Черепнин, Николай Николаевич

Николай Николаевич Черепнин

Никола́й Никола́евич Черепни́н (3 [15] мая 1873, Санкт-Петербург — 26 июня 1945, Исси-ле-Мулино, под Парижем) — русский композитор, дирижёр и педагог, отец композитора Александра Черепнина. Н. Н. Черепнин стал первым композитором, к которому обратился Сергей Дягилев в самом начале своего проекта «Русских сезонов». Обладая ярким композиторским талантом, вращаясь в среде художников и музыкантов, изменивших лицо искусства ХХ века, Черепнин создал произведения, перевернувшие представление о современном балетном спектакле – «Павильон Армиды», «Нарцисс и Эхо». Сергей Дягилев оценивал композитора как одного из «самых знаменитых деятелей музыки, живописи, хореографии» . Ю. Шапорин, занимавшийся у Черепнина по чтению партитур, так описывает своего учителя: «Из всех профессоров консерватории он был, пожалуй, наиболее передовым по своим художественным устремлениям». В. Логинова отмечала, что композитор «обладал самостоятельным и неповторимым обликом в контексте художественной культуры начала XX века и сказал собственное слово, внёс заметный творческий вклад в мировое музыкально-художественное наследие».

Биография

Родился в семье известного петербургского медика Николая Петровича Черепнина (1841 — 27 февраля 1906), личного врача Ф. М. Достоевского; в воспоминаниях Анны Сниткиной-Достоевской указывалось, что в последний момент послали за доктором Черепниным: «Приехавший доктор Н. П. Черепнин мог только уловить последние биения его сердца». Мать, Зинаида Александровна, в девичестве Ратаева, умерла после родов. Вторая жена отца была из рода Суворовых, — Ивашинцова имела двух сыновей; таким образом, генерал-лейтенанты Александр Васильевич (1869—1921) и Сергей Васильевич (1857—1921) Ивашинцовы были его сводными братьями.

Учился в частной гимназии (1891). После окончания юридического факультета Петербургского университета (1895) поступил в Петербургскую консерваторию, которую в 1898 году с отличием закончил (класс композиции Н. А. Римского-Корсакова). С 1898 года дирижировал хором Мариинского театра, с 1906 года — дирижёр театра. Дирижировал концертами Русского музыкального общества, «Русскими симфоническими концертами», в 1908—1913 годах — в петербургском Народном доме. С 1909 года Черепнин участвовал в «Русских сезонах» Сергея Дягилева.

Член Беляевского кружка, был дружен с музыковедом А. В. Оссовским. Входил в объединение «Мир искусства».

В 1905—1917 преподавал дирижирование в Петербургской консерватории (с 1909 года — профессор), среди его учеников были Николай Обухов и Сергей Прокофьев, посвятивший учителю несколько сочинений (Первый фортепианный концерт и др.).

В 1918—1921 — директор Тифлисской консерватории. С 1921 — во Франции, где сотрудничал с балетной труппой Анны Павловой. В 1925 году он основал и возглавил Русскую консерваторию в Париже. В 1932 был приглашен Сергеем Кусевицким продирижировать Бостонским симфоническим оркестром. С 1937 года возглавлял Попечительский совет издательства «М. П. Беляев в Лейпциге».

Сочинениями Черепнина, помимо самого автора, дирижировали Александр Глазунов, Сергей Кусевицкий, Михаил Плетнёв, Геннадий Рождественский, Александр Рудин.

Семья

Жена (с 1897 года): старшая дочь Альберта Николаевича Бенуа, Мария Альбертовна. Вместе с женой похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Сын: Александр — композитор, пианист, музыкальный критик.

Композиторский стиль

Являясь последователем своего педагога, Н. Черепнин воспринимал все новые веяния в музыке. Большое влияние на его стиль оказало течение импрессионизма, многое он воспринял от А. Н. Скрябина, Р. Штрауса, Г. Малера, А. Шёнберга, И. Стравинского, К. Дебюсси, М. Равеля.

