Черносвитов, Кирилл Кириллович

Кирилл Кириллович Черносвитов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Депутат Государственной думы Российской империи
Рождение:	6 (18) февраля 1866(1866-02-18) Пошехонский уезд, Ярославской губернии
Смерть:	23 сентября 1919(1919-09-23) (53 года) Москва
Род:	Черносвитовы
Супруга:	Надежда Александровна, урождённая Зейфарт
Дети:	Кирилл, Надежда
Автограф:
Награды:

Кирилл Кириллович Черносвитов (6 (18) февраля 1866, Пошехонский уезд Ярославской губернии — 23 сентября 1919, Москва) — российский политический деятель; депутат Государственной думы Российской империи всех четырёх созывов.

Биография

Родился в дворянской семье, был девятым ребёнком из 10 детей.

Владелец имения «Приютное» в Ярославской губернии.

Окончил Императорское училище правоведения (48 выпуск, 16 мая 1887 года. Выпущен IX классом Табели о рангах) вместе с двумя братьями своей будущей жены — Сергеем и Иваном Зейфартами. Служил в пятом департаменте Сената, затем был товарищем прокурора и членом Владимирского окружного суда. Статский советник.

Активно занимался общественной деятельностью, был членом правления владимирской публичной библиотеки, одним из учредителей общества взаимопомощи учителей. Публиковался в «Русских ведомостях», журнале «Юридический вестник». Был ярким оратором. Во Владимирской губернии получил известность как заядлый велосипедист. После ухода с должности члена окружного суда продолжил юридическую деятельность в качестве присяжного стряпчего.

С 1905 года член Конституционно-демократической партии (Партии народной свободы). За членство в оппозиционной партии власти хотели сместить его с должности, но этому помешало его избрание депутатом. Входил в состав Центрального комитета партии.

В 1906—1912 годах член Государственной думы I, II, III (от Владимирской губернии), IV (от Ярославской губернии, избран на дополнительных выборах в 1913 году на место отказавшегося депутата кн. Д. Д. Урусова) созывов, входил в состав кадетской фракции. Был членом комиссий по запросам (в Первой думе), по Наказу и по запросам (во Второй Думе), по Наказу, бюджетной и судебным реформам (в Третьей Думе), редакционной, по судебным реформам, о замене сервитутов в Варшавском генерал-губернаторстве и в Холмской губернии, о печати, об обязательственном праве, бюджетной, по местному самоуправлению (в Четвёртой Думе).

Награды, полученные к 1914 году, — Святой Анны 2-й степени и Святого Станислава 3-й степени.

В марте 1917 года был комиссаром Временного комитета Государственной думы в Главном управлении почт и телеграфов. Осенью 1917 года входил в состав Временного совета Российской республики («Предпарламента»), с сентября был членом Чрезвычайной следственной комиссии для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других высших должностных лиц. В 1917 году кандидат в члены Учредительного собрания по Владимирскому избирательному округу (список № 1 от Партии Народной свободы), но избран не был.

В 1918 году вошёл в состав либеральной антибольшевистской организации «Национальный центр», был одним из руководителей её подпольной работы в Петрограде. При его содействии участники Ярославского восстания получали подложные документы и могли продолжить борьбу против советской власти. Передавал в Москву главе «Национального центра» Н. Н. Щепкину разведывательные данные о 7-й советской армии, оборонявшей Петроград. На квартире Черносвитова собирались участники подпольной организации.

Был арестован в Москве и заключён в Бутырскую тюрьму. Расстрелян там же. Реабилитирован в 1992 году.

