Черногорский язык

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Черногорский язык
Самоназвание:

Crnogorski, Црногорски

Страны:

Черногория

Официальный статус:

Черногория Черногория
Региональный или локальный официальный язык:
Сербия Сербия

Международные организации:
ЦЕАСТ

Общее число говорящих:

229 тысяч (в Черногории, перепись 2011 г.)[2]

Классификация
Категория:

Языки Евразии

Индоевропейская семья

Славянская ветвь
Южнославянская группа
Западная подгруппа
Письменность:

латиница (гаевица)
кириллица (вуковица)

См. также: Проект:Лингвистика

Черного́рский язы́к (черногор. crnogorski jezik/црногорски језик) — южнославянский язык западной подгруппы. Черногорский построен на базе используемого в Черногории иекавско-штокавского диалекта сербохорватской языковой системы, с точки зрения сравнительной лингвистики является одним из её стандартизированных взаимопонятных вариантов наряду с сербским, хорватским и боснийским. По конституции до 1992 года государственным языком Черногории считался сербохорватский, до 2007 года — иекавская форма сербского, серб. српски језик ијекавског изговора, с 2007 года — черногорский язык.





Официальный статус и точка зрения носителей языка

Положение черногорского языка можно сравнить с выделением хорватского и боснийского, хотя есть и принципиальные различия: сербский, хорватский и боснийский имеют свои литературные стандарты, литературный же стандарт для черногорского пока не установлен. К тому же, в отличие от носителей хорватского и боснийского, говорящие на черногорских диалектах часто называют себя носителями сербского языка. Вопрос о количестве носителей черногорского языка остаётся дискуссионным. Согласно данным переписи населения Черногории 2003 года 63,49 % назвали своим родным языком сербский, 21,96 % — черногорский[3]. Согласно черногорской переписи 2011 года, родным языком черногорский назвало уже 229 251 человек или 37 % жителей страны[2].

Назвавшие своим языком черногорский проживают в основном в старой исторической области с центром в Подгорице. На севере страны, присоединённом в 1912, большинство — по результатам переписи — говорит по-сербски.

Конституция Черногории, принятая 22 октября 2007, признала черногорский язык официальным языком Черногории[4].

Статья 13 Официальным языком Черногории является черногорский язык. Кириллическая и латинская орфография являются равноправными. Официально используются также сербский, боснийский, албанский и хорватский языки.

Дискуссия о черногорском языке

Черногория — один из примеров дробления национальной идентичности в Восточной Европе рубежа XX—XXI вв. Самоопределение для легитимации независимости основывается на двух принципах:

  • обоснование собственного исторического пути, отличного от путей соседних стран;
  • декларация существования своего языка.

Эти принципы активно обсуждаются в науке с целью подкрепить политические заявления фактами лингвистических и исторических исследований. Сторонники существования отдельного черногорского языка одновременно выступали за политическую независимость Черногории. Участники черногорского Пен-центра протестовали против конституции 1992 г., которая устанавливала в качестве государственного языка сербский, аргументируя свои возражения правом каждой нации на собственный язык, приводя в пример хорватский, боснийский, македонский и молдавский. Они не отрицали очевидный факт, что черногорский входит в сербохорватскую языковую систему, но требовали, чтобы их язык официально именовался черногорским[5].

С 1 по 15 апреля 2011 года в Черногории проходила перепись населения. Монстат (Статистическая служба Черногории) объявил 13 июня 2011 года официальные итоги переписи, в ходе которой задавался вопрос о языке. Еще до объявления итогов некоторые политики — в частности Срджан Милич, лидер оппозиционной партии SNP — высказали предположение, что в Черногории очень небольшая часть населения назвала своим языком черногорский и что проект этого языка потерпел полное фиаско[6]. Однако, по результатам переписи, почти 37 % жителей этой страны считают родным языком черногорский. Это на 5 % больше, чем было в результате переписи 2003 года[7].

Лингвистические аспекты

Черногорский диалект (новоштокавский иекавский) аналогичен тому, на котором говорят в Восточной Герцеговине и в районе Дубровника в Хорватии. Он имеет некоторые отличия от стандартных сербского, хорватского и боснийского языков в лексике, но они незначительны (например, черногорское сјутра вместо стандартного сутра).

С точки зрения морфологии черногорский отличается тем, что в нём сохранилось употребление имперфекта в разговорной речи наряду с формами аориста, перфекта и плюсквамперфекта, в то время как в других региональных вариантах сербохорватского эта глагольная форма носит книжный, а в настоящее время и архаический характер.

Сторонники самостоятельности черногорского языка предпочитают латиницу кириллице и предлагают дополнить алфавит тремя буквами: С́ [ç], З́ [ʝ] и Ѕ [ʣ]. Но соответствующие звуки используются не повсеместно и не составляют минимальных пар, поэтому они не могут быть признаны фонемами. К тому же эти звуки употребляют не всюду в Черногории, однако используют в некоторых внечерногорских регионах (Герцеговина и Боснийская Краина).

