1 |
Главный тренер | ||||||
Ги Тис | 6 декабря 1922 | 63 |
Ирак
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Раад Хаммуди | Аль-Шорта | 20 апреля 1958 | 28 | 2 | -3 |
20 | Абдул-Фатах Насиф | Аль-Джаиш | 2 февраля 1951 | 35 | 1 | -1 |
21 | Ахмад Джассим | Аль-Рашид | 4 мая 1960 | 26 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Маад Ибрагим | Аль-Рашид | 30 июня 1960 | 25 | 1 | 0 |
3 | Халил Мохаммед | Аль-Рашид | 6 сентября 1958 | 27 | 3 | 0 |
4 | Надим Шакер | Аль-Таяран | 13 апреля 1958 | 28 | 3 | 0 |
5 | Самир Шакер | Аль-Рашид | 28 февраля 1958 | 28 | 2 | 0 |
13 | Карим Мохаммед | Аль-Рашид | 1 апреля 1960 | 26 | 0 | 0 |
15 | Натик Хашим | Аль-Таяран | 15 января 1960 | 26 | 3 | 0 |
17 | Анад Абид | Аль-Рашид | 3 августа 1955 | 30 | 1 | 0 |
22 | Ганим Орайби | Аль-Шабаб | 16 августа 1961 | 24 | 3 | 0 |
Полузащитники | ||||||
6 | Али Хуссейн | Аль-Талаба | 5 мая 1961 | 25 | 3 | 0 |
7 | Харис Мохаммед | Аль-Рашид | 3 марта 1958 | 28 | 2 | 0 |
12 | Джамал Али | Аль-Талаба | 2 февраля 1956 | 30 | 0 | 0 |
14 | Басил Горгис | Аль-Шабаб | 6 сентября 1961 | 24 | 2 | 0 |
16 | Шакер Махмуд | Аль-Шабаб | 5 мая 1960 | 26 | 1 | 0 |
18 | Исмаил Мохаммед | Аль-Шабаб | 17 апреля 1962 | 24 | 0 | 0 |
19 | Басим Касим | Аль-Шорта | 22 марта 1959 | 27 | 2 | 0 |
Нападающие | ||||||
8 | Ахмад Ради | Аль-Рашид | 21 марта 1964 | 22 | 3 | 1 |
9 | Карим Саддам | Аль-Джаиш | 26 мая 1960 | 26 | 2 | 0 |
10 | Хуссейн Саид | Аль-Талаба | 21 января 1958 | 28 | 1 | 0 |
11 | Абдул-Рахим Хамед | Аль-Джаиш | 23 мая 1963 | 23 | 3 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Эваристо де Маседо | 22 июня 1933 | 52 |
Группа C
СССР
Франция
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Жоэль Бат | Пари Сен-Жермен | 4 января 1957 | 29 | 6 | -4 |
21 | Филипп Бержеро | Тулуза | 13 января 1954 | 32 | 0 | 0 |
22 | Альбер Рюст | Сошо | 10 октября 1953 | 32 | 1 | -2 |
Защитники | ||||||
2 | Мануэль Аморос | Монако | 1 февраля 1962 | 24 | 7 | 1 |
3 | Вильям Айяш | Нант | 10 января 1961 | 25 | 4 | 0 |
4 | Патрик Баттистон | Бордо | 12 марта 1957 | 29 | 7 | 0 |
5 | Мишель Бибар | Пари Сен-Жермен | 30 ноября 1958 | 27 | 1 | 0 |
6 | Максим Боссис | Расинг | 26 июня 1955 | 30 | 7 | 0 |
7 | Ивон Ле Ру | Нант | 19 апреля 1960 | 26 | 1 | 0 |
8 | Тьерри Тюссо | Бордо | 19 января 1958 | 28 | 4 | 0 |
Полузащитники | ||||||
9 | Луис Фернандес | Пари Сен-Жермен | 2 октября 1959 | 26 | 6 | 1 |
10 | Мишель Платини | Ювентус | 21 июня 1955 | 30 | 6 | 2 |
11 | Жан-Марк Феррери | Осер | 26 декабря 1962 | 23 | 4 | 1 |
12 | Ален Жиресс | Бордо | 2 сентября 1952 | 33 | 6 | 0 |
13 | Бернар Женгини | Монако | 18 января 1958 | 28 | 1 | 1 |
14 | Жан Тигана | Бордо | 23 июня 1955 | 30 | 7 | 1 |
15 | Филипп Веркрюйсс | Ланс | 28 января 1962 | 24 | 3 | 0 |
Нападающие | ||||||
16 | Брюно Беллон | Монако | 14 марта 1962 | 24 | 4 | 0 |
17 | Жан-Пьер Папен | Брюгге | 5 ноября 1963 | 22 | 4 | 2 |
18 | Доминик Рошто | Пари Сен-Жермен | 14 января 1955 | 31 | 4 | 1 |
19 | Янник Стопира | Тулуза | 9 января 1961 | 25 | 6 | 2 |
20 | Даньель Ксюэреб | Ланс | 22 июня 1959 | 26 | 1 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Анри Мишель | 28 октября 1947 | 38 |
Венгрия
