Червяков, Александр Григорьевич
| Александр Григорьевич Червяков Аляксандр Рыгоравіч Чарвякоў<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 30 декабря 1922 — 16 июня 1937 | |||
| Предшественник: | должность учреждена | ||
| Преемник: | Стакун, Михаил Иосифович | ||
| |||
| 30 декабря 1922 — 16 июня 1937 | |||
| Предшественник: | должность учреждена | ||
| Преемник: | Стакун, Михаил Иосифович | ||
| Рождение: | 25 февраля (8 марта) 1892 д. Дукорка, Игуменский уезд, Минская губерния, Российская империя (ныне — Пуховичский район, Белоруссия) | ||
| Смерть: | 16 июня 1937 (45 лет) Минск, Белорусская ССР | ||
Алекса́ндр Григо́рьевич Червяко́в (белор. Аляксандр Рыгоравіч Чарвякоў, 25 февраля (8 марта) 1892 — 16 июня 1937) — белорусский советский партийный и государственный деятель.
Содержание
Биография
Окончил Виленский учительский институт (1915) и Александровское военное училище (1916). Служил в русской армии (1915—1917). Вступил в ряды РКП(б) в мае 1917 года и принимал активное участие в большевистском восстании в Петрограде, а позднее стал одним из основателей и руководителей Белорусской социал-демократической рабочей партии.
13 февраля 1918 года был назначен комиссаром по белорусским делам (Белнацком) при Народном комиссариате по делам национальностей РСФСР. 1 января 1919 года Червяков вместе с другими членами Временного революционного рабоче-крестьянского правительства Белоруссии подписал Манифест о провозглашении Белорусской ССР. Во время недолгого существования Советской власти в Белоруссии в 1919 году занимал должность наркома просвещения Литовско-Белорусской Советской Социалистической Республики (январь 1919 — 31 июля 1920).
С восстановлением советской власти в Белоруссии в 1920 году Червяков был назначен председателем Минского губревкома, а затем Всебелорусского ревкома. Исполняющий обязанности Председателя ЦИК Белорусской ССР (1 августа 1920 — 18 декабря 1920), Председатель ЦИК Белорусской ССР (18 декабря 1920 — 16 июня 1937), Председатель СНК Белорусской ССР (18 декабря 1920 — 17 марта 1924), народный комиссар по иностранным делам Белорусской ССР (1921 — июль 1923).
30 декабря 1922 года I сессия ЦИК СССР избрала Червякова, а также М. И. Калинина, Г. И. Петровского и Н. Нариманова сопредседателями ЦИК СССР. Член Центрального бюро ЦК КП(б) Белоруссии (25 ноября 1920 — 10 февраля 1924), Временного Белорусского бюро ЦК РКП(б) (4 февраля 1924 — 14 мая 1924), ЦК КП(б) Белоруссии (14 мая 1924 — 16 июня 1937), Бюро ЦК КП(б) Белоруссии (29 ноября 1927 — 16 июня 1937).
На XVI съезде КП(б) Белоруссии (июнь 1937) был подвергнут резкой критике за недостаточную работу по уничтожению «врагов народа». По официальной версии покончил жизнь самоубийством «на личной семейной почве»[1].
Напишите отзыв о статье "Червяков, Александр Григорьевич"
Примечания
- ↑ Аляксандр Чарвякоў // Энцыклапедыя гісторыі Беларусі : у 6 т. — Т. 6. — Кн. II. — Мінск : БелЭн імя П. Броўкі, 2003. — С. 138.
Література
- Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923—1991 гг. Историко-биографический справочник / Сост. В. И. Ивкин. М.: РОССПЭН, 1999.
Ссылки
- [www.alexanderyakovlev.org/fond/issues-doc/61082 Шифротелеграмма В. Ф. Шаранговича И. В. Сталину о Н. М. Голодеде и А. Г. Червякове] // alexanderyakovlev.org
| ||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Червяков, Александр Григорьевич
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
