Через Гоби и Хинган
Через Гоби и Хинган | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
В главных ролях | |
Кинокомпания |
Мосфильм |
Длительность |
167 мин |
Страна | |
Год | |
IMDb | |
«Через Гоби и Хинган» — двухсерийный фильм о завершающем этапе Второй мировой войны — разгроме империалистической Японии.
Содержание
Сюжет
У советских солдат, освободивших Европу, впереди ещё одно сражение — с Квантунской армией.
Врачу-эпидемиологу Дмитрию Соколову предстоит проникнуть в тайны японской лаборатории (Отряд 731/Отряд Камо/Отряд Того), разрабатывающей бактериологическое оружие. В качестве подопытных в отряде 731 используются люди (русские, китайцы, корейцы, американцы), деятельность отряда не ограничивается одним определённым видом бактерий, используются возбудители болезней, таких как чума, холера, тиф, сап, дизентерия и т.д.
Люди, попавшие в застенки отряда 731, не выживали, после использования в опытах их сжигали в крематории…
В ролях
- Александр Овчинников — Дмитрий Соколов
- Людмила Петрова — Люба
- Владимир Ивашов — Матвеев
- Леонид Неведомский — подполковник Мороз
- Андрей Мартынов — Теренков
- Олег Штефанко — Ваня Соколов
- Андро Кобаладзе — Сталин
- Лев Золотухин — Василевский
- Всеволод Ларионов — Малиновский
- Ахсарбек Бекмурзов (озвучил Владимир Самойлов) — Плиев
- Вячеслав Езепов — Мерецков
- Константин Захаров — генерал Пуркаев
- Евгений Лазарев — Иванов
- Ч. Нэргуй (усыновлённый сын Чойбалсана) — Чойбалсан
- Цеомед Тумурбаатар — Юмжагийн Цеденбал
- Цанлигийн Дамдиндорж — Лхагвасурэн
- Равдангийн Лутаа — Сандивын Равдан
- Болот Бейшеналиев — Исии
- Байтен Омаров — Ямада
- Гомбожавын Гомбосурэн — Хата, начальника штаба Квантунской армии
- Ирина Гошева — Надежда Фёдоровна
- Иван Агафонов — Чернозубенко, подполковник-пограничник
- Виктор Борисов — пограничник
- Виктор Ильичёв — Зяблик
- Георгий Шевцов — Николай Андреевич Ломов, генерал-лейтенант (озвучил Юрий Саранцев)
- Валерий Лущевский — Темирханов
- Валерий Погорельцев — Геннадий Сергеевич
- Николай Пеньков — поручик Вотинцев
- Светлана Тормахова — Анна Соколова
- Татьяна Ким — Йоко
- Роман Хомятов — Штальберг
- Николай Сморчков — Марфутенко
- Валентина Березуцкая
- Александр Воеводин
- Шавкат Газиев
- Владимир Козелков
- Виктор Рождественский — генерал
Съёмочная группа
- Режиссёры: Василий Ордынский, Бадрахын Сумху
- Сценарий: Василий Ордынский, Вадим Трунин, Лодонгийн Тудэв
- Операторы: Николай Васильков, Жамбалын Асалбай
- Художники: Юрий Кладиенко, Очирын Мягмар
- Композиторы: Юрий Буцко, Билэгийн Дамдинсурэн
- Звукорежиссёр: Семён Литвинов
- Главный военный консультант: генерал армии С. П. Иванов
- Редактор: М. Рооз
Технические данные
Цветной, УФК.
Награды
- 1982 — 15 ВКФ: Особый приз «за создание фильма, посвященного совместной борьбе советского и монгольского народов против сил империализма» — фильму «Через Гоби и Хинган».[1]
- 1982 — Приз министерства обороны СССР
- 1982 — Государственная премия МНР
- 1982 — МКФ стран Азии и Африки в Ташкенте (Приз Советского комитета солидарности стран Азии и Африки)
Напишите отзыв о статье "Через Гоби и Хинган"
Примечания
- ↑ КИНО: Энциклопедический словарь, главный редактор С.И. Юткевич, М. Советская энциклопедия, 1987, с.83
Ссылки
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=7205 «Через Гоби и Хинган»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
- «Через Гоби и Хинган» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Это заготовка статьи о советском кинофильме. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Отрывок, характеризующий Через Гоби и Хинган
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».