Черкасы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Черка́сы (итал. Circassi) — экзоэтноним XVI—XVII веков, использовавшийся среди русскоязычного населения и в документах Русского царства к черкесам, а также экзоним казаков (преимущественно, украинских[1][2]) в российском государстве (в частности, в официальных документах) до конца XVIII в.





Ранняя история

Историк начала XIX века Алексей Попов считал, что черкасы впервые упоминаются в начале II века н. э. под названием гениохов. Согласно Попову, Анквиал, как правитель Черкасии, был известен и при преемнике Траяна Адриане[3]. Согласно Диону Кассию, в 114 году Траян в Малой Армении в г. Сате принимал правителя гениохов и махелонов Анхиала с большим торжеством и отпустил его с богатыми дарами[4].

Распространение среди черкесов христианства относится ко времени византийского императора Юстиниана (527565), который на их земле построил первый храм. Тогда же была основана и православная «Зихийская епархия», подчинявшаяся Константинопольскому Патриархату (существовала до конца XI века). Епископ черкасов-христиан участвовал в Ферраро-Флорентийском соборе[5].

Черкасы названы Рашид ад-Дином среди народов, которые Чингисхан предназначил для владений Джучи (в одном ряду с урусами и асами)[6](в § 262 и 270 «Сокровенного сказания» они названы серкесутами); о них говорится в булле Иннокентия IV 1245 года[7].

Черкасы в русской истории

В своей «Истории государства Российского» Карамзин писал[8]:

Вспомним Касогов, обитавших, по нашим летописям, между Каспийским и Чёрным морем; вспомним и страну Казахию, полагаемую Императором Константином Багрянородным в сих же местах; прибавим, что Оссетинцы и ныне именуют Черкесов Касахами: столько обстоятельств вместе заставляют думать, что Торки и Берендеи, назывались Черкасами, назывались и Козаками

По мнению историка Георгия Вернадского, в XI веке (если не раньше) на Днепре был основан город Черкассы, — в то время у князя Мстислава Черниговского и Тмутараканского была личная охрана из черкесов[9].

Первые упоминания черкасов в русских летописях относятся к XIV веку:

Период XIIIXIV веков характеризуется массовой миграцией черкасов в регион среднего Поднепровья (от устья Десны до острова Хортица, — конец Днепровских порогов), получивший в связи с этим наименование «Черкасии»[16].

В. Н. Татищев в «Истории Российской с самых древнейших времён» указывает, что курский баскак (губернатор) Ахмат вызвал часть черкасов с горы Бештау и Пятигорья[17]:

Оные прежде из кабар­динских черкес в 14-м веке в княжестве Курском, под властью татар собравши множество сброда, слободы населили и воров­ством промышляли, и из-за многих на них жалоб татарским губернатором на Днепр переведены, и град Черкасы по­строили. Потом, усмотрев польское беспутное правление, всю Малую Русь в казаков превратили, гетмана или отомана из­брав, все черкесами поименовались.

Известный российский историк Карамзин писал[8]:

Торки и Берендеи, назывались Черкасами, назывались и Козаками … некоторые из них, не хотев покориться ни Моголам, ни Литве, жили как вольные люди на островах Днепра, ограждённых скалами, непроходимым тростником и болотами; приманили к себе многих Россиян, бежавших от угнетения; смешались с ними и под именем Комков составили один народ, который сделался совершенно Русским тем легче, что предки их, с десятого века обитав в области Киевской, уже сами были почти Русскими. Более и более размножаясь числом, питая дух независимости и братства, Козаки образовали воинскую Христианскую Республику в южных странах Днепра, начали строить селения, крепости в сих опустошённых Татарами местах; взялись быть защитниками Литовских владений со стороны Крымцев, Турков и снискали особенное покровительство Сигизмунда I, давшего им многие гражданские вольности вместе с землями выше днепровских порогов, где город Черкасы назван их именем.

