Червонопартизанск

Город Червонопартизанск/Вознесеновка Червонопартизанськ/Вознесенiвка Флаг Герб Страна УкраинаУкраина Область Луганская областьЛуганская область Городской совет Свердловский Координаты 48°04′23″ с. ш. 39°47′50″ в. д.48.07306° с. ш. 39.79722° в. д. / 48.07306; 39.79722    Дата основания 1947 Город с 1960 Площадь 6,91 км² Высота центра 296 м Население 15 843 человек (2011) Телефонный код 6434 Почтовый индекс 94830, 94832 Червонопартизанск/Вознесеновка

К:Статьи о населённых пунктах без категории на Викискладе

Червонопартиза́нск (укр. Червонопартизанськ) / Вознесеновка (укр. Вознесенiвка) — город (с 1960 года) в Луганской области Украины, подчинён городскому совету города Свердловск. Де факто — с 2014 года населённый пункт контролируется самопровозглашённой Луганской Народной Республикой.

Железнодорожная станция Красная Могила на линии Дебальцево—Зверево. В городе есть краеведческий музей.

География

Червонопартизанск расположен в водоразделе бассейнов реки Большая Каменка на севере и речек Кундрючьей и Бургусты на юге.

С восточной стороны города проходит граница Украины с Россией, к которой он непосредственно примыкает. Соседние населённые пункты: сёла Панченково на юге, Александровка, Ананьевка и город Свердловск на западе, сёла Зимовники, Маяк, Калинник и Провалье на севере.

История

Эта местность получила название Провальской степи за глубокую живописную долину. Её крутые склоны поросли дубняком, кленом, дикой грушей, а над речками — буйным лозняком. На территории города имеется группа курганов, в одном из которых найдено погребение поздней бронзы (конец II тысячелетия до н. э.).

Интенсивное заселение территории началось после того, как в 1876—1879 годах здесь была проложена железнодорожная линия Дебальцево—Зверево и построена станция Провалье. Вблизи станции в 1906 году основаны небольшие хутора Вознесеновка, Новониколаевка и Васильевка. В январе 1918 года на станции и хуторах установлена Советская власть. Возле станции Провалье в декабре 1919 года произошло ожесточенное сражение 8-го Богучарского полка 33-й кавалерийской дивизии, прибывшего из Советской России на помощь донецкому пролетариату, с многократно превосходящими силами белогвардейского генерала Мамонтова. В этом бою полегло 475 красноармейцев. 7 ноября 1922 года, в пятую годовщину Великого Октября, здесь был открыт памятник погибшим воинам. Тогда же Провалье переименовали в станцию Красная Могила.

В 1930-х годах советские геологи открыли в Провальской степи большие залежи антрацита. Однако нападение Германии на Советский Союз помешало их промышленному освоению. 14 февраля 1943 года советские войска изгнали оккупантов. Спустя два года после победоносного окончания Великой Отечественной войны в Провальской степи было заложено крупное угольное предприятие — шахта «Красный партизан», в 1948 году построена первая шахта (позднее шахта № 63) с суточной добычей 1650 тонн. На протяжении 1949—1955 годов сооружены шахты «Провалье» № 1 и «Провалье» № 2, вместе дававшие 2,2 тыс. тонн антрацита в сутки.

Одновременно со строительством угольных предприятий быстрыми темпами велось сооружение поселка. В течение 1955—1956 годов были построены 120 сборных домов и 5 общежитий, клуб, детские ясли.