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Петер Дистль | Видеотон | 30 марта 1960 | 26 | 2 | -9 |
18 | Йожеф Сендреи | Уйпешт Дожа | 25 апреля 1954 | 32 | 1 | 0 |
22 | Йожеф Андруш | Гонвед | 31 марта 1956 | 30 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Шандор Шаллаи | Гонвед | 26 марта 1960 | 26 | 3 | 0 |
3 | Анталь Рот | Печ | 14 сентября 1960 | 25 | 3 | 0 |
4 | Йожеф Варга | Денизлиспор | 9 октября 1954 | 31 | 2 | 0 |
5 | Йожеф Кардош | Уйпешт Дожа | 22 марта 1960 | 26 | 3 | 0 |
6 | Имре Гараба | Гонвед | 29 июля 1958 | 27 | 3 | 0 |
8 | Анталь Надь | Гонвед | 17 октября 1956 | 29 | 3 | 0 |
12 | Йожеф Чухаи | Видеотон | 12 июля 1957 | 28 | 0 | 0 |
13 | Ласло Дистль | Видеотон | 4 июня 1962 | 23 | 0 | 0 |
14 | Золтан Петер | Залаэгерсег | 23 марта 1958 | 28 | 1 | 0 |
Полузащитники | ||||||
9 | Ласло Дайка | Гонвед | 29 апреля 1959 | 27 | 3 | 0 |
10 | Лайош Детари | Гонвед | 24 апреля 1963 | 23 | 3 | 1 |
15 | Петер Ханних | Дьёри ЭТО | 30 марта 1957 | 29 | 1 | 0 |
16 | Йожеф Надь | Халадаш | 21 октября 1960 | 25 | 0 | 0 |
17 | Дьёзё Бурча | Осер | 13 марта 1954 | 32 | 2 | 0 |
21 | Дьюла Хайсан | Дьёри ЭТО | 9 октября 1961 | 24 | 0 | 0 |
Нападающие | ||||||
7 | Йожеф Киприц | Татабанья | 6 сентября 1963 | 22 | 2 | 0 |
11 | Мартон Эштерхази | АЕК | 9 апреля 1956 | 30 | 3 | 1 |
19 | Дьёрдь Богнар | МТК | 5 ноября 1961 | 24 | 3 | 0 |
20 | Кальман Ковач | Гонвед | 11 сентября 1965 | 20 | 1 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Дьёрдь Мезеи | 7 сентября 1941 | 44 |
Канада
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Тино Леттиери | Миннесота Страйкерз | 27 сентября 1957 | 28 | 2 | -4 |
21 | Свен Хаберманн | Без клуба | 3 ноября 1961 | 24 | 0 | 0 |
22 | Пол Долан | Эдмонтон Брикмен | 16 апреля 1966 | 20 | 1 | -1 |
Защитники | ||||||
2 | Боб Ленардуцци | Такома Старс | 1 мая 1955 | 31 | 3 | 0 |
3 | Брюс Уилсон | Без клуба | 20 июня 1951 | 34 | 3 | 0 |
5 | Терри Мур | Гленторан | 2 июня 1958 | 27 | 0 | 0 |
6 | Иан Бридж | Ла-Шо-де-Фон | 18 сентября 1959 | 26 | 3 | 0 |
12 | Рэнди Сэмюэл | Без клуба | 23 декабря 1963 | 22 | 3 | 0 |
20 | Колин Миллер | Рейнджерс | 4 октября 1964 | 21 | 0 | 0 |
Полузащитники | ||||||
4 | Рэнди Рэган | Без клуба | 7 июня 1959 | 26 | 3 | 0 |
8 | Джерри Грэй | Чикаго Стинг | 20 января 1961 | 25 | 2 | 0 |
11 | Майк Суини | Кливленд Форс | 25 декабря 1959 | 26 | 2 | 0 |
13 | Джордж Пакос | Ассоциация спорта Виктории | 14 августа 1952 | 33 | 1 | 0 |
15 | Пол Джеймс | Монтеррей | 11 ноября 1963 | 22 | 3 | 0 |
16 | Грег Йон | Лос Анджелес Лейзерс | 12 марта 1963 | 23 | 0 | 0 |
17 | Дэвид Норман | Такома Старс | 6 мая 1962 | 24 | 3 | 0 |
18 | Джейми Лоури | Без клуба | 15 января 1961 | 25 | 1 | 0 |
19 | Паскале Де Лука | Кливленд Форс | 26 мая 1962 | 24 | 0 | 0 |
Нападающие | ||||||
7 | Карл Валентайн | Кливленд Форс | 4 июля 1958 | 27 | 3 | 0 |
9 | Бранко Сегота | Сан-Диего Соккерс | 8 июня 1961 | 24 | 3 | 0 |
10 | Игор Враблич | Серен | 19 июля 1965 | 20 | 2 | 0 |
14 | Дэйл Митчелл | Такома Старс | 21 апреля 1958 | 28 | 1 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Тони Уэйтерс | 1 февраля 1937 | 49 |
Группа D
Бразилия
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Карлос | Коринтианс | 4 марта 1956 | 30 | 5 | -1 |
12 | Пауло Витор | Флуминенсе | 7 июня 1957 | 28 | 0 | 0 |
