Лира (денежная единица)

Ли́ра (греч. λίρα, лат. libra — фунт) — название валюты в ряде стран. В настоящее время является национальной валютой Турции. Денежные единицы Ливана и Сирии (а до недавнего времени и Кипра, который уже перешёл на евро) по-русски обычно называются словом фунт, однако в оригинале (на греческом и турецком языках на Кипре, на арабском в Ливане и Сирии) также называются лира.

До недавнего времени итальянская лира была национальной валютой Италии, Ватикана, Сан-Марино, свою лиру имела и Мальта (все четыре страны перешли на евро). В Турции лира как монета впервые была введена в 1870-х, а с 2005 года была заменена на новую турецкую лиру.

В Израиле в качестве местной валюты в период с 9 сентября 1952 года до 24 февраля 1980 года использовался израильский фунт, называвшийся также израильской лирой (ивр. ‏לירה הישראלית‏‎). На иврите слово лира (ивр. ‏לירה‏‎) обозначает фунт; валюта была названа по названию валюты подмандатной английской территории — палестинского фунта (ивр. ‏לירה ארץ ישראלית‏‎, англ. Palestinian Pound), имевшей хождение на территории Палестины с 1927 года. До 1927 года на территории Палестины имел хождение египетский фунт.

Термин лира происходит от названия меры веса — тройского фунта, служившего для взвешивания серебра.

См. также

• Символ турецкой лиры

Отрывок, характеризующий Лира (денежная единица)

Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из за ней еще другие лица… «За холодной ключевой, кричит: девица постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
– Ну, ну, голубчик, дядюшка, – таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал и как будто в нем было два человека, – один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.