Кабардино-черкесский язык

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Черкесский язык»)
Перейти к: навигация, поиск
Кабардино-черкесский язык
Самоназвание:

Адыгэбзэ

Страны:

Россия, Турция, Иордания, Сирия, Саудовская Аравия, Германия, США

Регионы:

Кабардино-Балкария, Адыгея, Краснодарский край, Карачаево-Черкесия

Официальный статус:

Кабардино-Балкария
Карачаево-Черкесия

Общее число говорящих:

В России — 515 672[1]

Классификация
Категория:

Языки Евразии

Северокавказские языки

Абхазо-адыгская семья
Адыгская группа
Письменность:

кириллица (кабардинская письменность)

См. также: Проект:Лингвистика

Кабарди́но-черке́сский язы́к (Адыгэбзэ) — язык кабардинцев и черкесов, является одним из государственных языков Кабардино-Балкарской и Карачаево-Черкесской республик.

Некоторые лингвисты склонны считать кабардино-черкесский и адыгейский языки диалектами общего адыгского языка. Сами адыгейцы, кабардинцы и черкесы называют свой язык адыгэбзэ, что означает «адыгский язык». Несмотря на существование общего названия, в русском языке бытуют также раздельные названия — адыгейский язык, кабардинский язык и черкесский язык.

Письменность до 1924 года была на основе арабского алфавита и кириллицы, в 1924 — 1936 годах на основе латиницы, с 1936 года вновь на основе кириллицы.





Генеалогическая и ареальная информация

Кабардино-черкесский язык месте с адыгейским, убыхским, абхазским и абазинским относится к абхазо-адыгской семье языков (северо-западно-кавказские языки).

Ныне язык в основном распространён в России и на Ближнем Востоке: в России язык распространён в Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Адыгее, Краснодарском крае, Ставропольском крае и Моздокском районе Северной Осетии.

За рубежом кабардино-черкесский язык широко представлен в странах Ближнего Востока. В частности в таких странах как Турция, Иордания, Сирия, Саудовская Аравия, а также в Германии и США.

Социолингвистическая информация

В России по данным переписи 2010 года, около 516 000 человек[2] владеют кабардино-черкесским как родным языком. Из них, по результатам переписи, примерно 460 000 владеют также русским.

Всего по миру насчитывается 1 628 500 человек, владеющих кабардинским языком, из которых 36 700 монолингвальны[3].

В 1995 году был принят в качестве государственного в Кабардино-Балкарской республике (наряду с балкарским и русским), в 1996 году — в качестве государственного в Карачаево-Черкесии.

Диалекты

Выделяют 8 говоров[3] кабардино-черкесского языка: Баксанский, Бесленеевский, Хабезский, говор Большой Кабарды, говор Малой Кабарды, Кубанский, Малкинский, Моздокский.

Бесленеевский диалект занимает промежуточное положение между кабардино-черкесским и адыгейским языками, и иногда считается также диалектом адыгейского языка. Распространён главным образом в аулах Бесленей и Вако-Жиле в Карачаево-Черкесии, и в Успенском районе Краснодарского края.

Письменность

До начала XIX века было несколько попыток создания письменности на кабардинском языке, на основе арабского письма. В 1829 году преподавателем Петербургского университета Грацилевским был создан кабардинский алфавит на кириллической графической основе. Первый кабардинский просветитель Шора Ногмов в 18321835 годах составил кабардинскую азбуку сначала на кириллической графической основе, а затем на арабской. Впоследствии в течение XIX века, кабардинская письменность на основе арабского письма была несколько раз изменена.

Таким образом кабардинская письменность до 1924 года была и на основе арабского алфавита и на основе кириллицы, в 19241936 годах письменность была подстроена под латиницу. С 1936 года и по сей день письменность на кириллической основе.

Типологическая информация

Тип выражения грамматических значений

Кабардинский язык является полисинтетическим языком.
Фыкъыдщыхьащ
/fə-q'ə-d-śəh-ɑ-ś/
2PL.S.-DIR-1PL.IO-ссориться-AOR-IND
Вы с нами поссорились.


Сэ уэ узогъаджэ.
/ w-z-əɣɑ-žə/
2PL.DO- 1SG.S-CAUS-читать
Я тебя обучаю.

Тип морфологической структуры

Агглютинация с элементами фузии.

1) Тхылъыр ехуэхащ.
/ thəɬə-r yəx̂ʷəh-a-ś /
книга-ABS.DEF упасть-AOR-IND
Книга(известно, какая именно) упала.