Графика и фонетика

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Как и в сербском языке, заимствованные имена собственные записываются фонетически. Для черногорского языка характерен иекавизм, ије произносится как два слога, хотя в других регионах сербохорватской языковой системы является дифтонгом. Исторически ије — результат фонетических изменений особого славянского звука, обозначаемого «ѣ».

Черногорский Сербский, хорватский, боснийский Русский Примечание
нијесам нисам ’не являюсь’ (’не есмь’)
тијех тих ’тех’ (род. падеж от ’те’) род. падеж от ти, те, та
тијема тима ’тем’ (дат. падеж от ’те’) дат. падеж от ти, те, та
овијех ових ’этих’ (род. падеж от ’эти’) род. падеж от ови, ове, ова
овијема овима ’этим’ (дат. падеж от ’эти’) дат. падеж от ови, ове, ова

Смягчение [д], [т], [с] и [з] перед [e] имеет свои особенности в черногорском:

Черногорский Сербский (екавский) Сербский (иекавский), хорватский и боснийский Русский
ђе где гдје (gdje) где
ђевојка девојка дјевојка (djevojka) девушка
ђеца деца дјеца (djeca) дети
лећети летети летјети лететь
ћерати терати тјерати гнать, разгонять
с́еди седи сједи сядь
с́екира секира сјекира топор
из́елица изелица изјелица едок

Лексика

Черногорский лексикон существенно не отличается от сербохорватского лексикона в целом. Тем не менее, имеются некоторые особенности.

Примеры слов общего происхождения, но образовавших разные формы[8] :

Черногорский Сербский (Белград) Сербский (в Боснии), хорватский, боснийский Русский
цкло стакло стакло стекло
ђетић дечак дјечак мальчик
коштањ кестен кестен каштан
мртац мртвац мртвац мертвец
омразити мрзети / мрзити мрзити ненавидеть
с́утра сутра сутра завтра
знавен познат познат известный

Примеры слов, имеющих одинаковое значение в черногорском, сербском и хорватском:

Черногорский Сербский Боснийский и хорватский Русский
извањац странац странац иностранец
глиб блато блато грязь
цукар шећер шећер сахар
ориз пиринач рижа рис
разурити срушити срушити разрушить

Формы интернационализмов также имеют в черногорском свою специфику:

Черногорский Сербский Боснийский и хорватский Русский
суффикс -тада (ex. квалитада) -тет (квалитет) -тета (квалитета) качество
суффикс -ан (ex. Аустријан) -анац (Аустријанац) -анац (Аустријанац) австриец
суффикс -дур(ица) (ex. штимадур(ица)) проценитељ(ица) процјенитељ(ица) оценщик (-щица)

Как и носители хорватского языка, черногорцы используют больше заимствований из итальянского языка, чем сербы:

  • бастадур(ица) — «достаточное», от basta
  • дурати — «длиться», от durare
  • касета — «бак»
  • кушин — «подушка», от cuscino
  • ленцун — «покрывало», от lenzuolo
  • медиг — «медик», от medico
  • пјат — «тарелка», от piatto
  • скала — «шкала», от scala
  • таулин — «стол», от tavolino

Напишите отзыв о статье "Черногорский язык"

Примечания

  1. www.b92.net/video/video.php?nav_category=905&nav_id=477662
  2. 1 2 [www.monstat.org/userfiles/file/popis2011/saopstenje/saopstenje(1).pdf Результаты переписи населения Черногории 2011 года], с. 10
  3. [www.monstat.org/Popis/saopstenje60.pdf Zavod za statistiku Crne Gore objavljuje konačne rezultate iz Popisa 2003.godine o vjeroispovijesti, maternjem jeziku i nacionalna ili etnička pripadnost prema starosti i polu](недоступная ссылка)
  4. [www.skupstina.me/cms/site_data/ustav/Ustav%20Crne%20Gore.pdf Конституция Черногории Статья 13].
  5. [www.montenet.org/language/pen-decl.htm Jezik kao domovina. Deklaracija crnogorskog P.E.N. centra o ustavnom položaju crnogorskog jezika].
  6. [www.kurir-info.rs/vesti/politika/kako-je-propao-crnogorski-jezik-87186.php Kako je propao crnogorski jezik]
  7. [senica.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=2278&Itemid=21 Стали известны результаты переписи населения в Черногории - Сербия Новости]
  8. [www.montenegrina.net/pages/pages1/jezik/razur_crnogorskoga_jezika_i_njegova_revitalizacija.htm Sreten Zeković].

Ссылки

В Викисловаре список слов черногорского языка содержится в категории «Черногорский язык»
  • [www.maticacrnogorska.me/files/45/04%20adnan%20cirgic.pdf Klasifikacija crnogorskih govora]. // maticacrnogorska.me.

Отрывок, характеризующий Черногорский язык

– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.