Также, согласно Карамзину, в XV в.[18]:

между Азовским и Каспийским морем, сделалась новая воинственная республика, составленная из людей, говорящих нашим языком, исповедующих нашу веру, а в лице своём представляющих смесь Европейских с Азиатскими чертами; людей неутомимых в ратном деле, природных конников и наездников, иногда упрямых, своевольных, хищных, но подвигами усердия и доблести изгладивших вины свои — говорим о славных Донских Козаках … они считались Российскими беглецами; искали дикой вольности и добычи в опустевших Улусах Орды Батыевой, в местах ненаселённых, но плодоносных, где Волга сближается с Доном и где издавна был торговый путь из Азии в Северную Европу; утвердились в нынешней своей области; взяли город Ахас, назвали его, думаю, Черкасским, или Козачьим (ибо то и другое имя знаменовало одно); доставали себе жён, как вероятно, из земли Черкесской и могли сими браками сообщить детям нечто Азиатское в наружности.

Среди довольно противоречивых положений и сведений, изложенных в данной цитате, к примеру, о том, что донские казаки «считались Российскими беглецами» (скорее всего, это именно так и считалось в русских землях) и «говорили нашим языком» (что к этому времени, вполне, могло уже иметь место) есть важное замечание о том, что в то время казаки именовались черкасами (или наоборот — черкасы казаками). Это подтверждает и Сигизмунд фон Герберштейн, посол германского императора, посетивший Великое княжество Московское в 1517 и в 1526 гг., который, в частности, рассказывал, что там, где Кавказский хребет упирается в южный рукав Кубани, в горах жили черкасы пятигорские или чики (chiki)[19]:

Этот народ, надеясь на защиту своих гор, не оказывает послушания ни туркам, ни татарам. Русские утверждают, что это христиане, что они живут по своим обычаям, ни от кого не зависят, исповедуют греческую веру, а службу церковную отправляют на славянском языке, которым главным образом и пользуются. Они по большей части смелые пираты. Спускаясь в море по рекам, которые текут с их гор, они грабят, кого попало, а особенно купцов, плывущих из Кафы в Константинополь.
— они не подчинялись никому.

Ещё отец Ивана Грозного жаловался на них турецкому Султану «как Государю Азовской земли»[18]:

…но они гнушались зависимостию от Магометанского Царства, признали над собою верховную власть России — и в 1549 году Вождь их Сарыазман, именуясь подданным Иоанна, строил крепости на Дону: они завладели сею рекою до самого устья, требовали дани с Азова, воевали Ногаев, Астрахань, Тавриду; не щадили и Турков; обязывались служить вдали бдительною стражею для России, … и, водрузив знамение креста на пределах Оттоманской Империи, поставили грань Иоанновой Державы в виду у Султана, который доселе мало занимался нами, но тут открыл глаза, увидел опасность…

В 1552 году черкасы владеют берегами Каспия и низовьями Волги. Передали Астрахань в 1556 году Ивану Грозному, проложив Черкасскую и Кабардинскую дороги для сообщения с далёким союзником и покровителем — царём России — и другими северокавказскими племенами[20], часто обижали ногайцев[18]. Ногайский Мурза Белек писал Государю: «Аккобек царь с Черкасы в свойстве учинили, и они ему Юрт его, взяв, дали: и Ямгурчей царевич в свойстве учинился и ему Юрт его, взяв, дали ж»[21][уточните ссылку (уже 2994 дня)].

В январе 1558 г. во главе пятитысячного отряда ратников «...царь отпустил на Крымские улусы князя Вишневецкого, да с ним Черкасского мурзу Кабартинского (кабардинского). Канклыча Канукова отпустил в Кабарду, в Черкасы». Канукову было велено собрать отряд в Кабарде и идти на помощь Вишневецкому ратью мимо Азова.

В 1561 году состоялся брак Ивана Грозного с Марией Темрюковной, «из черкас пятигорских девицей».

Весной 1578 в Москву приехало большое кабардинское посольство, и били челом «ото всее черкасские Кабарды» и просили «обороны от крымского царя и от иных недругов их»[20]. Тогда же, судя по актам, «сошли на Москву» последние черкаские князья[19], ведущие свою родословную от патриарха черкесских княжеских родов Инала Светлого, правившего в Черкесии XV в. Потомки его, «однородцы» с кабардинскими князьями дома Идархэ (Идаровы), по переезде в Россию, после завоевания Иоанном IV Астрахани в XVI в., именовались князьями Черкасскими и в родословных сказках своим предком называли египетского султана. Они дали начало нескольким княжеским родам Российской империи (см. Черкаские князья), которые в дальнейшем играли большую роль в русской истории. Обосновались в России и другие родственные роды князей Черкасских, также являвшихся Иналидами, но происходивших не из дома Идаровых (там же). В Кремле появляется Черкасский двор, а в городе — Большой и Малый Черкасские переулки[22].