2) Тхылъ ехуэхащ.
/ thəɬ yəx̂ʷəh-a-ś /
книга-ABS.INDEF упасть-AOR-IND
Книга (какая-то) упала.

Тип маркирования

В именной группе — двойное:
Къуэшым и тхылъ.
/q'ʷəšə-m yə thəɬ/
брат-ERG. 3SG.POSS книга
Книга брата.
и тхылъ-«его книга»(досл.)
и — показатель притяжательности(POSS) 3 л. ед.ч. Он выполняет функцию морфологически выраженного посессивного атрибута и приобретает значение «его (её)». Выражает число посессора, а не обладаемого объекта.

В предикации — двойное:
ЩIалэм тхыльыр илъэгъуащ.
/ śʼɑɮə-m thəɬə-r ɪ-ɬɑɣʷ-a-ś /
парень-ERG книга-ABS 3SG-видеть- AOR-IND
Парень видел книгу.

Тип ролевой кодировки

Эргативность.
1) ЕгъэджакIуэ-р къэкIуащ.
/ yəɣəsd͡ʒɑqʼʷə-r qə-qʼʷ-a-ś /
учитель-ABS DIR-идти-AOR-IND
Пришел учитель.

2) Мы1эрысэ-р ехуэхащ.
/məʔərəsə-r yex̂ʷəx-ɑ-ś/
яблоко-ABS упасть-AOR-IND
Яблоко упало.

3) ЩIaлэ-м письмо-р итхащ.
/śʼɑɮə-m pʲɪsʲmo-r ɪ-th-ɑ-ś/
мальчик-ERG письмо-ABS 3SG-писать-AOR-IND
Мальчик написал письмо.

Однако в кабардинском языке ролевая кодировка осуществляется и личными показателями глагола (аффиксами).
1/2-е л.:
Агенс и Пациенс одноместного глагола выражаются одинаково при помощи личных аффиксов, например: c-о-лажьэ
1SG-E-работатьPRES
я работаю(Ag);
(E-epenthetic morpheme)

с-о-же
1SG-E-спатьPRES
я сплю(Pt).
Агенс и Пациенс двухместного глагола выражаются при помощи одинаковых личных аффиксов, но отличие агентивных от пациентивных аффиксов в том, что они занимают разные фиксированные позиции(Пациенс занимает первое место, а Агенс — второе): фы(Pt)-з(Ag)-о-тх
2PL-1SG-E-писатьPRAES
я вас записываю.

3-е л.:
Агенс и Пациенс одноместного глагола выражаются одинаково при помощи аффикса ма(мэ)(фонетические варианты): мэ-лажьэ
3SG-работатьPRAES
он работает(Ag)

ма-же
3SG-спатьPRES
он спит(Pt).

Агенс двухместного глагола выражается при помощи аффикса и-:
∅-и-тх-а-щ
∅Pt-3SG-написать-AOR-IND
он(Ag) написал;
Пациенс двухместного глагола выражается при помощи нулевого аффикса:
∅-и-тх-а-щ
∅Pt-3SG-написать-AOR-IND
он написал (что-то∅)Pt.
Таким образом, можем заключить, что в кабардинском языке трехчастный тип ролевой кодировки.
В результате имеем две разные стратегии для падежей и для глагольных показателей.

Порядок слов в предложении

В основном SOV. ЩIaлэ-м письмо-р итхащ. (Мальчик письмо написал.)

Алфавит

А а Э э Б б В в Г г Гу гу Гъ гъ Гъу гъу
Д д Дж дж Дз дз Е е Ё ё Ж ж Жь жь З з
И и Й й К к Ку ку КӀ кӀ КӀу кӀу Къ къ Къу къу
Кхъ кхъ Кхъу кхъу Л л Лъ лъ ЛӀ лӀ М м Н н О о
П п ПӀ пӀ Р р С с Т т ТӀ тӀ У у Ф ф
ФӀ фӀ Х х Ху ху Хь хь Хъ хъ Хъу хъу Ц ц ЦӀ цӀ
Ч ч Ш ш Щ щ ЩӀ щӀ Ъ ъ Ы ы Ь ь Ю ю
Я я Ӏ Ӏy

Фонетика и фонология

Согласные

В кабардинском языке 48 согласных фонем[4].

