Чернис, Гарольд

Гарольд Чернис

Гарольд Чернис (англ. Harold Fredrik Cherniss; 11.03.1904, Сент-Джозеф, Миссури — 18.06.1987, Принстон) — американский классицист и историк античной философии. Особо известен своими работами по Аристотелю.

Его еврейский прадед эмигрировал в США из Винницы (ныне Украина).

Окончил Калифорнийский университет в Беркли (бакалавр искусств, 1925). В 1926 году учился у en:Paul Shorey в Чикагском университее. В 1927-8 гг. учился в Германии — в Геттингене у en:Hermann Fränkel и в Берлине у Йегера и Виламовиц-Мёллендорфа. В 1930 году в альма-матер окончил свой докторат по классической филологии и санскриту.

В 1930-3 гг. преподавал др.-греческий в Корнелле. Десять лет преподавал в Университете Джонса Хопкинса (там он сотрудничал с проф. филос. А. О. Лавджоем) и возвратился в Калифорнийский университет. В 1941-2 гг. Гуггенхаймовский стипендиат.

Служил в армии США, куда поступил добровольцем. Служил в разведке, дорос до звания капитана.

В 1946 году возвратился в альма-матер на должность профессора греческого. Затем в 1948 году, в связи с маккартизмом, перешёл в Институт перспективных исследований (стал первым, кто был туда назначен его новым директором Робертом Оппенгеймером), где работал до конца жизни.

Друг Роберта Оппенгеймера.

Членкор Британской академии (1956).

Являлся сторонником унитаризма философской системы Платона.

Был женат (с 1929 года).

Отрывок, характеризующий Чернис, Гарольд

– Уж я и не знаю, полковник, кто велено , – серьезно отвечал корнет, – но только мне князь приказал: «Поезжай и скажи полковнику, чтобы гусары вернулись скорей и зажгли бы мост».
Вслед за Жерковым к гусарскому полковнику подъехал свитский офицер с тем же приказанием. Вслед за свитским офицером на казачьей лошади, которая насилу несла его галопом, подъехал толстый Несвицкий.
– Как же, полковник, – кричал он еще на езде, – я вам говорил мост зажечь, а теперь кто то переврал; там все с ума сходят, ничего не разберешь.
Полковник неторопливо остановил полк и обратился к Несвицкому:
– Вы мне говорили про горючие вещества, – сказал он, – а про то, чтобы зажигать, вы мне ничего не говорили.
– Да как же, батюшка, – заговорил, остановившись, Несвицкий, снимая фуражку и расправляя пухлой рукой мокрые от пота волосы, – как же не говорил, что мост зажечь, когда горючие вещества положили?
– Я вам не «батюшка», господин штаб офицер, а вы мне не говорили, чтоб мост зажигайт! Я служба знаю, и мне в привычка приказание строго исполняйт. Вы сказали, мост зажгут, а кто зажгут, я святым духом не могу знайт…
– Ну, вот всегда так, – махнув рукой, сказал Несвицкий. – Ты как здесь? – обратился он к Жеркову.
– Да за тем же. Однако ты отсырел, дай я тебя выжму.
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…
– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.