22 | Леао | Палмейрас | 11 июля 1949 | 36 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Эдсон | Коринтианс | 3 июля 1959 | 26 | 2 | 0 |
3 | Оскар | Сан-Паулу | 20 июня 1954 | 31 | 0 | 0 |
4 | Эдиньо | Удинезе | 5 июня 1955 | 30 | 5 | 1 |
13 | Жозимар | Ботафого | 19 сентября 1961 | 24 | 3 | 2 |
14 | Жулио Сезар | Гуарани (Кампинас) | 8 марта 1963 | 23 | 5 | 0 |
16 | Мауро Галван | Интернасьонал | 19 декабря 1961 | 24 | 0 | 0 |
17 | Бранко | Флуминенсе | 4 апреля 1964 | 22 | 5 | 0 |
Полузащитники | ||||||
5 | Фалькао | Сан-Паулу | 16 октября 1953 | 32 | 2 | 0 |
6 | Жуниор | Торино | 29 июня 1954 | 31 | 5 | 0 |
10 | Зико | Фламенго | 3 марта 1953 | 33 | 3 | 0 |
15 | Алемао | Ботафого | 22 ноября 1961 | 24 | 5 | 0 |
18 | Сократес | Фламенго | 19 февраля 1954 | 32 | 5 | 2 |
19 | Элзо | Атлетико Минейро | 22 января 1961 | 25 | 5 | 0 |
20 | Силас | Сан-Паулу | 27 августа 1965 | 20 | 2 | 0 |
21 | Валдо | Гремио | 12 января 1964 | 22 | 0 | 0 |
Нападающие | ||||||
7 | Мюллер | Сан-Паулу | 31 января 1966 | 20 | 5 | 0 |
8 | Казагранде | Коринтианс | 15 апреля 1963 | 23 | 3 | 0 |
9 | Карека | Сан-Паулу | 5 октября 1960 | 25 | 5 | 5 |
11 | Эдивалдо | Атлетико Минейро | 13 апреля 1962 | 24 | 0 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Теле Сантана | 26 июля 1931 | 54 |
Испания
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Андони Субисаррета | Атлетик Бильбао | 23 октября 1961 | 24 | 5 | -4 |
13 | Уррути | Барселона | 17 февраля 1952 | 34 | 0 | 0 |
22 | Хуан Карлос Абланедо | Спортинг Хихон | 2 сентября 1963 | 22 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Томас | Атлетико Мадрид | 9 августа 1960 | 25 | 5 | 0 |
3 | Хосе Антонио Камачо | Реал Мадрид | 8 июня 1955 | 30 | 5 | 0 |
4 | Антонио Маседа | Реал Мадрид | 16 мая 1957 | 29 | 1 | 0 |
8 | Андони Гойкоэчеа | Атлетик Бильбао | 23 августа 1956 | 29 | 4 | 1 |
11 | Хулио Альберто | Барселона | 7 октября 1958 | 27 | 3 | 0 |
15 | Чендо | Реал Мадрид | 12 октября 1961 | 24 | 1 | 0 |
Полузащитники | ||||||
5 | Виктор | Барселона | 15 марта 1957 | 29 | 5 | 0 |
6 | Рафаэль Гордильо | Реал Мадрид | 24 февраля 1957 | 29 | 1 | 0 |
7 | Хуан Сеньор | Реал Сарагоса | 26 августа 1958 | 27 | 4 | 1 |
14 | Рикардо Гальего | Реал Мадрид | 8 февраля 1959 | 27 | 4 | 0 |
17 | Франсиско | Севилья | 1 ноября 1962 | 23 | 4 | 0 |
18 | Рамон Кальдере | Барселона | 16 января 1959 | 27 | 4 | 2 |
21 | Мичел | Реал Мадрид | 23 марта 1963 | 23 | 5 | 0 |
Нападающие | ||||||
9 | Эмилио Бутрагеньо | Реал Мадрид | 22 июля 1963 | 22 | 5 | 5 |
10 | Франсиско Хосе Карраско | Барселона | 6 марта 1959 | 27 | 0 | 0 |
12 | Кике Сетиен | Атлетико Мадрид | 27 сентября 1958 | 27 | 0 | 0 |
16 | Иполито Ринкон | Реал Бетис | 28 апреля 1957 | 29 | 0 | 0 |
19 | Хулио Салинас | Атлетико Бильбао | 11 сентября 1962 | 23 | 5 | 1 |
20 | Элой | Спортинг Хихон | 10 июля 1964 | 21 | 3 | 1 |
Главный тренер | ||||||
Мигель Муньос | 19 января 1922 | 64 |
Северная Ирландия
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Пат Дженнингс | Тоттенхэм Хотспур | 12 июня 1945 | 40 | 3 | -6 |
12 | Джим Платт | Колрейн | 26 января 1952 | 34 | 0 | 0 |
13 | Фил Хьюз | Бери | 19 ноября 1964 | 21 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Джимми Николл | Вест Бромвич Альбион | 28 декабря 1956 | 29 | 3 | 0 |