1[5] 2[6] 3[7] 4[8] 5[9] 6[10] 7[11] 8[12]
Лабиальные p b p’ f v f’ m
Альвеолярные t
c
d
ʒ
t’
c’

s

z
n r
(Латеральные) ɬ ɮ ɬ’
Альвео-палатальные ś ź ś’
Палато-альвеолярные š ž
Палатальные k'ʲ ĝ y
Велярные k'ʷ x̂ʷ w
Увулярные q
q’
q'ʷ

x̌ʷ
ɣ
ɣʷ
Фарингальные ʕ
Ларингальные ʔ
ʔʷ
h

Номера столбцов:
1) глухие взрывные с аспирацией
2) звонкие взрывные
3) эйективные взрывные
4) глухие фрикативные (без аспирации)
5) звонкие фрикативные
6) эйективные фрикативные
7) звонкие сонорные назализованные
8) звонкие сонорные [-назализация,+глайды]

Гласные

В кабардинском языке всего две гласных фонемы: /ə/ и /a/. В зависимости от фонетического окружения и позиции относительно ударения они могут принимать разные значения. Таким образом, гласных звуков 7. Современная система гласных в кабардинском языке различает краткие и долгие гласные звуки.
Имеется два кратких гласных -/ə/ и /a/. Остальные являются долгими.

Передний ряд Средний ряд Задний ряд
Верхний подъём /ɪ/ /u/
Средний подъём /e/ /ə/ /o/
Нижний подъём /a/ /ɑ/

Ударение

Ударение может быть сильным и слабым. Сильное ударение влияет на количественную характеристику гласных, а слабое не влияет.
Ударение в словах фиксированное (сильное) и обычно падает на предпоследний слог, если слова оканчиваются на гласный: ха́дэ — ‘сад’, фа́дэ — ‘напиток’.
В словах типа закрытого слога ударение (сильное) падает на последний слог: бэра́к — ‘знамя’, къу(ы)ра́гъ — ‘шест’.
Если односложное слово выступает с каким-нибудь аффиксом, тогда оно произносится с сильным ударением на аффиксе: со́-кIуэ — ‘иду’, гъа́-плъэ — ‘заставь его посмотреть’.
На открытый слог сильное ударение падает в причастной форме: лажьа́ — ‘работавший’, бана́ — ‘боровшийся’.
Слабое ударение встречается в тех же позициях, что и сильное: джы́дэ — ‘топор’, хьэ́сэ — ‘грядка’. Слабое ударение на конечном открытом слоге в двухсложных и сложных словах встречается в малкинском и терских говорах: малк. Шыкуэ́ — ‘Шуков’ (фамилии), терск. щэкы́ — ‘весы’, джэдыкIэ́ — ‘яйцо’.
В некоторых трёхсложных и многосложных словах, представляющих собой сочетание корня слова и словообразующих аффиксов, кроме главного ударения, которое является сильным, возникает дополнительное, более слабое ударение: къо́дза́къэ — ‘его кусает’, до́гъаба́нэ — ‘мы заставляем лаять’.

Морфология

Существительные

Существительные в кабардино-черкесском языке обладают следующими грамматическими категориями: род, падеж, число, определённость/неопределённость.

Род

В кабардино-черкесском языке нет грамматического рода, но иногда можно сделать разграничения в соответствии с половой принадлежностью объектов.

cˈəx̂ʷ-ə-x̌ʷ
люди-E-MASC
'мужчины'
(E-epenthetic morpheme)


cˈəx̂ʷ-ə-bz
люди-E-FEM
'женщины'
(E-epenthetic morpheme)


šə-x̌ʷ
лошадь-MASC
'конь'


šə-bz
лошадь-FEM
‘лошадь’

Число

В кабардинском языке выделяют два значения категории числа — единственное и множественное. Единственное — немаркированное, множественное — маркированное.

Единственное Множественное
/fəz/
женщина-SG-∅ABS
/fəz-ha-r/
женщина-PL-ABS
женщины
/wəna/
дом-SG-∅ABS
/wəna-ha-r/
дом-PL-ABS
дома

Падеж

В кабардинском языке 4 падежа: именительный (Absolutive), эргативный (Ergative), послеложный (Instrumental), обстоятельственный (Predicative).

Склонение слова унэ-‘дом’
Единственное
число
Множественное
число
Им. /wəna-r/ /wəna-ha-r/
Ерг. /wəna-m/ /wəna-ha-m/
Посл. /wəna-k'ʲa /(для неопр.)
/wəna-m-k'ʲa /(для опр.)
/wəna-ha-k'ʲa /(для неопр.)