Первые его произведения были напечатаны уже в 1898 году: 6 романсов для меццо-сопрано (op. 1), Прелюдия к пьесе Принцесса Грёза (op. 4), Песнь Сафо (op. 5).

Исследователи склонны считать, что лучшие произведения Н. Черепнина были написаны им в период сближения его с группой «Мир искусства». Общение это началось с создания балета «Павильон Армиды» (ор. 29) по сюжету А. Н. Бенуа в 1903 году. С 1909 по 1914 год он был участником «Русских сезонов» в Париже, и первый сезон 1909 года прошёл под его управлением. Он оказался первым композитором, написавшим музыку по заказу Сергея Дягилева – первый его балет «Павильон Армиды» был поставлен в 1909 году М. Фокиным. Ещё два его балета «Нарцисс и Эхо» (ор. 40, 1911г.) и «Маска Красной смерти» (ор. 49, 1912г.) были также созданы им для труппы Сергея Дягилева.

Имя Н. Н. Черепнина связано с балетным жанром и творчеством балетной труппы Сергея Дягилева в Париже. Художественные принципы композитора сформировались под воздействием членов дягилевского содружества – А. Н. Бенуа, Л. Бакста, М. Фокина, эстетики «Мира искусства», тяготения его участников к поэтическому воскрешению образов прошлого, к изысканной стилизации.

Избранные сочинения

Центр творчества Н. Н. Черепнина составляют 16 балетов. Лучшие из них - «Павильон Армиды», «Нарцисс и Эхо», «Маска красной смерти». Непременная для искусства начала века романтическая тема разлада мечты и действительности претворена в этих балетах характерными приемами, сближающими музыку Черепнина с живописью импрессионистов. Ряд произведений Черепнина написан на темы русских сказок. Написанные в 1930-х годах оперы «Сват» и «Ванька-ключник» — интересный пример привнесения в традиционный для русской музыки жанр народно-песенной оперы сложных приемов музыкального письма XX века. Среди оркестровых сочинений Черепнина наиболее интересны его программные сочинения: Симфонический прелюд «Принцесса Грёза» (по Э. Ростану), симфоническая поэма «Макбет» (по В. Шекспиру), симфоническая картина «Зачарованное царство» (к сказке о Жар-птице), драматическая фантазия «Из края в край» (по одноименному стихотворению Ф. Тютчева), «Сказка о рыбаке и рыбке» (по сказке А. С. Пушкина). Заметен Черепнин также в кантатно-ораториальном жанре («Песнь Сафо» и ряд духовных сочинений a cappella, в т. ч. «Хождение Богородицы по мукам» на тексты народных духовных стихов и др.) и в хоровых жанрах («Ночь» на стихи В. Юрьева-Дрентельна, «Старая песня» на стихи А. Кольцова. Вокальная лирика Черепнина (более 100 романсов) охватывает широкий диапазон тем и сюжетов — от философской лирики («Трубный глас» на стихи Д. Мережковского, «Думы и волны» на стихи Ф. Тютчева) до картин природы («Сумерки» на ст. Ф. Тютчева); от утонченной стилизации русских песен («Венок Городецкому») до сказки («Фейные сказки» на стихи К. Бальмонта). Из других сочинений Черепнина следует назвать его фортепианную «Азбуку в картинках» с рисунками А. Бенуа, Струнный квартет, квартеты для четырех валторн и другие ансамбли. Черепнин является также автором оркестровок и редакций многих произведений русской музыки («Мельник-колдун, обманщик и сват» М.М. Соколовского, «Сорочинская ярмарка» М.П. Мусоргского и др.).