3 | Мэл Донахи | Лутон Таун | 13 сентября 1957 | 28 | 3 | 0 |
4 | Джон О’Нил | Лестер Сити | 11 марта 1958 | 28 | 3 | 0 |
5 | Алан Макдональд | Куинз Парк Рейнджерс | 12 октября 1963 | 22 | 3 | 0 |
15 | Найджел Уортингтон | Шеффилд Уэнсдей | 4 ноября 1961 | 24 | 2 | 0 |
18 | Джон Макклелланд | Уотфорд | 7 декабря 1955 | 30 | 0 | 0 |
Полузащитники | ||||||
6 | Дэвид Маккрири | Ньюкасл Юнайтед | 16 сентября 1957 | 28 | 3 | 0 |
8 | Сэмми Макилрой | Манчестер Сити | 2 августа 1954 | 31 | 3 | 0 |
16 | Пол Рэмзи | Лестер Сити | 3 сентября 1962 | 23 | 0 | 0 |
20 | Бернард Макналли | Шрусбери Таун | 17 февраля 1963 | 23 | 0 | 0 |
21 | Дэвид Кэмпбелл | Ноттингем Форест | 2 июня 1965 | 20 | 1 | 0 |
Нападающие | ||||||
7 | Стив Пенни | Брайтон энд Хоув Альбион | 16 января 1964 | 22 | 2 | 0 |
9 | Джимми Куинн | Блэкберн Роверс | 18 ноября 1959 | 26 | 0 | 0 |
10 | Норман Уайтсайд | Манчестер Юнайтед | 7 мая 1965 | 21 | 3 | 1 |
11 | Иан Стюарт | Ньюкасл Юнайтед | 10 сентября 1961 | 24 | 3 | 0 |
14 | Джерри Армстронг | Вест Бромвич Альбион | 23 мая 1954 | 32 | 1 | 0 |
17 | Колин Кларк | Борнмут | 30 октября 1962 | 23 | 3 | 1 |
19 | Билли Хэмилтон | Оксфорд Юнайтед | 9 мая 1957 | 29 | 3 | 0 |
22 | Марк Кохи | Линфилд | 27 августа 1960 | 25 | 0 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Билли Бингхэм | 5 августа 1931 | 54 |
Алжир
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Насер Дрид | МК Оран | 22 января 1957 | 29 | 2 | -2 |
21 | Ларби Эль-Хади | ВОБ Буфарик | 27 мая 1961 | 25 | 2 | -3 |
22 | Мурад Амара | ЖЕ Тизи-Узу | 19 февраля 1959 | 27 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Махмуд Гендуз | ЖС Эль-Биар | 24 февраля 1953 | 33 | 3 | 0 |
4 | Нурредин Куриши | Лилль | 12 апреля 1954 | 32 | 2 | 0 |
5 | Абделла Лежьон | Монако | 13 декабря 1957 | 28 | 2 | 0 |
15 | Абдельхамид Садми | ЖЕ Тизи-Узу | 1 января 1961 | 25 | 0 | 0 |
16 | Фаузи Мансури | Монпелье | 17 января 1956 | 30 | 3 | 0 |
19 | Мохаммед Шаиб | РС Коуба | 20 мая 1958 | 28 | 0 | 0 |
20 | Фодиль Мегариа | АСО Шлеф | 23 мая 1961 | 25 | 2 | 0 |
Полузащитники | ||||||
3 | Фати Шебаль | Руан | 19 августа 1956 | 29 | 0 | 0 |
6 | Мохаммед Каси-Саид | РС Коуба | 2 мая 1958 | 28 | 3 | 0 |
8 | Карим Марок | Монпелье | 5 марта 1958 | 28 | 2 | 0 |
10 | Лахдар Беллуми | Маскара | 29 декабря 1958 | 27 | 3 | 0 |
14 | Джамель Зидан | Тор Ватерсхей | 28 апреля 1955 | 31 | 3 | 1 |
17 | Фаузи Бен-Халиди | ВОБ Буфарик | 3 февраля 1963 | 23 | 0 | 0 |
18 | Халим Бенмабрук | Расинг | 25 июня 1960 | 25 | 1 | 0 |
Нападающие | ||||||
7 | Салах Ассад | Мюлуз | 10 июня 1958 | 27 | 2 | 0 |
9 | Джамель Менад | ЖЕ Тизи-Узу | 22 июля 1960 | 25 | 2 | 0 |
11 | Рабах Маджер | Порту | 15 февраля 1958 | 28 | 3 | 0 |
12 | Тедж Бенсаула | Гавр | 1 декабря 1954 | 31 | 1 | 0 |
13 | Рашид Харкук | Ноттс Каунти | 19 мая 1956 | 30 | 2 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Рабах Саадан | 3 мая 1946 | 40 |
Группа Е
Дания
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Троэльс Расмуссен | Орхус | 7 апреля 1961 | 25 | 2 | -1 |
16 | Оле Квист | КБ | 25 февраля 1950 | 36 | 0 | 0 |
22 | Ларс Хёг | Оденсе | 14 января 1959 | 27 | 2 | -5 |
Защитники | ||||||