Семья

• Жена — Надежда Александровна, урождённая Зейфарт, родилась 12 января 1870 года. Дочь старейшего преподавателя черчения и съёмки Николаевской академии Генерального штаба, и. д. начальника академии в 1914—1915 годах, генерал-лейтенанта Александра Александровича Зейфарта (1835—1918). К. К. Черносвитов являлся свояком Алексея Ивановича Путилова — товарища (заместителя) министра финансов И. П. Шипова в кабинете С. Ю. Витте с 28 октября 1905 по 24 апреля 1906, крупнейшего предпринимателя предреволюционной России, председателя правления Русско-Азиатского банка в Санкт-Петербурге (1910—1917), в Париже (1918—1926).
  • Сын — Кирилл (родился 16 августа 1891). В 1916—1917 годах — сотрудник филиала Русско-Азиатского банка в Шанхае (Китай).
  • Дочь — Надежда (17 октября 1892 — 8 января 1920), первая жена академика Петра Леонидовича Капицы. Умерла от испанки вместе с двумя детьми: Иеронимом (22 июня 1917 — 13 декабря 1919) и Надеждой (6 января 1920 — 8 января 1920).
• Брат — Константин (1858—1921) — первый губернский комиссар Временного правительства в Ярославской губернии.

Литература

• Политические партии России. — М., 1996. — С. 682.
• Государственная Дума России, 1906—2006: энциклопедия. В 2-х т. Т. 1. Государственная Дума Российской империи, 1906—1917 / ред.: В. В. Шелохаев и др. — М., 2006. — С. 702—703.
• Источники по генеалогии: Альманах Санкт-Петербург 1912. Двор, свет и город, С. 450.

Ссылки

• [poshehon.narod.ru/Chernosvitov.htm Черносвитовы из Пошехонья]
• [vladimir.rfn.ru/rnews.html?id=5957&date=27-04-2006 Судьбы владимирских депутатов]
• [Chernosvitov.ru/ Генеалогия рода Черносвитовых www.chernosvitov.ru]
• [dlib.rsl.ru/viewer/01004165846 3-й созыв Государственной Думы: портреты, биографии, автографы. — Санкт-Петербург: издание Н. Н. Ольшанскаго, 1910.]

Отрывок, характеризующий Черносвитов, Кирилл Кириллович

– Ну а потом, Соня?…
– Тут я не рассмотрела, что то синее и красное…
– Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой, как я боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… – заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.


Вскоре после святок Николай объявил матери о своей любви к Соне и о твердом решении жениться на ней. Графиня, давно замечавшая то, что происходило между Соней и Николаем, и ожидавшая этого объяснения, молча выслушала его слова и сказала сыну, что он может жениться на ком хочет; но что ни она, ни отец не дадут ему благословения на такой брак. В первый раз Николай почувствовал, что мать недовольна им, что несмотря на всю свою любовь к нему, она не уступит ему. Она, холодно и не глядя на сына, послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно в присутствии Николая сообщить ему в чем дело, но не выдержала: заплакала слезами досады и вышла из комнаты. Старый граф стал нерешительно усовещивать Николая и просить его отказаться от своего намерения. Николай отвечал, что он не может изменить своему слову, и отец, вздохнув и очевидно смущенный, весьма скоро перервал свою речь и пошел к графине. При всех столкновениях с сыном, графа не оставляло сознание своей виноватости перед ним за расстройство дел, и потому он не мог сердиться на сына за отказ жениться на богатой невесте и за выбор бесприданной Сони, – он только при этом случае живее вспоминал то, что, ежели бы дела не были расстроены, нельзя было для Николая желать лучшей жены, чем Соня; и что виновен в расстройстве дел только один он с своим Митенькой и с своими непреодолимыми привычками.
Отец с матерью больше не говорили об этом деле с сыном; но несколько дней после этого, графиня позвала к себе Соню и с жестокостью, которой не ожидали ни та, ни другая, графиня упрекала племянницу в заманивании сына и в неблагодарности. Соня, молча с опущенными глазами, слушала жестокие слова графини и не понимала, чего от нее требуют. Она всем готова была пожертвовать для своих благодетелей. Мысль о самопожертвовании была любимой ее мыслью; но в этом случае она не могла понять, кому и чем ей надо жертвовать. Она не могла не любить графиню и всю семью Ростовых, но и не могла не любить Николая и не знать, что его счастие зависело от этой любви. Она была молчалива и грустна, и не отвечала. Николай не мог, как ему казалось, перенести долее этого положения и пошел объясниться с матерью. Николай то умолял мать простить его и Соню и согласиться на их брак, то угрожал матери тем, что, ежели Соню будут преследовать, то он сейчас же женится на ней тайно.
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.
Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.



Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.