Балеты

• Павильон Армиды, op. 29 (1903)
• Нарцисс и Эхо, op. 40 (1911)
• Маска Красной Смерти, op. 49 (1911, по Эдгару По)
• Марья Моревна (1913)
• Сказка про царевну Улыбу и Соловья разбойника (1916)
• Дионис (1921)
• Зачарованная птица («Русская сказка»), op. 55 (1923)
• Роман мумии (1924, по повести Т.Готье)
• «Золотая рыбка» (1937) на сюжет А. С. Пушкина

Оперы

• Оль-Оль (1928, по пьесе Л. Андреева «Дни нашей жизни»)
• Сват (1930, по пьесе А. Н. Островского «Бедность не порок»)
• Ванька-ключник (1933, по одноименной пьесе Ф. Сологуба)

Симфонические сочинения

• «Драматическая фантазия» (1903)
• «Зачарованное царство» (1904)
• Концерт для фортепиано с оркестром, op. 30 (1907)
• «Судьба», фрагменты из музыки балета «Маска красной смерти» (1934)
• Оркестровка «Парафраз» — совместного сочинения Николая Римского-Корсакова, Цезаря Кюи, Анатолия Лядова, Александра Бородина и Ференца Листа (1937)
• «Хождение Богородицы по мукам», оратория для трех солистов, хора и оркестра (1938)
• Грузинские погребальные песнопения (1944)

Камерные сочинения

• Шесть пьес для квартета валторн

Литература

• Черепнин Николай Николаевич — статья из Большой советской энциклопедии.
• Томпакова О. М. Николай Николаевич Черепнин: Очерк жизни и творчества. − М.: Музыка, 1991.
• Черепнин Н. Н. Воспоминания музыканта. — Л.: Музыка, 1976.
• Nikolai Tcherepnin, 1873—1945. Frankfurt/Main: M.P. Belaieff, 1974
• Асафьев Б. В. Этюд о Черепнине. Последние произведения// Асафьев Б. В. О балете. Статьи. Рецензии. Воспоминания. Л.: «Музыка», 1974. С. 20—24.
• Глинский М. «Красная маска». Хореодрама Н. Н. Черепнина// РМГ. – 1916 г. – №12. Стб 268-276.
• Гуляницкая Н. С. Поэтика музыкальной композиции: Теоретические аспекты русской духовной музыки XX века. — М.: Языки славянской культуры, 2002.
• Двинский М. Н. Н. Черепнин о своем новом балете «Красные маски»// «Биржевые ведомости». – 1912. − № 13181, 6 октября.
• Дейкун Л. К проблеме стиля модерн в музыке. Страницы творчества Николая Черепнина// Русская музыкальная культура XIX − начала XX века. Сб. трудов РАМ им. Гнесиных. — Вып. 123. — М., 1994. — С. 79-95.
• Кисеева, Е. В. Творческие искания Н. Черепнина в контексте художественной культуры рубежа XIX-XX веков : диссертация ... кандидата искусствоведения. — Ростов-на-Дону, 2006. — 180 с.
• Логинова В. [dlib.rsl.ru/viewer/01002305897#?page=48 О музыкальной композиции начала ХХ века: к проблеме авторского стиля (В.Ребиков, Н.Черепнин, А.Станчинский)] : дисс. … кандидата искусствоведения; Российская Академия музыки им. Гнесиных. – М., 2002. – С. 48—97
• Логинова В. Творческий облик Н. Н. Черепнина в контексте русского искусства начала ХХ века: личность и стиль. – Оренбург: Из-во Оренбург. Гос. Ин-та искусств, 2002.
• Оссовский А. В. Павильон Армиды. Балет Н. Н. Черепнина // Оссовский А. В. Музыкально-критические статьи (1894-1912). — Л., 1971. С. 84—87.
• Редя В. Я. «Новый балет» в антрепризе С. Дягилева: начало пути // Музыковедческие студии Института искусств Волынского национального университета имени Леси Украинки и Национальной музыкальной академии Украины имени П. И. Чайковского. Сборник научных трудов. — Вып. 5. — Луцк: Волынский национальный университет имени Леси Украинки, 2010. — С. 5—17.
• Светлов В. «Павильон Армиды» // Слово. — 1907. − № 331.
• Финкельштейн Ю. «Павильон Армиды» Н. Н. Черепнина: образный строй и средства воплощения // Вопросы гуманитарных наук. — 2004. — № 2. — С. 262—270.
• Финкельштейн Ю. Воплощение эстетики «Мира искусства» в балетном спектакле «Нарцисс и Эхо» Бакста – Фокина – Черепнина // Философия и музыка. Сборник трудов. — Вып. 163. – РАМ им. Гнесиных, 2004. С. 57—65.
• Финкельштейн Ю. [www.globecsi.ru/Articles/2011/Finkelshtein.pdf Образы русской сказки и их воплощение в балетном творчестве Н. Черепнина] // ГЛОБЭКСИ : (Интернет-журнал АТиСО) / Акад. труда и соц. отношений — Электрон. журн. — М.: АТиСО, 2007.
• Финкельштейн Ю. А. [www.globecsi.ru/Articles/2011/Finkelshtein1.pdf Балет «Золотая рыбка» Н. Черепнина] // ГЛОБЭКСИ: (Интернет-журнал АТиСО) / Акад. труда и соц. отношений — Электрон. журн. — М.: АТиСО, 2007.
• Финкельштейн Ю. А. [www.dissercat.com/content/baletnoe-tvorchestvo-nn-cherepnina-v-kontekste-idei-epokhi Балетное творчество Н.Н. Черепнина в контексте идей эпохи]: автореферат дис. ... кандидата искусствоведения: 17.00.02 / Финкельштейн Юлия Анатольевна;[Место защиты: Российской академии музыки им. Гнесиных].- Москва, 2012. — 24 с. ([www.dslib.net/muz-iskusstvo/baletnoe-tvorchestvo-n-n-cherepnina-v-kontekste-idej-jepohi.html Диссертация…] - Москва, 2012. — 191 с.)
• Финкельштейн Ю. Поздние балеты Николая Черепнина // «Русское искусство». — 2009. — № 1. — С. 27—34.