2 | Йон Сивебек | Манчестер Юнайтед | 25 октября 1961 | 24 | 3 | 0 |
3 | Сёрен Буск | МВВ | 10 апреля 1953 | 33 | 4 | 0 |
4 | Мортен Ольсен | Андерлехт | 14 августа 1949 | 36 | 4 | 0 |
5 | Иван Нильсен | Фейеноорд | 9 октября 1956 | 29 | 3 | 0 |
12 | Йенс Йорн Бертельсен | Арау | 15 февраля 1952 | 34 | 3 | 0 |
17 | Кент Нильсен | Бронсхой | 28 декабря 1961 | 24 | 0 | 0 |
21 | Хенрик Андерсен | Андерлехт | 7 мая 1965 | 21 | 2 | 0 |
Полузащитники | ||||||
6 | Сёрен Лербю | Бавария Мюнхен | 1 февраля 1958 | 28 | 4 | 1 |
7 | Ян Мёльбю | Ливерпуль | 4 июля 1963 | 22 | 4 | 0 |
8 | Йеспер Ольсен | Манчестер Юнайтед | 20 марта 1961 | 25 | 4 | 3 |
9 | Клаус Берггреен | Пиза | 3 февраля 1958 | 28 | 3 | 0 |
11 | Микаэль Лаудруп | Ювентус | 15 июня 1964 | 21 | 4 | 1 |
13 | Пер Фриманн | Андерлехт | 4 июня 1962 | 23 | 0 | 0 |
15 | Франк Арнесен | ПСВ | 30 сентября 1956 | 29 | 3 | 0 |
20 | Ян Бартрам | Орхус | 6 марта 1962 | 24 | 0 | 0 |
Нападающие | ||||||
10 | Пребен Элькьер-Ларсен | Эллас Верона | 11 сентября 1957 | 28 | 4 | 4 |
14 | Аллан Симонсен | Вейле | 15 декабря 1952 | 33 | 1 | 0 |
18 | Флемминг Кристенсен | Люнгбю | 10 апреля 1958 | 28 | 0 | 0 |
19 | Йон Эриксен | Фейеноорд | 20 ноября 1957 | 28 | 2 | 1 |
Главный тренер | ||||||
Зепп Пионтек | 5 марта 1940 | 46 |
ФРГ
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Харальд Шумахер | Кёльн | 6 марта 1954 | 32 | 7 | -7 |
12 | Ули Штайн | Гамбург | 23 октября 1954 | 31 | 0 | 0 |
22 | Айке Иммель | Боруссия Дортмунд | 27 ноября 1960 | 25 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Ханс-Петер Бригель | Эллас Верона | 11 октября 1955 | 30 | 6 | 0 |
3 | Андреас Бреме | Кайзерслаутерн | 9 ноября 1960 | 25 | 5 | 1 |
4 | Карл-Хайнц Фёрстер | Штутгарт | 25 июля 1958 | 27 | 7 | 0 |
5 | Маттиас Хергет | Юрдинген 05 | 14 ноября 1955 | 30 | 1 | 0 |
6 | Норберт Эдер | Бавария Мюнхен | 7 ноября 1955 | 30 | 7 | 0 |
14 | Томас Бертольд | Айнтрахт Франкфурт | 12 ноября 1964 | 21 | 6 | 0 |
15 | Клаус Аугенталер | Бавария Мюнхен | 26 сентября 1957 | 28 | 2 | 0 |
17 | Дитмар Якобс | Гамбург | 28 августа 1953 | 32 | 6 | 0 |
Полузащитники | ||||||
7 | Пьер Литтбарски | Кёльн | 16 апреля 1960 | 26 | 5 | 0 |
8 | Лотар Маттеус | Бавария Мюнхен | 21 марта 1961 | 25 | 7 | 1 |
10 | Феликс Магат | Гамбург | 26 июля 1953 | 32 | 6 | 0 |
13 | Карл Алльговер | Штутгарт | 5 января 1957 | 29 | 0 | 0 |
16 | Олаф Тон | Шальке 04 | 1 мая 1966 | 20 | 0 | 0 |
18 | Уве Ран | Боруссия Мёнхенгладбах | 21 мая 1962 | 24 | 0 | 0 |
21 | Вольфганг Рольфф | Гамбург | 26 декабря 1959 | 26 | 2 | 0 |
Нападающие | ||||||
9 | Руди Фёллер | Вердер | 13 апреля 1960 | 26 | 6 | 3 |
11 | Карл-Хайнц Румменигге | Интернационале | 25 сентября 1955 | 30 | 7 | 1 |
19 | Клаус Аллофс | Кёльн | 5 декабря 1956 | 29 | 7 | 2 |
20 | Дитер Хёнесс | Бавария Мюнхен | 7 января 1953 | 33 | 2 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Франц Беккенбауэр | 11 сентября 1945 | 40 |
Уругвай
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Родольфо Родригес | Сантос | 20 января 1956 | 30 | 0 | 0 |
12 | Фернандо Альвес | Пеньяроль | 4 сентября 1959 | 26 | 4 | -8 |
22 | Сельсо Отеро | Монтевидео Уондерерс | 1 февраля 1958 | 28 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Нельсон Гутьеррес | Ривер Плейт | 13 апреля 1962 | 24 | 4 | 0 |