/wəna-ha-m-k'ʲa /(для опр.)

Обст. /wəna -w/(для неопределенных)
/wəna -r-awə/(для определенных)
/wəna -ha-w /(и для определенных, и для неопределенных)

Категория детерминации (определённости/неопределенности)

Определёнными считаются такие имена существительные, которые называют конкретные предметы, известные говорящему. Морфологическим показателем определённых имён существительных являются аффиксы -р и -м.

Унэ-р слъэгуащ — Я видел тот, известный, дом (то есть дом известный говорящему)
Унэ-м сыщыIащ — Я был в том, известном, доме.

Морфологическая неопределённость выражается нулевым окончанием или отсутствием аффиксов. Имя существительное выступает в виде чистой основы: Мыщэм дыгъужьыр фIэбэлацэщ.(поговорка) — Медведю волк кажется слишком лохматым.
Неопределённые имена существительные не имеют форм именительного и эргативного падежей, так как показатели этих падежей выполняют и функцию определительных аффиксов.

Местоимения

Личные местоимения представлены только формами 1-го и 2-го лица ед. и мн. ч.:

Ед.ч. Мн.ч.
1-е лицо sa(сэ) da(дэ)
2-е лицо wa(уэ) fa(фэ)

Для выражения 3-го лица употребляются указательные местоимения: а /a/, мо/ maw/ , мы /mə / Основной морфологической особенностью личных местоимений является отсутствие форм именительного и эргативного падежей. Формы послеложного и обстоятельственного падежей личных местоимений, как и формы указательных местоимений, образуются с помощью тех же окончаний, что и формы существительных.

Притяжательные местоимения. Подразделяются на зависимые и независимые. Независимые выступают в предложении в качестве существительного или предикативного прилагательного. Зависимые притяжательные местоимения никогда не склоняются, всегда занимают препозицию, во всех случаях выступают только в роли определения.
Притяжательные местоимения выражают множественность посессора, а не множественность обладаемых объектов.

Прилагательные

В кабардинском языке выделяют качественные (/pagʷə/пагэ — гордый) и относительные (/nobərey/нобэрей — сегодняшний, / yɪk'ə/ик1э -последний) прилагательные. Качественные прилагательные выражают признак предмета, который может проявляться в большей или меньшей степени.
В кабардино-черкесском языке выделяют три степени сравнения качественных прилагательных: положительная, сравнительная и превосходная (суперлатив).
Сравнительная степень образуется от качественных прилагательных путём прибавления частицы /nax̌/нэхъ.
Превосходная степень прилагательных может образовываться двумя способами:

1) при помощи суффиксов /ša/, /ʔʷa/, /bza/, /ps/, / k'ʲey/;

2) при помощи сочетания частиц /nax̌/нэхъ и /dəda/дыдэ.

Глагол

Морфология кабардинского языка характеризуется сложной системой глагола в отличие от более простой системы имени.
Глаголы в кабардинском языке имеют следующие категории: переходности и непереходности, статичности и динамичности, лица, числа, времени, наклонения (модальность), каузатива, версии, возвратности, потенциалиса, взаимности (реципрок) и проч.
У кабардинского глагола очень сложное словообразование, которое происходит посредством различных аффиксов.

Яркие особенности кабардинского языка

Основные фонетические особенности

1) Наличие огубленных / неогубленных ларингалов (гортанных смычек): ʔ / ʔʷ
2) Наличие эйективных фрикативных согласных: f’/ ɬ’/ ś’

Морфологические особенности

Наклонение

В кабардино-черкесском языке представлена довольно сложная система наклонения. Категория наклонения выражает отношение говорящего к ситуации. Выделяют следующие наклонения: изъявительное (индикатив), вопросительное, наклонение удивления, желательное (оптатив), повелительное (императив), условное (конъюнктив), сослагательное, наклонение вероятности (пробабилитив).

Категория множественности действия

обозначает выражение множественности участников ситуации: граммемы мультиобъектности и мультисубъектности. Однако мультисубъектность и мультиобъектность выражается в кабардинском языке одинаковым показателем дэ(ды)-:
сы-б-д-олажьэ
1SG-2SG-MULT-работатьPRES
«я работаю с тобой».

ды-з-д-олажьэ
1SG-2SG-MULT-работатьPRES
«мы работаем вместе».