См. также: Адыги и Москва: история C 1625 года к титулу царя Михаила Фёдоровича добавляется фраза: «Повелитель и Государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских царей и Кабардинския земли, Черкасских и Горских Князей», что нашло позднее своё отражение и на гербе Российской империи. (На рисунке — один из щитов Большого государственного герба Российской империи, поля которого указывают на титулы Российского Императора, как на «Черкасских и Горских князей и иных Наследного государя и обладателя», за исключением 4-го поля, в котором находится герб титула «Государь области Арменския» — в золотом щите червлёный коронованный лев.[23])

В XVII веке Джиовани де Лукка, префект доминиканской миссии в Кафе (Каффе), находит, что кавказские черкесы переходят в магометанство; у них нет ни писаных законов, ни церковных обрядов и христиане они только по имени; от греческой веры сохранили обычай носить съестные припасы на могилы покойников и соблюдают некоторые посты[24].

По сведениям английского путешественника Эдмунда Спенсера, неоднократно посетившего Кавказ в 18361838 г.[25]:

Возможно, черкесы, которые из века в век вели полувоенный, полубандитский образ жизни и бывшие одно время лейб-гвардией султанов Египта, Турции и крымских ханов, были известны окружающим народам под этим именем(kassack), которое они давали каждому племени, ведшему подобный образ жизни.

В заселении южных окраин России в XVIXVIII столетиях (современные Белгородская, Воронежская, Липецкая, Тамбовская и другие области) принимали участие черкасы. Эти переселения поощрялись Москвой, заинтересованной в укреплении своих южных рубежей.

Существуют записи голландского путешественника и этнографа Карнелия де Бруина (1652−1727) о наличии черкасов в некоторых районах Воронежа, которых он видел в 1707 г.[26]:

Мы заметили, что большая часть царских домов (кабаков) около Воронежа заселена была черкасами. Люди эти очень опрятны и так же опрятно содержат и свои дома, вообще нрава они весёлого и живут весьма приятно, забавляясь всегда игрою на скрыпке и других струнных инструментах. Они тотчас же начинают свою музыку, как только кто-нибудь приедет к ним, и подают тут же мёд и водку; между ними есть и женщины, оказывающие проезжим разные услуги. Одежда у них особенная, вовсе не похожа на русскую…
По сведениям де Бруина, воронежские черкасы были зажиточны и имели прислугу, к сожалению, он не приводит информации об их языке — ассимилировались ли они на тот момент в языковом отношении полностью или были двуязычны[26].

Черкасы в Малороссии

В российском государстве (в частности, в летописях, а также, в официальных документах и государственных законодательных актах) вплоть до конца XVIII в. термин «черкасы» употреблялся в качестве экзонима малороссийских казаков:

…нашего великого государя, против его государских недругов, рать собирается многая и несчётная, а строения бывает разного: ...
Казаки донские, терские, яицкие бьются огненным боем; а запорожские черкасы — и огненным, и лучным.

А также черкасами называли казаков вообще:

… если б вести им <"козакам"> имя особое, то следовало б называться черкасами, по пришедшим потом в Украйну из черкеской Кабарды черкесам … почему всё козачество, да и вся Малороссия, потом черкасами проименовалась, а не козарами.

По данным Г. В. Вернадского, в московских документах XVI и XVII веков черкасами назывались как черкесы, так и украинские казаки[9].

В то же время, российское правительство отличало черкасов от остального населения Малороссии. В указе императрицы Екатерины II от 8 декабря 1765 года сказано[29]:

Буде ж кто из помещиков, захватя в своё владение из порозжих Государевых земель, поселили на тех землях разных наций людей, яко то Малороссиян и Черкас и другого звания, которых в вечность за собою укреплять запрещено, а они за ними остаться и ныне пожелают, то и на оных Малороссиян и Черкас отмерить же земли на число душ предписанную…

Поскольку термин «черкасы» применялся в отношении запорожских (малороссийских) казаков, а впоследствии им частенько стали называть население Малороссии вообще[1][2], это в последующем стало использоваться для создания теорий неславянского происхождения украинцев. Однако, работы Медико-генетического научного центра РАМН (в сотрудничестве с английскими и эстонскими учёными) подтвердили сходство протестированных украинцев с южными белорусами, западными и северными русскими (потомками насельников земель Руси вдоль её основной транспортной артерии — водного пути «из варяг в греки»), а также, южными славянами[30].

