Чемпионат мира по хоккею с шайбой среди молодёжных команд 1980
Поделись знанием:
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
| Чемпионат мира по хоккею с шайбой среди молодёжных команд 1980 1980 IIHF World U20 Championship | |
|---|---|
| Подробности турнира | |
| Страна проведения |  Финляндия
|
| Города проведения | Хельсинки и Вантаа |
| Время проведения | 27 декабря 1979 — 2 января 1980 |
| Число команд | 8 |
| Призовые места | |
 Чемпион
|
 СССР (4-й титул) |
 Второе место
|
Финляндия
|
 Третье место
|
 Швеция
|
| Статистика турнира | |
| Сыграно матчей | 20 |
| Забито голов | 178 (8.9 за игру) |
| Бомбардир(ы) | Владимир Крутов (11 очков) |
| Хронология | |
|
| |
4-й чемпионат мира по хоккею с шайбой среди молодёжных команд прошёл в городах Хельсинки и Вантаа с 27 декабря 1979 года по 2 января 1980 года. Формат турнира сохранился с прошлогоднего турнира, на первом этапе в двух группах выявляют сборные, которые сыграют в чемпионской группе и выявят чемпиона мира, а в утешительном раунде выявляют неудачника, который покидает турнир сильнейших и выбывает в группу «B». Победу одержали хоккеисты сборной СССР, 2 место заняла сборная Финляндии. Бронзовые медали достались сборной Швеции.
Содержание
Группа A
- Предварительный раунд
| Место | Сборная |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ШЗ | ШП | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. | СССР
|
2:1 | 8:5 | 6:0 | 3 | 3 | 0 | 0 | 16 | 6 | 6 | |
| 2. | Финляндия
|
1:2 | 2:1 | 19:1 | 3 | 2 | 0 | 1 | 22 | 4 | 4 | |
| 3. | Канада
|
5:8 | 1:2 | 9:5 | 3 | 1 | 0 | 2 | 15 | 15 | 2 | |
| 4. | Швейцария
|
0:6 | 1:19 | 5:9 | 3 | 0 | 0 | 3 | 6 | 34 | 0 |
| Место | Сборная |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ШЗ | ШП | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. | Швеция
|
10:4 | 5:1 | 5:5 | 3 | 2 | 1 | 0 | 20 | 10 | 5 | |
| 2. | Чехословакия
|
4:10 | 13:4 | 7:3 | 3 | 2 | 0 | 1 | 24 | 17 | 4 | |
| 3. | Германия
|
1:5 | 4:13 | 5:2 | 3 | 1 | 0 | 2 | 10 | 20 | 2 | |
| 4. | США
|
5:5 | 3:7 | 2:5 | 3 | 0 | 1 | 2 | 10 | 17 | 1 |
Финальний раунд
| Место | Сборная |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ШЗ | ШП | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 1. | СССР
|
(2:1) | 2:1 | 6:2 | 3 | 3 | 0 | 0 | 10 | 4 | 6 | |
| 2. | Финляндия
|
(1:2) | 3:2 | 4:2 | 3 | 2 | 0 | 1 | 8 | 6 | 4 | |
| 3. | Швеция
|
1:2 | 2:3 | (10:4) | 3 | 1 | 0 | 2 | 13 | 9 | 2 | |
| 4. | Чехословакия
|
2:6 | 2:4 | (4:10) | 3 | 0 | 0 | 3 | 8 | 20 | 0 |
| Место | Сборная |
|
|
|
|
И | В | Н | П | ШЗ | ШП | О |
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 5. | Канада
|
6:1 | 4:2 | (9:5) | 3 | 3 | 0 | 0 | 19 | 8 | 6 | |
| 6. | ФРГ
|
1:6 | (5:2) | 4:2 | 3 | 2 | 0 | 1 | 10 | 10 | 4 | |
| 7. | США
|
2:4 | (2:5) | 9:5 | 3 | 1 | 0 | 2 | 13 | 14 | 2 | |
| 8. | Швейцария
|
(5:9) | 2:4 | 5:9 | 3 | 0 | 0 | 3 | 12 | 22 | 0 |
Швейцария, заняв последнее место, выбыла в Группу В.
Рейтинг и статистика
Лучшие бомбардиры
| М | Игрок | Страна | Г | П | О |
|---|---|---|---|---|---|
| 1 | Владимир Крутов | СССР |
7 | 4 | 11 |
| 2 | Яри Курри | Финляндия |
4 | 7 | 11 |
| 3 | Хокан Лооб | Швеция |
7 | 2 | 9 |
| 4 | Ян Водила | Чехословакия |
6 | 2 | 8 |
| 5 | Кари Ялонен | Финляндия |
3 | 5 | 8 |
| 6 | Душан Пашек | Чехословакия |
6 | 1 | 7 |
| 7 | Рейо Руотсалайнен | Финляндия |
4 | 3 | 7 |
| 8 | Дино Сиссарелли | Канада |
5 | 1 | 6 |
| 9 | Ари Лагтеенмяки | Финляндия |
4 | 2 | 6 |
| Скотт Карлстон | США |
4 | 2 | 6 |
Награды
Лучшие игроки, выбранные дирекцией ИИХФ
- Вратарь: Яри Паавола
- Защитник: Рейо Руотсалайнен
- Нападающий: Владимир Крутов
Команда всех звезд, выбранная СМИ
- Вратарь: Яри Паавола
- Защитники: Томас Юнссон — Рейо Руотсалайнен
- Нападающие: Хокан Лооб — Игорь Ларионов — Владимир Крутов
Группа B
Матчи состоялись 7 — 13 марта в Клагенфурте (Австрия).
Предварительный раунд
|
|
Плей-офф
- За 7-е место
- За 5-е место
- За 3-е место
Норвегия 
6 — 3 
Нидерланды
- Финал
Австрия завоевала путёвку на Чемпионат мира по хоккею с шайбой среди молодёжных команд 1981.
Напишите отзыв о статье "Чемпионат мира по хоккею с шайбой среди молодёжных команд 1980"
Ссылки
- [www.passionhockey.com/hockeyarchives/U-20_1980.htm Хоккейный архив]
- [hockeyarchives.ru/junior/world_U20/championships.html История молодёжных чемпионатов мира по хоккею с шайбой]
- [hokej.snt.cz/jr/jr1980.html МЧ на сайте hokej.snt.cz]
- [hockeyarchives.ru/junior/world_U20/all_stars.html Символические сборные на молодёжных чемпионатах мира]
|
||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чемпионат мира по хоккею с шайбой среди молодёжных команд 1980
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
