Чернобровый, Николай Петрович

Николай Петрович Чернобровый
укр. Микола Петрович Чорнобривий
Дата рождения:	12 сентября 1918(1918-09-12)
Место рождения:	село Нестеровцы, земля Подолье,Дунаевецкий район УНР
Дата смерти:	26 августа 2007(2007-08-26) (88 лет)
Место смерти:	Хмельницкий, Украина
Страна:	СССР, Украина
Научная сфера:	торакальная хирургия, онкология
Учёная степень:	доктор медицинских наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Винницкий медицинский институт
Награды и премии:

Никола́й Петро́вич Чернобро́вый (укр. Микола Петрович Чорнобривий; 12 сентября 1918 — 28 августа 2007) — доктор медицинских наук, профессор Винницкого национального медицинского университета имени Н. И. Пирогова, заслуженный врач УССР (1968), участник Великой Отечественной войны, внёсший значительный вклад в отечественную медицинскую науку.

Биография

Николай Петрович Чернобровый родился в крестьянской семье 12 сентября 1918 года в Подолье, в селе Нестеровцы Украинской Народной Республики (ныне Дунаевецкий район Хмельницкая область Украины).

В 1933 году окончил семилетнюю школу в родном селе, после чего работал в колхозе. В 1936—1940 годах учился в зооветеринарном техникуме.

В 1940 году призван в РККА. В годы Великой Отечественной войны служил миномётчиком в составе 1277-го стрелкового полка 389-й стрелковой дивизии 1-го Украинского фронта.

В конце августа 1944 года Н. П. Чернобровый был награждён своей первой наградой — орденом Славы 3-й степени, за то что:

В бою 14.07.1944 года под городом Горохов Волынской области товарищ Чернобровый огнём своего миномёта подавил четыре пулемётных точки противника и уничтожил их расчёты, чем расчистил путь для наступления пехоте, что способствовало занятию города Горохов. В бою 15.07.1944 года под селом Печихвосты, товарищ Чернобровый огнём своего миномёта отразил контратаку немцев, при этом уничтожил более пятнадцати немецких солдат и офицеров.

20 марта 1945 года Николай Петрович Чернобровый был награждён орденом Славы 2-й степени (Приказ войскам 3-й Гвардейской армии № 44/н). Из наградного листа:

При прорыве сильно укреплённой обороны противника 12.01.1945 года в районе города Ракув (Польша) товарищ Чернобровый проявил исключительную смелость и способность в ведении огня из миномета. В результате умелого управления огнём из миномёта он уничтожил 18 повозок с боеприпасами и до 25 немецких солдат и офицеров. 15.01.1945 года в бою в районе города Кельце (Польша), при отражении двух контратак противника, огнём из миномёта уничтожил 11 немецких солдат и офицеров и подавил огонь одного станкового пулемета противника.

Приказом по 1277-му стрелковому полку 389-й стрелковой дивизии № 119/н от 20 мая 1945 года Николай Петрович Чернобровый был награждён медалью «За отвагу», за то что в бою 21 апреля 1945 года за овладение городом Котбус он со своим отделением захватил в плен 25 немецких солдат и офицеров.

В составе сводного полка 1-го Украинского фронта Николай Петрович Чернобровый представлял свою дивизию на Параде Победы 24 июня 1945 года на Красной площади в Москве.

С 1946 по 1951 года Н. П. Чернобровый учился в Винницком медицинском институте. С 1951 по 1958 год работал хирургом в больнице города Выру в Эстонии.

После приезда на Украину работал заведующим хирургическим отделением Староконстантиновской районной больницы в Хлельницкой области. С 1958 по 1964 год — заведующий онкологическим отделением Хмельницкой областной больницы. В 1964 году был назначен на должность главного врача Хмельницкой областной больницы.

В 1968 году защитил кандидатскую диссертацию на тему «Результаты оперативных вмешательств по поводу гнойных процессов лёгких». В этом же году Н. П. Чернобровому присвоено звание «Заслуженный врач УССР».

В 1974 году защитил диссертацию на соискание научной степени доктора медицинских наук.

В 1985 году награждён знаком «Отличник здравоохранения».

Профессор Николай Петрович Чернобровый практическую деятельность успешно совмещал с научной работой. В периодических научных изданиях, сборниках конференций и съездов опубликовал более 300 научных работ, издал 4 монографии, подготовил 8 кандидатов медицинских наук. Научные разработки Н. П. Чернобрового посвящены лечению хронических гнойных воспалений, хирургических вмешательств по поводу абсцессов легких.

Николай Петрович Чернобровый умер 26 августа 2007 года в городе Хмельницком.

Память

• Комната-музей Николая Петровича Чернобрового в школьной библиотеке села Нестеровцы, Дунаевецкого района, Хмельницкой области Украины.

Отрывок, характеризующий Чернобровый, Николай Петрович

Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.