Одежда и традиции казаков, «черкески»

Знак принадлежности к со­циальным верхам казачьего общества — «оселедец» — основан на обычае издавна принятом у Черка­сов на Кавказе. Генуэзский историк и этнограф Интериано писал о черкасах: «Носят длиннейшие усы. На поясе в кожаной су­мочке, сделанной и вышитой руками жены, постоянно имеют огниво и бритву с оселком. Ею бреют друг другу голову, оставляя на ма­кушке Длинный пучок волос в виде косички»[31].

По данным А. В. Висковатова, в XVIII в. «черкески или верхние кафтаны» назначались отдельным казачьим войскам в качестве форменной одежды[32]. К. К. Абаза так описывал войско черноморских казаков: «Пеших казаков одели в зелёные черкески, конных — в синие, с откидными рукавами, с обложкой по борту из золотого и серебряного снурка»[33].

Интересное свидетельство о распространённости термина в 1831 г. оставил наказной атаман Черноморского казачьего войска Н. С. Завадовский[34][уточните ссылку (уже 2994 дня)]:

Строго запрещается ввиду начальства, или при отправлении службы носить черкесские свитки и тому подобно неприличное одеяние, которое равно и шапки, могут только, кому угодно, — носить в частной жизни и по хуторам, или на кордонах, в разъездах, залогах и симу подобных службах.

По сведениям Татьяны Марченко, у запорожцев кунтуш был известен под названием черкески[35]. В. Ф. Горленко считает, что в конце XVIII в. на Левобережной Украине бытовала «аналогичная кабардинской „черкеска“ с откидными рукавами»[36].

Черкасы в иностранных источниках

Пьер-Мартин Де Ламартиньер (1634–1690), в своих [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Skandinav/Danmark/XVII/1640-1660/La_Martinier/pril1.phtml заметках] в 1653 году указывает о населении Малороссии :
Глава XXXIV. Черкасы (Circassiens).
...Управление у черкасов совершенно анархическое. Во время одного восстания, случившегося в их стране, они окончательно уничтожили высшую и низшую знать, и в настоящее время управляются старшинами или полковниками, которых они выбирают сами и с которыми последний из них обращается запанибрата. Хотя их религия такая же, как у русских, они дозволяют иностранцам беспрепятственно входить в их церкви, чего русские не допускают, и даже принимают иностранцев с большою добротой и радушием. Солдаты называются на их языке казаками (cosaques), а это дало повод некоторым вообразить, что казаки – отдельная нация. Земля в России менее плодородна [и климат] холоднее, чем в Черкасии...

Интересные факты

Фамилии от слова «черкас»

От слова «черкас» произошли распространённые в основном в России и на Украине фамилии: Черкас[37], Черкасов[37], Черкасец, Черкасский, Черкалин, Черкашин, Черкашенин, Черкашенко, Черкащенко.

В некоторых случаях ударение может падать на первый слог: например, Че́ркас.

Населённые пункты от слова «черкас»

2) Черкас, Белоцерковский район (Украина)
2) слобода Черкасская, Измалковский район
3) деревня Черкасские Дворики, Елецкий район
2) ст. Старочеркасская, древняя столица Донского казачества
3) хутор Черкасский
2) Малые Черкасы, Смоленский район
2) с. Черкасские Тишки, Харьковский район
3) с. Черкасский Бишкин, Змиёвский район
2) Старые Черкассы, Уфимский район
3) Черкассы, Давлекановский район
4) Черкассы, Стерлитамакский район

Напишите отзыв о статье "Черкасы"