Категория потенциалиса

Глагольная категория, обозначающая возможность осуществления того или иного действия, называется потенциалисом. Морфологически он выражается префиксально и суффиксально. Отсюда условные названия «префиксальный потенциалис» и «суффиксальный потенциалис».
Префиксальный потенциалис образуется от двухместных и трехместных глаголов. Граммемой префиксального потенциалиса является префикс хуэ-. Он ставится после показателя реального субъекта, с которым связан:
c-хуэ-шх-къым
1SG-POT-есть-NEG
«не могу съесть».
В основном характерен для отрицательных форм глагола.
Суффиксальный потенциалис образуется при помощи суффикса -ф-. В отличие от префиксального потенциалиса суффиксальный потенциалис одинаково употребляется в положительной и отрицательной формах:
ма-кIуэ-ф
3SG-идти-POT
«может идти».

Литературный язык

На кабардино-черкесском языке писал ряд кабардинских и черкесских писателей и поэтов, наиболее популярными из которых стали:

Кабардинские литераторы
Черкесские литераторы

На кабардино-черкесском языке выходят книги и газеты («Адыгэ псалъэ», «Черкес хэку» и др.)

Напишите отзыв о статье "Кабардино-черкесский язык"

Литература

  • Шагиров А. К. Кабардинский язык // Языки Российской Федерации и соседних государств: Энциклопедия в 3-х томах / Ред. коллегия: В. А. Виноградов (предс.), Э. Р. Тенишев (зам. предс.), В. М. Солнцев(†), А. М. Шахнарович(†), Е. А. Поцелуевский (отв. секр.), Г. А. Давыдова; Институт языкознания РАН. — М.: Наука, 2001. — Т. 2 (К—Р). — С. 1-11. — XVI, 512 с. — 1200 экз. — ISBN 5-02-011267-4; ISBN 5-02-011268-2. (в пер.)
  • Кабардино-черкесский язык: В двух томах. — Нальчик: Институт гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН; ИЦ «Эль-Фа», 2006. (Т. I: Создание письменности, фонетика и фонология, морфология, синтаксис. 549 с.; Т. II: Лексика, фразеология, диалектология, устно-поэтический язык, ономастика. 520 с.)
  • Карданов Б. М., Бичоев А. Т. Русско-кабардинско-черкесский словарь: 30 000 слов / Под ред. А. О. Шогенцукова; С приложением краткого грамматического очерка кабардино-черкесского языка Б. М. Карданова. — М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1955. — 1056 с.
  • Табухов Х. К. Школьный русско-кабардино-черкесский фразеологический словарь. — Нальчик, 1997. — 456 с.
  • Апажев М. Л., Коков Дж. Н. Кабардино-черкесско-русский словарь: Около 27 000 слов/ Под ред. Б. Ч. Бижоева. — Нальчик: Эльбрус, 2008. — 704 с.
  • John Colarusso The Grammar Of The Kabardian Language, University of Calgary Press, Canada, 1992
  • Абитов М. Л., Балкаров Б. Х. Грамматика Кабардино-Черкесского литературного языка, Изд-во Академии наук СССР, М., 1957
В Викисловаре список слов кабардино-черкесского языка содержится в категории «Кабардино-черкесский язык»

Ссылки

  • [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le5/le5-0071.htm Статья из Литературной энциклопедии 1934 г.]
  • [www.adygaunion.com/rus//index.php?option=com_content&task=view&id=269&Itemid=1 История изучения бесленеевского диалекта]
  • [web.archive.org/web/20061206082941/www.auditorium.ru/books/1478/r9.pdf Кабардино-черкесский язык: статистические данные]
  • [www.djeguako.ru/content/category/4/18/36/ Раздел «Адыго-абхазские языки» на сайте Джегуако]
  • [www.ethnologue.com/language/kbd сайт Ethnologue: Кабардино-черкесский язык]
  • [www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/perepis_itogi1612.htm Перепись населения 2010]
  • [www.parlament-kbr.ru Сайт Парламента Кабардино-Балкарской республики]