3 | Эдуардо Асеведо | Дефенсор Спортинг | 25 сентября 1959 | 26 | 4 | 0 |
4 | Виктор Диого | Палмейрас | 9 апреля 1958 | 28 | 3 | 0 |
6 | Хосе Батиста | Депортиво Эспаньол | 6 марта 1962 | 24 | 3 | 0 |
13 | Сесар Вега | Данубио | 2 сентября 1959 | 26 | 0 | 0 |
14 | Дарио Перейра | Сан-Паулу | 19 октября 1956 | 29 | 2 | 0 |
15 | Элисео Риверо | Пеньяроль | 27 декабря 1957 | 28 | 1 | 0 |
Полузащитники | ||||||
5 | Мигель Боссио | Пеньяроль | 10 февраля 1960 | 26 | 3 | 0 |
8 | Хорхе Барриос | Олимпиакос | 24 января 1961 | 25 | 3 | 0 |
10 | Энцо Франческоли | Ривер Плейт | 12 ноября 1961 | 24 | 4 | 1 |
11 | Серхио Сантин | Америка Кали | 6 августа 1956 | 29 | 4 | 0 |
16 | Марио Саралеги | Пеньяроль | 24 апреля 1959 | 27 | 3 | 0 |
17 | Хосе Саласар | Пеньяроль | 26 октября 1963 | 22 | 1 | 0 |
18 | Рубен Пас | Интернасьонал | 8 августа 1959 | 26 | 1 | 0 |
Нападающие | ||||||
7 | Антонио Альсаменди | Пеньяроль | 7 июня 1956 | 29 | 3 | 1 |
9 | Хорхе Да Сильва | Атлетико Мадрид | 11 декабря 1961 | 24 | 3 | 0 |
19 | Венансио Рамос | Ланс | 20 июня 1959 | 26 | 4 | 0 |
20 | Карлос Агилера | Расинг Клуб | 21 сентября 1964 | 21 | 0 | 0 |
21 | Вильмар Кабрера | Валенсия | 31 июля 1959 | 26 | 2 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Омар Боррас | 15 июня 1929 | 56 |
Шотландия
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Джим Лейтон | Абердин | 24 июля 1958 | 27 | 3 | -3 |
12 | Энди Горам | Олдем Атлетик | 13 апреля 1964 | 22 | 0 | 0 |
22 | Алан Раф | Хайберниан | 25 ноября 1951 | 34 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Ричард Гаф | Данди Юнайтед | 5 апреля 1962 | 24 | 3 | 0 |
3 | Морис Молпас | Данди Юнайтед | 3 августа 1962 | 23 | 2 | 0 |
5 | Алекс Маклиш | Абердин | 21 января 1959 | 27 | 1 | 0 |
6 | Вилли Миллер | Абердин | 2 мая 1955 | 31 | 3 | 0 |
13 | Стив Никол | Ливерпуль | 11 декабря 1961 | 24 | 3 | 0 |
14 | Дэвид Нейри | Данди Юнайтед | 12 июня 1956 | 29 | 2 | 0 |
15 | Артур Олбистон | Манчестер Юнайтед | 14 июля 1957 | 28 | 1 | 0 |
Полузащитники | ||||||
4 | Грэм Сунесс | Сампдория | 6 мая 1953 | 33 | 2 | 0 |
7 | Гордон Стракан | Манчестер Юнайтед | 9 февраля 1957 | 29 | 3 | 1 |
8 | Рой Эйткен | Селтик | 24 ноября 1958 | 27 | 3 | 0 |
9 | Эмонн Баннон | Данди Юнайтед | 18 апреля 1958 | 28 | 2 | 0 |
10 | Джим Бетт | Абердин | 25 ноября 1959 | 26 | 0 | 0 |
11 | Пол Макстей | Селтик | 22 октября 1964 | 21 | 1 | 0 |
Нападающие | ||||||
16 | Фрэнк Макэйвенни | Вест Хэм Юнайтед | 22 ноября 1959 | 26 | 2 | 0 |
17 | Стив Арчибальд | Барселона | 27 сентября 1956 | 29 | 1 | 0 |
18 | Грэм Шарп | Эвертон | 16 октября 1960 | 25 | 1 | 0 |
19 | Чарли Николас | Арсенал | 30 декабря 1961 | 24 | 2 | 0 |
20 | Пол Старрок | Данди Юнайтед | 10 октября 1956 | 29 | 2 | 0 |
21 | Дейви Купер | Рейнджерс | 25 февраля 1956 | 30 | 2 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Алекс Фергюсон | 31 декабря 1941 | 44 |
Группа F
Марокко
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Баду Заки | Видад | 2 апреля 1959 | 27 | 4 | -2 |
12 | Салахдин Хмиед | ФАР | 1 сентября 1961 | 24 | 0 | 0 |
22 | Абдельфеттах Муддани | Кенитра | 30 июля 1956 | 29 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Лабид Халифа | Кенитра | 1 января 1955 | 31 | 4 | 0 |