Примечания

  1. 1 2 Радянська Енциклопедія історії України — К.: Головна редакція УРЕ, 1972.  (укр.) — Т. 4. — С. 465.
  2. 1 2 Енциклопедія українознавства (у 10 томах) / Головний редактор Володимир Кубійович. — Париж, Нью-Йорк: «Молоде Життя», 1954−1989.  (укр.)
  3. Попов А. История о Донском войске. — Харьков, 1814. — С. 60.
  4. Дион Кассий. Римская история LXVIII 19, 2
  5. Карпов С. П., 2007, С. 329.
  6. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. В 3 т. — М., 2002. — Т. 1. — Кн. 2. — С. 68, 275.; Т. 2. — С. 72.
  7. Карпов С. П., 2007, С. 321.
  8. 1 2 Карамзин, 1816—1829Т. V — Глава IV
  9. 1 2 Вернадский Г. В. [www.spsl.nsc.ru/history/vernad/vol4/vgv472.htm Россия в средние века.]
  10. ПСРЛ, .., Т.VI, Вып. 1., С. 389.
  11. ПСРЛ, .., Т. X., С. 217.
  12. ПСРЛ, .., [yakovkrotov.info/Opis_A/00001/01937_PSRL_Nikon_11.pdf Т. XI.], С. 7.
  13. ПСРЛ, .., Т.VI, Вып.1, Стб.455.
  14. ПСРЛ, .., Т. XI., С. 46, 47.
  15. ПСРЛ, .., Т. VII., С. 56.; ср. комм. 218 к тому II «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина.
  16. Хотко С. Х. Генуя и Черкесия: политическое и культурное взаимодействие в 13−15 вв. // Сборник Русского исторического общества. — Т. 4. (152). — М. — 2002. — С. 195.
  17. «История Российская с самых древнейших времён, неусыпными трудами через тридцать лет собранная и описанная покойным тайным советником и астраханским губернатором Васильем Никитичем Татищевым» — цит. по Татищев В. Н. .История Российская. В 3 т. — М.: АСТ, «Ермак», 2005. — (Классическая мысль).
  18. 1 2 3 Карамзин, 1816—1829Т. VIII — Глава IV
  19. 1 2 фон Герберштейн С. Записка о русских делах — цит. по [cossackweb.narod.ru/kazaki/r_dchrk.htm Губарев Г. Донские черкасы // «Общеказачий журнал», февраль 1954 — № 22.]
  20. 1 2 Шаова С. Д. [galgai.com/forum/archive/index.php/t-1719.html История кабардинцев бассейна р. Сунжа и их взаимодействие с Ингушами]
  21. Дела Ногайские ном. 4, л. 91.
  22. [www.arigi.adygnet.ru/ethnolog/book6.pdf Хотко C. Х. История Черкесии в средние века и новое время — Майкоп, 2002.]
  23. [www.yerkramas.org/2010/12/10/znaki-vsearmyanskix-monarxov-v-svete-problemy-gosudarstvennyx-simvolov-pervoj-i-tretej-respublik/ Григорян C. Знаки всеармянских монархов в свете проблемы государственных символов Первой и Третьей Республик // Сайт Газеты армян России «Еркрамас» (yerkramas.org) 10.12.2010.]
  24. Записки Одесского общества истории и древностей — 1879. — [www.library.chersonesos.org/getfile.php?tome_code=68&ext=djvu Т. 11.] — С. 489−490.
  25. [books.google.ru/books?id=wegOAAAAYAAJ&pg=PP11#v=onepage&q=Circassians%2C%20who%20it%20appears%20in%20every%20age%20&f=false Edmund Spencer. Travels in the western Caucasus, including a tour through Imeritia, Mingrelia, Turkey, Moldavia, Galicia, Silesia and Moravia, in 1836", in two volumes. London: Henry Colburn, Great Marlborough Street, 1838. vol. 1, p. 18]
  26. 1 2 Максидов А. А..
  27. Ошибка в сносках?: Неверный тег <ref>; для сносок autogenerated1 не указан текст
  28. Ригельман А. И., [izbornyk.org.ua/rigel/rig02.htm#gl03 Гл. 3.].
  29. ПСЗРИ, Собр. 1-е (1649−1825) — Т. XVII. — [new.runivers.ru/bookreader/book9825/#page/455/mode/1up № 12.519. — п. 14.].
  30. Пшеничнов А. С., Соловьёва Д. С., Дибирова Х. Д., Мансуров Р. И., Ищук М. Л., Балановская Е. В. Генофонд украинцев: оценка внутри- и межэтнической изменчивости по трём типам ДНК маркеров (мтДНК, Y-хромосомы, аутосомным) // Материалы Международной Конференции «Генетика в России и мире» — М., 2006. — С. 163.
  31. [www.cossackdom.com/enciclopedic/o.htm Казачий словарь-справочник]
  32. Висковатов А. В. Историческое описание одежды и вооружения российских войск. — СПб., 1900. — Ч. 6. — С. 22.
  33. Абаза К. К. Донцы, Уральцы, Кубанцы, Терцы. — СПб., 1890. — С. 214.
  34. Государственный архив Краснодарского края. Ф. 283. Оп. 1. Д. 172. Л. 176. — цит. по [www.yuga.ru/articles/society/4359.html Фролов Б. Е. Значение термина «черкеска» в лексике черноморских казаков конца XVIII−первой трети XIX веков (к постановке вопроса) // Портал Южного региона «ЮГА.ру» (www.yuga.ru) 6 мая 2004.]
  35. Марченко Т. М. Казаки-Мамаи — Киев-Опишне, 1991. — С. 22.
  36. Ламартиньер Пьер Мартин, де (La Martiniere, Pierre Martin de) П. М. де Ламартиньер. [www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Skandinav/Danmark/XVII/1640-1660/La_Martinier/pril1.phtml Путешествие в северные страны.] (1653 г.). М. Московский археологический институт. 1912
  37. 1 2 Федосюк Ю. А. Что означает ваша фамилия? — Изд. 2-е. — М.: Флинта, 2006. — 60 с. — ISBN 5-89349-747-3; ISBN 978-5-89349-747-2. — Разд. 6. Откуда вы?