Примечания

  1. [www.gks.ru/free_doc/new_site/population/demo/per-itog/tab6.xls Информационные материалы об окончательных итогах Всероссийской переписи населения 2010 года]
  2. Перепись населения 2010 года
  3. 1 2 По данным Ethnologue
  4. [books.google.ru/booksid=X98sAAAAMAAJ&q=kabardian+language+has+48+consonants&dq=kabardian+language+has+48+consonants&ei=6fcOS8m5JqCeygTTtuXoDA Ethnology, т. 5 стр. 31 — 1966, University of Pittsburgh ]
  5. Глухие взрывные с аспирацией
  6. Звонкие взрывные
  7. Эйективные взрывные
  8. Глухие фрикативные (без аспирации)
  9. Звонкие фрикативные
  10. Эйективные фрикативные
  11. звонкие сонорные назализованные
  12. звонкие сонорные [-назализация,+глайды]

Отрывок, характеризующий Кабардино-черкесский язык

Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.
– А ты встретилась с графом Николаем, Мари? – сказал вдруг князь Андрей, видимо желая сделать им приятное. – Он писал сюда, что ты ему очень полюбилась, – продолжал он просто, спокойно, видимо не в силах понимать всего того сложного значения, которое имели его слова для живых людей. – Ежели бы ты его полюбила тоже, то было бы очень хорошо… чтобы вы женились, – прибавил он несколько скорее, как бы обрадованный словами, которые он долго искал и нашел наконец. Княжна Марья слышала его слова, но они не имели для нее никакого другого значения, кроме того, что они доказывали то, как страшно далек он был теперь от всего живого.
– Что обо мне говорить! – сказала она спокойно и взглянула на Наташу. Наташа, чувствуя на себе ее взгляд, не смотрела на нее. Опять все молчали.
– Andre, ты хоч… – вдруг сказала княжна Марья содрогнувшимся голосом, – ты хочешь видеть Николушку? Он все время вспоминал о тебе.
Князь Андрей чуть заметно улыбнулся в первый раз, но княжна Марья, так знавшая его лицо, с ужасом поняла, что это была улыбка не радости, не нежности к сыну, но тихой, кроткой насмешки над тем, что княжна Марья употребляла, по ее мнению, последнее средство для приведения его в чувства.
– Да, я очень рад Николушке. Он здоров?

Когда привели к князю Андрею Николушку, испуганно смотревшего на отца, но не плакавшего, потому что никто не плакал, князь Андрей поцеловал его и, очевидно, не знал, что говорить с ним.
Когда Николушку уводили, княжна Марья подошла еще раз к брату, поцеловала его и, не в силах удерживаться более, заплакала.
Он пристально посмотрел на нее.
– Ты об Николушке? – сказал он.
Княжна Марья, плача, утвердительно нагнула голову.
– Мари, ты знаешь Еван… – но он вдруг замолчал.
– Что ты говоришь?
– Ничего. Не надо плакать здесь, – сказал он, тем же холодным взглядом глядя на нее.

Когда княжна Марья заплакала, он понял, что она плакала о том, что Николушка останется без отца. С большим усилием над собой он постарался вернуться назад в жизнь и перенесся на их точку зрения.
«Да, им это должно казаться жалко! – подумал он. – А как это просто!»
«Птицы небесные ни сеют, ни жнут, но отец ваш питает их», – сказал он сам себе и хотел то же сказать княжне. «Но нет, они поймут это по своему, они не поймут! Этого они не могут понимать, что все эти чувства, которыми они дорожат, все наши, все эти мысли, которые кажутся нам так важны, что они – не нужны. Мы не можем понимать друг друга». – И он замолчал.

Маленькому сыну князя Андрея было семь лет. Он едва умел читать, он ничего не знал. Он многое пережил после этого дня, приобретая знания, наблюдательность, опытность; но ежели бы он владел тогда всеми этими после приобретенными способностями, он не мог бы лучше, глубже понять все значение той сцены, которую он видел между отцом, княжной Марьей и Наташей, чем он ее понял теперь. Он все понял и, не плача, вышел из комнаты, молча подошел к Наташе, вышедшей за ним, застенчиво взглянул на нее задумчивыми прекрасными глазами; приподнятая румяная верхняя губа его дрогнула, он прислонился к ней головой и заплакал.
С этого дня он избегал Десаля, избегал ласкавшую его графиню и либо сидел один, либо робко подходил к княжне Марье и к Наташе, которую он, казалось, полюбил еще больше своей тетки, и тихо и застенчиво ласкался к ним.
Княжна Марья, выйдя от князя Андрея, поняла вполне все то, что сказало ей лицо Наташи. Она не говорила больше с Наташей о надежде на спасение его жизни. Она чередовалась с нею у его дивана и не плакала больше, но беспрестанно молилась, обращаясь душою к тому вечному, непостижимому, которого присутствие так ощутительно было теперь над умиравшим человеком.


