Чемпионки мира по шахматам
Содержание
История чемпионатов
Чемпионаты мира по шахматам среди женщин проводятся с 1927 года.
Первой «титулованной особой» стала Вера Менчик, которая родилась и жила в России, а потом в Англии. В Лондоне она и стала сильнейшей на чемпионате мира, в Лондоне и погибла — непобеждённой — в 1944 году во время налёта немецкой авиации.
Советская эпоха
Борьба за чемпионский титул у женщин возобновилась в 1949 году. На чемпионате в Москве победу одержала советская шахматистка Людмила Руденко.
С той поры и до 1991 года шахматная корона оставалась в СССР.
В 1953 году ею завладела Елизавета Быкова, она была чемпионкой мира до 1962 года с двухлетним перерывом, во время которого уступала трон Ольге Рубцовой.
А затем пришел черёд выдающихся грузинских шахматисток.
Грузинский феномен
С 1962 по 1978 год чемпионкой мира была Нона Гаприндашвили, именем которой в столице Грузии названа улица. При жизни такой чести в Тбилиси никто не удостаивался.
В 1978 году Гаприндашвили передала шахматную корону Майе Чибурданидзе, ставшей самой юной чемпионкой мира в истории шахмат — тогда ей было 17 лет. Только в 1991 году Чибурданидзе проиграла матч на первенство мира китаянке Се Цзюнь.
Примечательно, что дважды выходила в финал за звание чемпионки мира по шахматам ещё одна грузинская шахматистка — Нана Александрия, дважды проигравшая Ноне Гаприндашвили (1975) и Майе Чибурданидзе (1981).
Нашествие из Китая
Се Цзюнь была шахматной королевой два срока: с 1991 по 1996 годы и с 1999 по 2001. Она уступала чемпионское звание Жуже Полгар из Венгрии, а потом вернула его (впрочем, сама Полгар свой титул не защищала).
В конце 2001 года чемпионат мира среди женщин — второй по нокаут-системе — состоялся в Москве. Действующая чемпионка Се Цзюнь в турнире не участвовала. Новой чемпионкой мира тоже стала китаянка Чжу Чэнь, одолевшая россиянку Александру Костенюк в бескомпромиссном финале, где не было ни одной ничейной партии и дело дошло до тай-брейка.
Летом 2004 года — опять-таки без участия обладательницы титула — в Элисте был проведен предшествующий нынешнему чемпионат мира. Антоанета Стефанова в финальном поединке победила россиянку Екатерину Ковалевскую.
А весной 2006 года чемпионкой стала китаянка Сюй Юйхуа, победившая в финале Алису Галлямову.
Чемпионки мира
Другие факты
Стоит отметить, что сильнейшая современная шахматистка планеты (по рейтингу с середины 1990-х) Юдит Полгар участвовала только в мужских соревнованиях, даже в матчах за чемпионство среди женщин она никогда не играла.
См. также
- Чемпионы мира по шахматам
- Матчи за звание чемпиона мира по шахматам
- Матчи и турниры за звание чемпионки мира по шахматам
| |
|---|
|
Вера Менчик (1927—1944) | Людмила Руденко (1950—1953) | Елизавета Быкова (1953—1956, 1958—1962) | Ольга Рубцова (1956—1958) | Нона Гаприндашвили (1962—1978) | Майя Чибурданидзе (1978—1991) | Се Цзюнь (1991—1996, 1999—2001) | Жужа Полгар (1996—1999) | Чжу Чэнь (2001—2004) | Антоанета Стефанова (2004—2006) | Сюй Юйхуа (2006—2008) | Александра Костенюк (2008—2010) | Анна Ушенина (2012—2013) | Мария Музычук (2015—2016) | Хоу Ифань (2010—2012, 2013—2015, с 2016) |
Напишите отзыв о статье "Чемпионки мира по шахматам"
Отрывок, характеризующий Чемпионки мира по шахматам
– Василий Дмитрич, я благодарю вас за честь, – сказала графиня смущенным голосом, но который казался строгим Денисову, – но моя дочь так молода, и я думала, что вы, как друг моего сына, обратитесь прежде ко мне. В таком случае вы не поставили бы меня в необходимость отказа.– Г'афиня, – сказал Денисов с опущенными глазами и виноватым видом, хотел сказать что то еще и запнулся.
Наташа не могла спокойно видеть его таким жалким. Она начала громко всхлипывать.
– Г'афиня, я виноват перед вами, – продолжал Денисов прерывающимся голосом, – но знайте, что я так боготво'ю вашу дочь и всё ваше семейство, что две жизни отдам… – Он посмотрел на графиню и, заметив ее строгое лицо… – Ну п'ощайте, г'афиня, – сказал он, поцеловал ее руку и, не взглянув на Наташу, быстрыми, решительными шагами вышел из комнаты.
На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