В сентябре 1956 года небольшие населенные пункты Вознесеновка, Новониколаевка, Васильевка, железнодорожная станция Красная Могила и новый жилой массив шахты «Красный партизан» были объединены в поселок городского типа Червонопартизанск, названный так в честь героев-богучарцев. В нём проживало тогда 15 тыс. человек. В ноябре 1960 года Червонопартизанск был отнесен к категории городов районного подчинения. С 1956 по 1960 год здесь построено 570 домов общей площадью 57 тыс. м², несколько общежитий, школы, медицинские и детские учреждения. Большой размах жилищного и культурно-бытового строительства был связан с сооружением вблизи Червонопартизанска новых угольных предприятий. В ноябре-декабре 1956 года на станцию Красная Могила с комсомольскими путевками прибыло свыше полутора тысяч юношей и девушек. Многие строители были поселены в селах и на хуторах, в 400 оборудованных под жилища вагонах в тупиках станции. Юноши и девушки, приехавшие в Червонопартизанск в декабре 1956 года из Одесской и Черновицкой областей, из Молдавии, сразу же включились в высокий трудовой ритм. Только в ноябре 1956 года на станцию прибыли 1084 вагона с деталями сборных домов, большим количеством леса, горнопроходческого оборудования. В условиях бездорожья были начаты работы по строительству шахт «Одесская-Комсомольская» № 1, «Одесская-Комсомольская» № 2, «Молдавская-Комсомольская», «Черновицкая-Комсомольская», «Ворошиловградская-Комсомольская» и новых горняцких посел-/587/ков. Уже за первые два месяца были сданы в эксплуатацию жилые дома общей площадью 15 тыс. м². Пройдены десятки метров шахтных стволов. На стройке в числе лучших с гордостью называли имена руководителей проходческих бригад Василия Кошевого и Владимира Жайворонко («Одесская-Комсомольская» № 1), Николая Хорунжего («Одесская-Комсомольская» № 2), Григория Гарбуза («Молдавская-Комсомольская»), Ивана Закаблука и Анатолия Христенко («Черновицкая-Комсомольская»). Замечательных трудовых успехов добились строители шахты «Одесская-Комсомольская» № 1. Приняв социалистическое обязательство сдать в эксплуатацию комсомольскую новостройку к 40-летию Великого Октября, они прилагали все усилия, чтобы подкрепить данное слово трудовыми делами. Мартовское задание 1957 года по прохождению главного и вспомогательного стволов было выполнено на неделю раньше установленного срока. Бригада Владимира Жайворонко вместо запланированных 40 метров прошла за месяц 60 метров вспомогательного ствола. Характерно, что в числе тех, кто значительно перевыполнял нормы выработки, было немало комсомольцев, впервые увидевших шахту. Настоящими мастерами нового для них проходческого дела стали, например, Юрий Зиньковский, Анатолий Бондаренко. Много трудностей пришлось преодолеть строителям шахты «Одесская-Комсомольская» № 2. Когда ствол был углублен уже на десятки метров, проходчики бригады Николая Хорунжего столкнулись с мощным плывуном — настоящей подземной трясиной. Накануне 40-й годовщины Великого Октября в строй действующих одна за другой вступили шахты «Одесская-Комсомольская» № 2, «Одесская-Комсомольская» № 1, «Молдавская-Комсомольская» и «Ворошиловградская-Комсомольская». Шахта «Черновицкая-Комсомольская», строительство которой началось 18 марта 1957 года, сдана в эксплуатацию в конце декабря того же года. Она была сооружена за девять месяцев и семь дней.