3 | Абдельмажид Ламрисс | ФАР | 12 февраля 1959 | 27 | 4 | 0 |
4 | Мустафа Эль-Бийяз | Кавкаб | 12 декабря 1960 | 25 | 3 | 0 |
5 | Норредин Буйяхьяуи | Кенитра | 7 января 1955 | 31 | 4 | 0 |
14 | Лахсен Уадани | ФАР | 14 июля 1959 | 26 | 2 | 0 |
19 | Фадель Жилаль | Видад | 4 марта 1964 | 22 | 0 | 0 |
20 | Абделлах Бидан | Мекнес | 19 августа 1967 | 18 | 0 | 0 |
Полузащитники | ||||||
6 | Абдельмажид Долми | Раджа | 19 апреля 1953 | 33 | 4 | 0 |
7 | Мустафа Эль-Хаддауи | Лозанна | 28 июля 1961 | 24 | 3 | 0 |
8 | Азиз Будербала | Сьон | 26 декабря 1960 | 25 | 4 | 0 |
10 | Мохаммед Тимуми | ФАР | 15 января 1960 | 26 | 4 | 0 |
15 | Мунсиф Эль-Хаддауи | Сале | 21 октября 1964 | 21 | 0 | 0 |
16 | Аззедин Аманаллах | Безансон | 7 апреля 1956 | 30 | 0 | 0 |
17 | Абдерразак Каири | ФАР | 20 ноября 1962 | 23 | 4 | 2 |
21 | Абделазиз Сулеймани | Магреб Фес | 30 апреля 1958 | 28 | 3 | 0 |
Нападающие | ||||||
9 | Кримау Мерри | Гавр | 13 января 1955 | 31 | 4 | 1 |
11 | Мустафа Мерри | Валансьен | 21 апреля 1958 | 28 | 2 | 0 |
13 | Абдельфеттах Риати | Магреб Фес | 25 февраля 1963 | 23 | 0 | 0 |
18 | Мохаммед Сахил | Кавкаб | 11 октября 1963 | 22 | 0 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Жозе Фария | 26 апреля 1933 | 53 |
Англия
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Питер Шилтон | Саутгемптон | 18 сентября 1949 | 36 | 5 | -3 |
13 | Крис Вудс | Норвич Сити | 14 ноября 1959 | 26 | 0 | 0 |
22 | Гари Бейли | Манчестер Юнайтед | 9 августа 1958 | 27 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Гэри Стивенс | Эвертон | 27 марта 1963 | 23 | 5 | 0 |
3 | Кенни Сэнсом | Арсенал | 26 сентября 1958 | 27 | 5 | 0 |
5 | Элвин Мартин | Вест Хэм Юнайтед | 29 июля 1958 | 27 | 1 | 0 |
6 | Терри Бутчер | Ипсвич Таун | 28 декабря 1958 | 27 | 5 | 0 |
12 | Вив Андерсон | Арсенал | 29 июля 1956 | 29 | 0 | 0 |
14 | Терри Фенвик | Куинз Парк Рейнджерс | 17 ноября 1959 | 26 | 4 | 0 |
15 | Гэри Э. Стивенс | Тоттенхэм Хотспур | 30 марта 1962 | 24 | 2 | 0 |
Полузащитники | ||||||
4 | Гленн Ходдл | Тоттенхэм Хотспур | 27 октября 1957 | 28 | 5 | 0 |
7 | Брайан Робсон | Манчестер Юнайтед | 11 января 1957 | 29 | 2 | 0 |
8 | Рэй Уилкинс | Милан | 14 сентября 1956 | 29 | 2 | 0 |
11 | Крис Уоддл | Тоттенхэм Хотспур | 14 декабря 1960 | 25 | 4 | 0 |
16 | Питер Рид | Эвертон | 20 июня 1956 | 29 | 3 | 0 |
17 | Тревор Стивен | Эвертон | 21 сентября 1963 | 22 | 3 | 0 |
18 | Стив Ходж | Астон Вилла | 25 октября 1962 | 23 | 5 | 0 |
19 | Джон Барнс | Уотфорд | 7 ноября 1963 | 22 | 1 | 0 |
Нападающие | ||||||
9 | Марк Хейтли | Милан | 7 ноября 1961 | 24 | 3 | 0 |
10 | Гари Линекер | Эвертон | 30 ноября 1960 | 25 | 5 | 6 |
20 | Питер Бирдсли | Ньюкасл Юнайтед | 18 января 1961 | 25 | 4 | 1 |
21 | Керри Диксон | Челси | 24 июля 1961 | 24 | 1 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Бобби Робсон | 18 февраля 1933 | 53 |
Польша
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Юзеф Млынарчик | Порту | 20 сентября 1953 | 32 | 4 | -7 |
12 | Яцек Казимерский | Легия | 17 августа 1959 | 26 | 0 | 0 |
19 | Юзеф Вандзик | Гурник Забже | 13 августа 1963 | 22 | 0 | 0 |
Защитники | ||||||
2 | Казимеж Пшибысь | Видзев | 11 июля 1960 | 25 | 2 | 0 |