Князь Андрей не только знал, что он умрет, но он чувствовал, что он умирает, что он уже умер наполовину. Он испытывал сознание отчужденности от всего земного и радостной и странной легкости бытия. Он, не торопясь и не тревожась, ожидал того, что предстояло ему. То грозное, вечное, неведомое и далекое, присутствие которого он не переставал ощущать в продолжение всей своей жизни, теперь для него было близкое и – по той странной легкости бытия, которую он испытывал, – почти понятное и ощущаемое.
Прежде он боялся конца. Он два раза испытал это страшное мучительное чувство страха смерти, конца, и теперь уже не понимал его.
Первый раз он испытал это чувство тогда, когда граната волчком вертелась перед ним и он смотрел на жнивье, на кусты, на небо и знал, что перед ним была смерть. Когда он очнулся после раны и в душе его, мгновенно, как бы освобожденный от удерживавшего его гнета жизни, распустился этот цветок любви, вечной, свободной, не зависящей от этой жизни, он уже не боялся смерти и не думал о ней.
Чем больше он, в те часы страдальческого уединения и полубреда, которые он провел после своей раны, вдумывался в новое, открытое ему начало вечной любви, тем более он, сам не чувствуя того, отрекался от земной жизни. Всё, всех любить, всегда жертвовать собой для любви, значило никого не любить, значило не жить этою земною жизнию. И чем больше он проникался этим началом любви, тем больше он отрекался от жизни и тем совершеннее уничтожал ту страшную преграду, которая без любви стоит между жизнью и смертью. Когда он, это первое время, вспоминал о том, что ему надо было умереть, он говорил себе: ну что ж, тем лучше.
Но после той ночи в Мытищах, когда в полубреду перед ним явилась та, которую он желал, и когда он, прижав к своим губам ее руку, заплакал тихими, радостными слезами, любовь к одной женщине незаметно закралась в его сердце и опять привязала его к жизни. И радостные и тревожные мысли стали приходить ему. Вспоминая ту минуту на перевязочном пункте, когда он увидал Курагина, он теперь не мог возвратиться к тому чувству: его мучил вопрос о том, жив ли он? И он не смел спросить этого.