Ссылки

• Черепнин, Николай Николаевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Томпакова О. [dic.academic.ru/dic.nsf/dic_music/480/%D0%A7%D0%95%D0%A0%D0%95%D0%9F%D0%9D%D0%98%D0%9D Биография]
• [magazines.russ.ru/nj/2008/253/ch29-pr.html Интервью с П. А. Черепниным. «Под сенью моей жизни»] // Новый Журнал. — 2008. — № 253
• [www.tcherepnin.com/nikolai/bio_nik.htm Биография] на сайте Общества Черепниных (англ.)
• [www.dommuseum.ru/index.php?m=dist&pid=15860 Биография]

Отрывок, характеризующий Черепнин, Николай Николаевич

– Ah, vous expediez le courier, princesse, moi j'ai deja expedie le mien. J'ai ecris а ma pauvre mere, [А, вы отправляете письмо, я уж отправила свое. Я писала моей бедной матери,] – заговорила быстро приятным, сочным голоском улыбающаяся m lle Bourienne, картавя на р и внося с собой в сосредоточенную, грустную и пасмурную атмосферу княжны Марьи совсем другой, легкомысленно веселый и самодовольный мир.
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez… [Надо предупредить вас, княжна, что князь разбранился с Михайлом Иванычем. Он очень не в духе, такой угрюмый. Предупреждаю вас, знаете…]
– Ah l chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai prie de ne jamais me prevenir de l'humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent. [Ах, милый друг мой! Я просила вас никогда не говорить мне, в каком расположении духа батюшка. Я не позволю себе судить его и не желала бы, чтоб и другие судили.]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.


Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из за затворенных дверей, слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шопотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене:
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c'est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!… [Да это дворец! – Пойдем скорее, скорее!…] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C'est Marieie qui s'exerce? Allons doucement, il faut la surprendre. [Это Мари упражняется? Тише, застанем ее врасплох.]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка.
M lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne. [Ах, какая радость для княжны! Наконец! Надо ее предупредить.]
– Non, non, de grace… Vous etes m lle Bourienne, je vous connais deja par l'amitie que vous рorte ma belle soeur, – говорила княгиня, целуясь с француженкой. – Elle ne nous attend рas? [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя невестка. Она не ожидает нас?]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться.
Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
– Ah! chere!…Ah! Marieie!… – вдруг заговорили обе женщины и засмеялись. – J'ai reve сette nuit … – Vous ne nous attendez donc pas?… Ah! Marieie,vous avez maigri… – Et vous avez repris… [Ах, милая!… Ах, Мари!… – А я видела во сне. – Так вы нас не ожидали?… Ах, Мари, вы так похудели. – А вы так пополнели…]
– J'ai tout de suite reconnu madame la princesse, [Я тотчас узнала княгиню,] – вставила m lle Бурьен.
– Et moi qui ne me doutais pas!… – восклицала княжна Марья. – Ah! Andre, je ne vous voyais pas. [А я не подозревала!… Ах, Andre, я и не видела тебя.]
Князь Андрей поцеловался с сестрою рука в руку и сказал ей, что она такая же pleurienicheuse, [плакса,] как всегда была. Княжна Марья повернулась к брату, и сквозь слезы любовный, теплый и кроткий взгляд ее прекрасных в ту минуту, больших лучистых глаз остановился на лице князя Андрея.
Княгиня говорила без умолку. Короткая верхняя губка с усиками то и дело на мгновение слетала вниз, притрогивалась, где нужно было, к румяной нижней губке, и вновь открывалась блестевшая зубами и глазами улыбка. Княгиня рассказывала случай, который был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [вполне серьезный,] но что об этом поговорим после. Княжна Марья все еще молча смотрела на брата, и в прекрасных глазах ее была и любовь и грусть. Видно было, что в ней установился теперь свой ход мысли, независимый от речей невестки. Она в середине ее рассказа о последнем празднике в Петербурге обратилась к брату:
– И ты решительно едешь на войну, Andre? – сказала oia, вздохнув.
Lise вздрогнула тоже.
– Даже завтра, – отвечал брат.
– II m'abandonne ici,et Du sait pourquoi, quand il aur pu avoir de l'avancement… [Он покидает меня здесь, и Бог знает зачем, тогда как он мог бы получить повышение…]
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:
– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
Князь Андрей, видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом все более и более оживляясь и невольно, посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании. Он рассказал, как девяностотысячная армия должна была угрожать Пруссии, чтобы вывести ее из нейтралитета и втянуть в войну, как часть этих войск должна была в Штральзунде соединиться с шведскими войсками, как двести двадцать тысяч австрийцев, в соединении со ста тысячами русских, должны были действовать в Италии и на Рейне, и как пятьдесят тысяч русских и пятьдесят тысяч англичан высадятся в Неаполе, и как в итоге пятисоттысячная армия должна была с разных сторон сделать нападение на французов. Старый князь не выказал ни малейшего интереса при рассказе, как будто не слушал, и, продолжая на ходу одеваться, три раза неожиданно перервал его. Один раз он остановил его и закричал:
– Белый! белый!
Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.
В столовой, громадно высокой, как и все комнаты в доме, ожидали выхода князя домашние и официанты, стоявшие за каждым стулом; дворецкий, с салфеткой на руке, оглядывал сервировку, мигая лакеям и постоянно перебегая беспокойным взглядом от стенных часов к двери, из которой должен был появиться князь. Князь Андрей глядел на огромную, новую для него, золотую раму с изображением генеалогического дерева князей Болконских, висевшую напротив такой же громадной рамы с дурно сделанным (видимо, рукою домашнего живописца) изображением владетельного князя в короне, который должен был происходить от Рюрика и быть родоначальником рода Болконских. Князь Андрей смотрел на это генеалогическое дерево, покачивая головой, и посмеивался с тем видом, с каким смотрят на похожий до смешного портрет.
– Как я узнаю его всего тут! – сказал он княжне Марье, подошедшей к нему.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]