Червень

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Город
Червень
белор. Чэрвень
Флаг Герб
Страна
Белоруссия
Область
Минская
Район
Координаты
Председатель райисполкома
Андрей Леонидович Зубарь[1]
Первое упоминание
Прежние названия
до 18 сентября 1923 годаИгумен (белор. Ігумен)
Население
9718[2] человек (2016)
Часовой пояс
Телефонный код
+375 1714
Почтовый индекс
223232
Автомобильный код
5
Официальный сайт

[cherven.minsk-region.by/ .minsk-region.by]  (рус.)</div>

Че́рвень (белор. Чэрвень) — город в Минской области Белоруссии, центр Червенского района.





География

Город расположен в 64 километрах к юго-востоку от Минска, неподалёку от автомобильной трассы М4 Минск — Могилёв. В 30 км от железнодорожной станции Пуховичи (линия Минск—Осиповичи).

В черте города протекает река Игуменка, она же Червенка.

История

До 1923 г. назывался Игумен (белор. Ігумен). Первое упоминание о городе датируется 1387 годом.

В первой половине XV века поместье Игумен принадлежало Кежгайловичам, с 1447 — виленским епископам (церковное местечко). Во время казацко-крестьянских восстаний 1648—1654 казаки в январе 1649 разбили отряд шляхты и наёмников литовского хорунжего Яна Паца. С середины XVI в. — в Минском воеводстве, с 1793 в составе Российской империи, в 1795 местечко получило статус города и стало центром Игуменского уезда. В 1897 было 4573 жителей (60,1 % неграмотных). В 1899 году сгорел.

В начале XX в. работали два кожевенных завода. 4-х классное городское училище, больница на 14 мест. Советская власть установлена в ноябре 1917 года. В 1918 году оккупирован немцами, с августа 1918 до 9 июля 1920 года — польскими войсками.

С 1924 года — центр района. В 1939 году население насчитывало 6,4 тыс. жителей.

В 1941 году после нападения Германии на Советский Союз близ Червеня сотрудниками НКВД было расстреляно около 5 тысяч заключённых минских тюрем, политических и уголовников[3].

Евреи города были согнаны немцами в гетто и 1 февраля 1942 года полностью уничтожены.

2 июля 1944 года Червень был освобождён. В Червене из 6 тысяч довоенных жителей было уничтожено 4265 человек.

В 1959 население города составляло 8,2 тыс. жителей, в 1970 — 10,2 тыс.

Название

Обычно название города Игумена (с 1923 года — Червень) объясняют при сопоставлении с нарицательным словом игумен — «настоятель православного монастыря». Видимо, это было определяющим при замене названия Игумен на Червень на заре советской власти. Однако созвучие наименования Игумен со словом игумен — результат «народной этимологии». Если бы название города было связано со словом игумен, то оно в соответствии со словообразовательными особенностями имело бы форму Игуменичи, Игуменское или Игуменово. Наименование Игумен относилось не только к населённому пункту, но и к речке Игумен или Игуменке. Обозначение водного объекта (первичное в данном случае) тем более не могло мотивироваться словом игумен. Скорее всего, в названии Игумен слились два древних угорских корня ику- (эку-) и уйм-, к которым в речи славян был добавлен суффикс -ен. Постепенно слово Икууймен (Экууймен) трансформировалось в Игумен. Значение этого слова на материале такого реликтового угорского языка, как мансийский, понимается как «жена, женщина» + «береговая возвышенность», то есть «женская гора возле реки». Городище с таким названием должно было иметь культовое назначение. Скорее всего, оно являлось местом почитания какого-то женского демона ещё дославянским населением. Косвенно это подтверждается местным преданием, согласно которому Игумен получил название от женского монастыря, якобы построенного греческой игуменьей. Историки не нашли никаких научных доказательств в пользу этой легенды, что неудивительно, поскольку «монастырь» в топонимических преданиях обычно выступает в качестве нового словесного образа древнего «святого места».[4]

Галерея

Напишите отзыв о статье "Червень"

Примечания

  1. [cherven.minsk-region.by/ru/rukovodstvo/rajispolkom.html Червенский районный исполнительный комитет - Райисполком]
  2. [www.belstat.gov.by/ofitsialnaya-statistika/solialnaya-sfera/demografiya_2/metodologiya-otvetstvennye-za-informatsionnoe-s_2/index_4945/ Численность населения на 1 января 2016 г. и среднегодовая численность населения за 2015 год по Республике Беларусь в разрезе областей, районов, городов и поселков городского типа.]
  3. [www.br.minsk.by/index.php?article=25149 Чтобы помнили…] // Белорусы и рынок. № 24(659), 27 июня — 4 июля 2005.
  4. Рогалев А. Ф. Червень – Игумен // Географические названия в калейдоскопе времён. — 2-е изд. — Гомель: Барк, 2011. — С. 235–238. — 256 с. — ISBN 978-985-6763-71-0.

См. также

Отрывок, характеризующий Червень

Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Червень&oldid=81597539»