Черниговский скит

Черни́говский скит (в документах XIX века также Пеще́рное отделе́ние Гефсима́нского ски́та) — скит Троице-Сергиевой лавры (Сергиев Посад) в 3 км к востоку от Лавры, на северном берегу восточного залива верхнего Скитского (Корбушинского) пруда. На противоположном берегу располагался Гефсиманский скит, от которого до наших дней дошла лишь ограда с башенками и к которому в XIX веке он был приписан. Гефсиманский скит, в свою очередь, был приписан к Лавре. На 2014 год, на территории бывшего Гефсиманского скита располагается военная часть 51105 (ЦФТИ — Центральный физико-технический институт 12 Главного Управления Министерства обороны Российской Федерации), а также училище.

История

Гефсиманский скит был основан в 1843—1844 годах. Уже в 1845 на месте будущего Черниговского скита, в Исаковской роще, появляются деревянные кельи монахов Гефсиманского скита, склонных к особенно строгому уединению. В 1847 году известный московский юродивый Филиппушка (1802—1868), одно время живший при лавре, переселяется в Исаковскую рощу. Именно этот год обычно называют датой основания Черниговского скита. Спросив разрешение на «копание погребка», Филиппушка начинает строить себе подземную келью, наподобие пещер Киево-Печерской лавры. Пещеры сооружались до 1851 года, пока не стали включать в себя пещерный храм во имя Бесплотных Сил — бревенчатую полуземлянку, верхняя часть которой выступала над землёй, имела окна и была завершена фигурной кровлей — и подземные ходы с маленькими пещерками.

27 сентября 1851 году митрополит Филарет (Дроздов) освятил подземную церковь в честь Архистратига Михаила и прочих бесплотных сил.

В 1852 году в пещерную церковь Александрой Григорьевной Филипповой была пожертвована икона Черниговской Божьей Матери. По молитве пред этой иконой в 1869 году была исцелена парализованная крестьянка, после чего икона явила более 100 чудес и исцелений. По названию иконы скит в 1890-е годы получил своё имя. В том же 1852 году в скит приходит Василий Ильич Меркулов, в 1857 году он становится послушником, а в 1866 году принимает монашеский постриг под именем Варнава. Он приобретает широкую известность, к нему за советом и благословением приходят паломники со всей России, в январе 1905 года его посетил Николай II. Варнава умер 17 февраля (2 марта) 1906 года, в 1995 году канонизирован.

В 1856—1857 годах строится надпещерная деревянная церковь во имя преподобных Антония и Феодосия Печерских, и святого Василия Парийского, расширяется пещерная церковь. Но наиболее активное строительство в скиту ведётся в последние десятилетия XIX века.

В 1921 году скит был закрыт, братия переведена в Гефсиманский скит, закрытый в 1924 году. На территории Черниговского скита размещалась тюрьма, позже интернаты для инвалидов и склады.

В 1990 году скит был возрождён как приписанный к лавре мужской монастырь, однако по состоянию на 2007 год большую часть скита (кроме пещерного и Черниговского храмов, колокольни, южного келейного корпуса и кельи отца Варнавы) занимает интернат для детей-инвалидов. В скиту в 2006 году проживало 25 насельников. К 2009 году их число сократилось до 10..

На территории скита находятся могилы Константина Леонтьева и Василия Розанова.

Архитектура

Композиционным центром архитектурного ансамбля скита служит Черниговский храм (1886—1889). Под ним помещается пещерная церковь, построенная в 1851. В 1856—1857 годах сооружается просторная трапезная пещерного храма со сводчатым потолком, так что первоначальная церковь 1851 года превращается в алтарь. Пещерная церковь к настоящему времени полностью восстановлена.

Решение о строительстве нового, уже каменного, надпещерного храма вместо обветшавшей деревянной церкви было принято в 1886. Автором проекта и руководителем работ утверждён архитектор Н. В. Султанов. Вчерне Черниговский храм был завершён в 1889, в 1893 состоялось освещение главного престола, отделка завершена лишь в 1897 году. Примечательно, что весь период строительства пещерная церковь оставалась действующей. В Черниговском храме по состоянию на 2007 год ведутся восстановительные работы.

Южный келейный корпус построен между 1861—1865 годами, в 1870 достроен второй этаж. После строительства в 1889 году вдоль западной ограды двухэтажного трапезного корпуса все новые сооружения в скиту выдерживаются в псевдорусском стиле, в стилевом единстве с Черниговским храмом. В 1894 году строится ограда скита, а в 1895 году А. А. Латковым напротив восточного фасада Черниговского храма возводится пятиярусная колокольня, по высоте почти равная лаврской. В 1904 вдоль восточной ограды сооружается келейный корпус.

Ссылки

• [gefsimaniya.ru/ официальный сайт Черниговского скита]
• [www.temples.ru/card.php?ID=4848 Черниговский мужской скит Троице-Сергиевой лавры на сайте «Храмы России»]
• [defo-sp.livejournal.com/4968.html Гефсиманский-Черниговский скит]
• Филимонов К. А. [www.zagorsk.ru/history/filimonov/ Черниговский скит: история архитектурного ансамбля]
• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/or_file.cgi?5_2918 Скит Черниговский]
• [www.alexnews.info/archives/3973 Вперед, в пещеры!]

Отрывок, характеризующий Черниговский скит

– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!