3 | Владислав Жмуда | Кремонезе | 6 июня 1954 | 31 | 1 | 0 |
4 | Марек Островский | Погонь Щецин | 22 ноября 1959 | 26 | 4 | 0 |
5 | Роман Вуйцицкий | Видзев | 8 января 1958 | 28 | 4 | 0 |
10 | Стефан Маевский | Кайзерслаутерн | 31 января 1956 | 30 | 4 | 0 |
14 | Дарюш Кубицкий | Легия | 6 июня 1963 | 22 | 1 | 0 |
18 | Кшиштоф Павляк | Лех | 12 февраля 1958 | 28 | 2 | 0 |
Полузащитники | ||||||
6 | Вальдемар Матысик | Гурник Забже | 27 сентября 1961 | 24 | 3 | 0 |
7 | Ришард Тарасевич | Слёнск | 27 апреля 1962 | 24 | 1 | 0 |
9 | Ян Карась | Легия | 17 марта 1959 | 27 | 3 | 0 |
13 | Рышард Коморницкий | Гурник Забже | 14 августа 1959 | 26 | 3 | 0 |
15 | Анджей Бунцоль | Легия | 21 сентября 1959 | 26 | 2 | 0 |
21 | Дариуш Дзекановский | Легия | 30 сентября 1962 | 23 | 4 | 0 |
Нападающие | ||||||
8 | Ян Урбан | Гурник Забже | 14 мая 1962 | 24 | 4 | 0 |
11 | Влодзимеж Смолярек | Видзев | 16 июля 1957 | 28 | 4 | 1 |
16 | Анджей Палаш | Гурник Забже | 22 июля 1960 | 25 | 0 | 0 |
17 | Анджей Згутчиньский | Гурник Забже | 1 января 1958 | 28 | 1 | 0 |
20 | Збигнев Бонек | Рома | 3 марта 1956 | 30 | 4 | 0 |
22 | Ян Фурток | Катовице | 9 марта 1962 | 24 | 1 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Антоний Пехничек | 3 мая 1942 | 44 |
Португалия
№ | Имя | Клуб | Дата рождения | Возраст | Игр | Голов |
---|---|---|---|---|---|---|
Вратари | ||||||
1 | Мануэл Бенту | Бенфика | 25 июня 1948 | 37 | 1 | 0 |
12 | Жоржи Мартинш | Белененсиш | 22 августа 1954 | 31 | 0 | 0 |
22 | Витор Дамаш | Спортинг Лиссабон | 8 октября 1947 | 38 | 2 | -4 |
Защитники | ||||||
2 | Жуан Пинту | Порту | 21 ноября 1961 | 24 | 0 | 0 |
5 | Алвару | Бенфика | 3 января 1961 | 25 | 3 | 0 |
8 | Фредерику | Боавишта | 6 апреля 1957 | 29 | 3 | 0 |
11 | Бандейринья | Академика Коимбра | 26 ноября 1962 | 23 | 0 | 0 |
13 | Морату | Спортинг Лиссабон | 6 ноября 1964 | 21 | 0 | 0 |
15 | Антониу Оливейра | Бенфика | 8 июня 1958 | 27 | 3 | 0 |
16 | Жозе Антониу | Белененсиш | 29 октября 1957 | 28 | 1 | 0 |
18 | Зубринью | Белененсиш | 5 мая 1961 | 25 | 0 | 0 |
20 | Аугушту Инасиу | Порту | 1 февраля 1955 | 31 | 3 | 0 |
Полузащитники | ||||||
3 | Антониу Соуза | Спортинг Лиссабон | 28 апреля 1957 | 29 | 3 | 0 |
4 | Жозе Рибейру | Боавишта | 2 ноября 1957 | 28 | 0 | 0 |
6 | Карлуш Мануэл | Бенфика | 15 января 1958 | 28 | 3 | 1 |
7 | Жайми Пашеку | Спортинг Лиссабон | 22 июля 1958 | 27 | 3 | 0 |
14 | Жайми Магальяйнш | Порту | 10 июля 1962 | 23 | 2 | 0 |
21 | Андре | Порту | 24 декабря 1957 | 28 | 2 | 0 |
Нападающие | ||||||
9 | Фернанду Гомиш | Порту | 22 ноября 1956 | 29 | 3 | 0 |
10 | Паулу Футре | Порту | 28 февраля 1966 | 20 | 3 | 0 |
17 | Дьямантину | Бенфика | 3 августа 1959 | 26 | 3 | 1 |
19 | Руй Агуаш | Бенфика | 28 апреля 1960 | 26 | 1 | 0 |
Главный тренер | ||||||
Жозе Торриш | 8 сентября 1938 | 47 |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат мира по футболу 1986 (составы)"
Примечания
Ссылки
- [www.planetworldcup.com/CUPS/1986/wc86squads.html Составы команд на чемпионате мира по футболу 1986] (англ.)
|
Отрывок, характеризующий Чемпионат мира по футболу 1986 (составы)
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.
Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.