Орденом Ленина награждены бригадир проходчиков шахты «Одесская-Комсомольская» № 1 Т. А. Корякин, звеньевой проходчиков шахты «Черновицкая-Комсомольская» Е. К. Хоменко; орденом Трудового Красного Знамени — звеньевой проходчиков шахты «Одесская-Комсомольская» № 1 Д. П. Аникеев, проходчик шахты «Молдавская-Комсомольская» В. С. Врабий, бригадир проходчиков шахты «Одесская-Комсомольская» № 2 Н. Д. Хорунжий и другие. В процессе строительства комсомольских шахт многие сотни юношей успешно овладели профессиями проходчиков, электрослесарей, монтажников горного оборудования, машинистов породопогрузочных агрегатов и угледобывающих комбайнов. Одни из них изъявили желание трудиться на шахтах, другие поехали с комсомольскими путевками на ударные новостройки того времени — Змиевскую ГРЭС, Черниговскую ТЭЦ и Шебелинское газовое месторождение. Большое пополнение с комсомольских угольных предприятий влилось в состав коллектива строителей шахты «Красный партизан». Это позволило значительно ускорить работы завершающего предпускового периода. За пять с половиной месяцев 1958 года здесь было выполнено больше строительно-монтажных работ, чем производилось до того в течение целого года. Шахту «Красный партизан» строители сдали в эксплуатацию 25 июня 1958 года. С первых дней она давала по 560—600 тонн угля в сутки. Из месяца в месяц возрастала её производительность, приближаясь к проектной мощности — 2,5 тыс. тонн среднесуточной угледобычи. Этот рубеж был перекрыт уже летом 1960 года. Таким образом, на освоение проектной мощности крупного по тем временам угольного предприятия горнякам потребовалось менее двух лет вместо семи лет по плану. Дальнейшее развитие угольной промышленности Червонопартизанска шло по пути интенсификации производственных процессов на основе внедрения более совершенной добывающей и проходческой техники. В забоях шахт новые угледобывающие комбайны полностью вытеснили врубовые машины и обеспечили механизацию навалки угля. В подготовительные забои пришли мощные породопогрузочные машины. На доставке угля вместо скребковых транспортеров устаревшей конструкции применялись более производительные и надежные в эксплуатации ленточные конвейеры. По откаточным магистралям были пущены мощные электровозы с вагонами увеличенной ёмкости. Благодаря этому среднесуточная угледобыча шахт Червонопартизанска к концу 1966 года достигла 14 тыс. тонн, превысив уровень 1960 года в полтора с лишним раза. В 1967 году шахты «Красный партизан», № 63 и № 68, «Провальские» № 1 и № 2, все комсомольские шахты и шахта № 1—2 им. Свердлова были выделены из состава треста «Свердловуголь» в самостоятельный трест «Краснопартизанскуголь». В сентябре 1970 года Министерство угольной промышленности СССР в целях концентрации угольного производства создало на базе этих двух трестов комбинат «Свердловантрацит», который в августе 1975 года был реорганизован в производственное объединение «Свердловантрацит». Производилось слияние мелких шахт в более крупные производственные единицы. На базе двух провальских шахт, выработки которых соединились, создана шахта «Богучарская», две одесские комсомольские шахты составили шахту «Одесская», а шахта № 63 в качестве эксплуатационного участка вошла в состав шахты «Красный партизан». Остальные мелкие шахты соединились с ближайшими более крупными. Флагманом угольной промышленности Червонопартизанска стала шахта «Красный партизан». В 1975 году горняки шахты довели среднесуточную добычу до 5652 тонн и выдали на-гора 77,4 тыс. тонн сверхпланового топлива. В Червонопартизанске при шахтах действуют обогатительные фабрики, из которых самая мощная — при шахте «Красный партизан». Крупным предприятием является также Краснопартизанское шахтостроительное управление треста «Свердловскшахтострой». В 1975 году его коллектив выполнил строительно-монтажных работ на 1147 тыс. руб. Большой объём работ выполняют труженики ремонтно-строительного участка производственного объединения «Свердловантрацит», осуществляющего капитальный ремонт жилищного фонда, школ, больниц и других объектов. Бытовые услуги населению оказывают 17 мастерских комбината коммунальных предприятий. За девятое пятилетие промышленные предприятия города реализовали продукции на 324,5 млн руб. Коллективы шахт «Красный партизан», «Одесская» и «Богучарская» добыли 17,9 млн тонн угля, из которых 205 тыс. тонн — сверх государственного плана. Эти высокие показатели достигнуты, в первую очередь, за счет повышения производительности труда. Горняки Червонопартизанска проявляют высокий трудовой энтузиазм, творчески используют резервы и возможности современной техники, совершенствуют организацию труда. Много ярких страниц в летопись трудовых свершений вписали горняки шахты «Красный партизан». В 1967 году, включившись во всенародное социалистическое соревнование в честь 50-летия Великого Октября, они выступили инициаторами внедрения механизированного выемочного комплекса «КМ-87». Осваивать новый агрегат было поручено коллективу бригады кавалера ордена Ленина Н. А. Проскуры. Бригада оправдала доверие партийной организации и администрации предприятия. Уже в начале 1968 года она довела среднесуточную угледобычу из лавы до 1000 тонн, превысив на 250 тонн первоначальную расчетную мощность комплекса. Но это была лишь первая проба использования возможностей новой техники. В марте того же года горняки выдали на-гора 75 тыс. тонн угля, а вскоре преодолели 90-тысячный рубеж месячной угледобычи одним агрегатом. В марте 1971 года, неся ударную вахту в честь XXIV съезда КПСС, бригада Н. А. Проскуры добыла 110 тыс. тонн угля. Это было рекордным достижением, равного которому не знала угольная промышленность всего Донбасса. В конце 1971 года по рекомендации партийной организации вожаком бригады вместо Н. А. Проскуры, перешедшего на шахту «Одесская», был назначен бывший начальник первого участка, молодой горный специалист В. Г. Мурзенко. Под его руководством бригада на протяжении нескольких месяцев ежедневно добывала в среднем по 2322 тонны угля из одной лавы. Иначе говоря, горняки сделали повседневной нормой выработку, ещё недавно считавшуюся рекордной.

Накопив опыт, усовершенствовав организацию технологических процессов, горняки в честь 50-летия образования СССР взяли обязательство довести среднесуточную производительность комплекса «КМ-87Д» до 5,2 тыс. тонн топлива. Ударная трудовая вахта началась в последних числах октября 1972 года и закончилась 30 ноября. Её итоги превзошли самые смелые расчеты и ожидания. За 31 рабочий день бригада В. Г. Мурзенко выдала на-гора свыше 173 тыс. тонн угля, доведя среднесуточную производительность комплекса до 5586 тонн. В августе 1973 года горняки перекрыли и этот рекорд, а ещё через два месяца было зафиксировано новое выдающееся достижение передового коллектива: 31 октября стало известно, что за десять месяцев он выдал на-гора 1 млн тонн угля. В декабре того же года В. Г. Мурзенко удостоен звания Героя Социалистического Труда; многие члены бригады награждены орденами и медалями.