Литература

  • Полное собрание законов Российской империи. [www.nlr.ru/e-res/law_r/coll.php?part=1 Собрание Первое. 1649—1825 гг. / Под ред. М. М. Сперанского. (в 45-и томах) — СПб.: Тип. II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830].
  • Полное собрание русских летописей = с 1846 г. — ...
  • Карамзин Н. М. История государства Российского. — СПб.: Тип. Н. Греча, 1816—1829.
  • W.E.D. Allen. The Ukraine A History. — Cambridge, 1941. — pp. 68–70.
  • Карпов С. П. История Трапезундской империи. — СПб.: Алетейя, 2007.
  • Максидов А. А. Фамилии адыгского происхождения на Украине //
    • [www.adygi.ru/index.php?newsid=443 Информационный портал «Адыги.ru» (www.adygi.ru) 8 октября 2009.]
    • [www.dissercat.com/content/istoricheskie-i-genealogicheskie-svyazi-adygov-s-narodami-prichernomorya#ixzz3xTLUGZ4 Максидов А. А. Исторические и генеалогические связи адыгов с народами Причерноморья : диссертация на соискание степени кандидата исторических наук по специальности 07.00.02 — Нальчик: Кабардино-балкарский государственный университет им. Х. М. Бербекова, 2001. — Гл. II. — § 2.];
    • Проблемы региональной ономастики: Материалы 3-ей межвузовской науч. конф. — Майкоп, 2002. — С. 139−145.</span>
  • Ляушева С. А. [www.djeguako.ru/content/view/102/1/ История православия адыгов].
  • Павленко С. [www.djeguako.ru/content/view/103/36/ Предки Ивана Мазепы — черкесы? (укр.)].
  • Ригельман А. И. Летописное повествование о Малой России и её народе и козаках вообще. — М.: В университетской типографии, 1847.
  • Савельев Е. П. [evgrsaveliev.narod.ru/history-1/chapter-9.html Древняя история казачества]. — М.: Вече, 2002. — (Тайны древних цивилизаций)
  • Горелик М. В. [www.nasledie.org/v3/ru/?action=view&id=205101 Черкесы-Черкасы] // XXII Крупновские чтения (тезисы докладов). — Ессентуки; Кисловодск, 2002.
  • Шаова С. Д. «Черкесы-казаки» в бассейне Терека // Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа: 3-я международная конференция. — Армавир, 2002.
  • Шеншин Д. Ф. Что было, то было… : Документальная повесть. — Воронеж, 2007. — ISBN 5-89981-456-X.

Отрывок, характеризующий Черкасы

– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.


Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.


Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.