Болезнь его шла своим физическим порядком, но то, что Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя нравственная борьба между жизнью и смертью, в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшейся ему в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Это было вечером. Он был, как обыкновенно после обеда, в легком лихорадочном состоянии, и мысли его были чрезвычайно ясны. Соня сидела у стола. Он задремал. Вдруг ощущение счастья охватило его.
«А, это она вошла!» – подумал он.
Действительно, на месте Сони сидела только что неслышными шагами вошедшая Наташа.
С тех пор как она стала ходить за ним, он всегда испытывал это физическое ощущение ее близости. Она сидела на кресле, боком к нему, заслоняя собой от него свет свечи, и вязала чулок. (Она выучилась вязать чулки с тех пор, как раз князь Андрей сказал ей, что никто так не умеет ходить за больными, как старые няни, которые вяжут чулки, и что в вязании чулка есть что то успокоительное.) Тонкие пальцы ее быстро перебирали изредка сталкивающиеся спицы, и задумчивый профиль ее опущенного лица был ясно виден ему. Она сделала движенье – клубок скатился с ее колен. Она вздрогнула, оглянулась на него и, заслоняя свечу рукой, осторожным, гибким и точным движением изогнулась, подняла клубок и села в прежнее положение.
Он смотрел на нее, не шевелясь, и видел, что ей нужно было после своего движения вздохнуть во всю грудь, но она не решалась этого сделать и осторожно переводила дыханье.
В Троицкой лавре они говорили о прошедшем, и он сказал ей, что, ежели бы он был жив, он бы благодарил вечно бога за свою рану, которая свела его опять с нею; но с тех пор они никогда не говорили о будущем.
«Могло или не могло это быть? – думал он теперь, глядя на нее и прислушиваясь к легкому стальному звуку спиц. – Неужели только затем так странно свела меня с нею судьба, чтобы мне умереть?.. Неужели мне открылась истина жизни только для того, чтобы я жил во лжи? Я люблю ее больше всего в мире. Но что же делать мне, ежели я люблю ее?» – сказал он, и он вдруг невольно застонал, по привычке, которую он приобрел во время своих страданий.
Услыхав этот звук, Наташа положила чулок, перегнулась ближе к нему и вдруг, заметив его светящиеся глаза, подошла к нему легким шагом и нагнулась.
– Вы не спите?
– Нет, я давно смотрю на вас; я почувствовал, когда вы вошли. Никто, как вы, но дает мне той мягкой тишины… того света. Мне так и хочется плакать от радости.
Наташа ближе придвинулась к нему. Лицо ее сияло восторженною радостью.
– Наташа, я слишком люблю вас. Больше всего на свете.
– А я? – Она отвернулась на мгновение. – Отчего же слишком? – сказала она.
– Отчего слишком?.. Ну, как вы думаете, как вы чувствуете по душе, по всей душе, буду я жив? Как вам кажется?
– Я уверена, я уверена! – почти вскрикнула Наташа, страстным движением взяв его за обе руки.
Он помолчал.
– Как бы хорошо! – И, взяв ее руку, он поцеловал ее.
Наташа была счастлива и взволнована; и тотчас же она вспомнила, что этого нельзя, что ему нужно спокойствие.
– Однако вы не спали, – сказала она, подавляя свою радость. – Постарайтесь заснуть… пожалуйста.
Он выпустил, пожав ее, ее руку, она перешла к свече и опять села в прежнее положение. Два раза она оглянулась на него, глаза его светились ей навстречу. Она задала себе урок на чулке и сказала себе, что до тех пор она не оглянется, пока не кончит его.
Действительно, скоро после этого он закрыл глаза и заснул. Он спал недолго и вдруг в холодном поту тревожно проснулся.
Засыпая, он думал все о том же, о чем он думал все ото время, – о жизни и смерти. И больше о смерти. Он чувствовал себя ближе к ней.
«Любовь? Что такое любовь? – думал он. – Любовь мешает смерти. Любовь есть жизнь. Все, все, что я понимаю, я понимаю только потому, что люблю. Все есть, все существует только потому, что я люблю. Все связано одною ею. Любовь есть бог, и умереть – значит мне, частице любви, вернуться к общему и вечному источнику». Мысли эти показались ему утешительны. Но это были только мысли. Чего то недоставало в них, что то было односторонне личное, умственное – не было очевидности. И было то же беспокойство и неясность. Он заснул.
Он видел во сне, что он лежит в той же комнате, в которой он лежал в действительности, но что он не ранен, а здоров. Много разных лиц, ничтожных, равнодушных, являются перед князем Андреем. Он говорит с ними, спорит о чем то ненужном. Они сбираются ехать куда то. Князь Андрей смутно припоминает, что все это ничтожно и что у него есть другие, важнейшие заботы, но продолжает говорить, удивляя их, какие то пустые, остроумные слова. Понемногу, незаметно все эти лица начинают исчезать, и все заменяется одним вопросом о затворенной двери. Он встает и идет к двери, чтобы задвинуть задвижку и запереть ее. Оттого, что он успеет или не успеет запереть ее, зависит все. Он идет, спешит, ноги его не двигаются, и он знает, что не успеет запереть дверь, но все таки болезненно напрягает все свои силы. И мучительный страх охватывает его. И этот страх есть страх смерти: за дверью стоит оно. Но в то же время как он бессильно неловко подползает к двери, это что то ужасное, с другой стороны уже, надавливая, ломится в нее. Что то не человеческое – смерть – ломится в дверь, и надо удержать ее. Он ухватывается за дверь, напрягает последние усилия – запереть уже нельзя – хоть удержать ее; но силы его слабы, неловки, и, надавливаемая ужасным, дверь отворяется и опять затворяется.
Еще раз оно надавило оттуда. Последние, сверхъестественные усилия тщетны, и обе половинки отворились беззвучно. Оно вошло, и оно есть смерть. И князь Андрей умер.
Но в то же мгновение, как он умер, князь Андрей вспомнил, что он спит, и в то же мгновение, как он умер, он, сделав над собою усилие, проснулся.
«Да, это была смерть. Я умер – я проснулся. Да, смерть – пробуждение!» – вдруг просветлело в его душе, и завеса, скрывавшая до сих пор неведомое, была приподнята перед его душевным взором. Он почувствовал как бы освобождение прежде связанной в нем силы и ту странную легкость, которая с тех пор не оставляла его.
Когда он, очнувшись в холодном поту, зашевелился на диване, Наташа подошла к нему и спросила, что с ним. Он не ответил ей и, не понимая ее, посмотрел на нее странным взглядом.
Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.