12 мая 2016 года Верховная Рада Украины присвоила городу новое название Вознесеновка в рамках кампании по декоммунизации на Украине. Решение не признано местными фактическими властями.

Экономика

• Добыча каменного угля (ГОАО ГОФ «Краснопартизанская» ГП «Свердловантрацит»). Обогатительная фабрика.

Население

Год	Население
1974 год	25 000 человек
1989 год (перепись)	20 050 человек
1991 год	20 100 человек
2001 год	17 680 человек
2005 год	16 900 человек
2011 год	15 843 человек

Образование

В городе имеются ЧООШ № 1, ЧООШ № 2, ЧООШ № 3, Гимназия, ПТУ № 15.

Ссылки

• Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [weather.in.ua/lyganskaja/28189 Погода в городе]
• [chervonopartizansk.in.ua Сайт города Червонопартизанск]

Отрывок, характеризующий Червонопартизанск

Два офицера стояли на кургане, распоряжаясь ими. Увидав этих мужиков, очевидно, забавляющихся еще своим новым, военным положением, Пьер опять вспомнил раненых солдат в Можайске, и ему понятно стало то, что хотел выразить солдат, говоривший о том, что всем народом навалиться хотят. Вид этих работающих на поле сражения бородатых мужиков с их странными неуклюжими сапогами, с их потными шеями и кое у кого расстегнутыми косыми воротами рубах, из под которых виднелись загорелые кости ключиц, подействовал на Пьера сильнее всего того, что он видел и слышал до сих пор о торжественности и значительности настоящей минуты.


Пьер вышел из экипажа и мимо работающих ополченцев взошел на тот курган, с которого, как сказал ему доктор, было видно поле сражения.
Было часов одиннадцать утра. Солнце стояло несколько влево и сзади Пьера и ярко освещало сквозь чистый, редкий воздух огромную, амфитеатром по поднимающейся местности открывшуюся перед ним панораму.
Вверх и влево по этому амфитеатру, разрезывая его, вилась большая Смоленская дорога, шедшая через село с белой церковью, лежавшее в пятистах шагах впереди кургана и ниже его (это было Бородино). Дорога переходила под деревней через мост и через спуски и подъемы вилась все выше и выше к видневшемуся верст за шесть селению Валуеву (в нем стоял теперь Наполеон). За Валуевым дорога скрывалась в желтевшем лесу на горизонте. В лесу этом, березовом и еловом, вправо от направления дороги, блестел на солнце дальний крест и колокольня Колоцкого монастыря. По всей этой синей дали, вправо и влево от леса и дороги, в разных местах виднелись дымящиеся костры и неопределенные массы войск наших и неприятельских. Направо, по течению рек Колочи и Москвы, местность была ущелиста и гориста. Между ущельями их вдали виднелись деревни Беззубово, Захарьино. Налево местность была ровнее, были поля с хлебом, и виднелась одна дымящаяся, сожженная деревня – Семеновская.
Все, что видел Пьер направо и налево, было так неопределенно, что ни левая, ни правая сторона поля не удовлетворяла вполне его представлению. Везде было не доле сражения, которое он ожидал видеть, а поля, поляны, войска, леса, дымы костров, деревни, курганы, ручьи; и сколько ни разбирал Пьер, он в этой живой местности не мог найти позиции и не мог даже отличить ваших войск от неприятельских.
«Надо спросить у знающего», – подумал он и обратился к офицеру, с любопытством смотревшему на его невоенную огромную фигуру.
– Позвольте спросить, – обратился Пьер к офицеру, – это какая деревня впереди?
– Бурдино или как? – сказал офицер, с вопросом обращаясь к своему товарищу.
– Бородино, – поправляя, отвечал другой.
Офицер, видимо, довольный случаем поговорить, подвинулся к Пьеру.
– Там наши? – спросил Пьер.
– Да, а вон подальше и французы, – сказал офицер. – Вон они, вон видны.
– Где? где? – спросил Пьер.
– Простым глазом видно. Да вот, вот! – Офицер показал рукой на дымы, видневшиеся влево за рекой, и на лице его показалось то строгое и серьезное выражение, которое Пьер видел на многих лицах, встречавшихся ему.
– Ах, это французы! А там?.. – Пьер показал влево на курган, около которого виднелись войска.
– Это наши.
– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.