Чернский уезд

Чернский уезд Герб уездного города Герб губернии Губерния Тульская губерния Центр Чернь Образован 1727 Площадь 2618,6 верст² Население 107 806 (1897)

Че́рнский уе́зд — административно-территориальная единица в составе Белгородской и Тульской губерний Российской империи и РСФСР, существовавшая в 1727—1924 годах. Уездный город — Чернь.

География

Географическое положение

Расположен в юго-западной части Тульской губернии; граничит на западе с Мценским уездом Орловской губернии. Фигура уезда напоминает четырехугольник, значительно вытянутый от запада к востоку. Наибольшее протяжение уезда по направлению от севера к югу приблизительно 50 верст, с запада на восток — от 80 до 85 верст. Площадь уезда равна 2 619 кв. верстам.

Рельеф

Чернский уезд, особенно восточная его часть, где находится водораздел между системами рек Зуши и Упы, занимает наиболее возвышенную часть Тульской губернии. Высшая точка (1 017 футов над уровнем моря) находится, по-видимому, в селе Раеве.

Гидрография

Рек в уезде хотя и довольно много, но все они незначительны; большинство их принадлежит бассейну реки Оки (из них более замечательны: Зуша и Плава, принадлежащие уезду своими верховьями, и Чернь) и только истоки некоторых речек (из них более значительна Ситова Мечь), близ восточной границы уезда, относятся к системе Дона. Озер в уезде нет; болотистые пространства незначительные, исключительно по берегам рек, особенно в их верховьях.

Геология

Чернский уезд принадлежит к числу лучших черноземных уездов губернии; преобладающая почва — деградированный чернозём, а в западной части — серая суглинистая. Местами встречается известковый камень, а по реке Снежеди — белая и синяя глины, служащие для выделки горшков и другой посуды. Местами встречаются железные руды. Так, на кустарно-промышленной выставке, бывшей в городе Туле в 1900 г., из Чернского уезда были экспонированы образцы железных руд из сел Красивого, Красной Дубровки, из Липецкого, Соковнинского и Слободского рудников и из села Огничного. Встречается каменный уголь, близ села Большого Скуратова.

История

Чернский уезд известен с допетровских времён. В 1708 году уезд был упразднён, а город Чернь отнесён к Киевской губернии (в 1719 году при разделении губерний на провинции отнесён к Орловской провинции). В 1727 году уезд в составе Орловской провинции был восстановлен, а сама провинция отошла к Белгородской губернии.

В 1777 году уезд был отнесён к Тульскому наместничеству.

В 1796 году при образовании Тульской губернии уезд был ликвидирован, в 1802 году — восстановлен.

К августу 1924 года уезд разделён на 5 районов: Алексеевский, Липицкий, Мещеринский, Тургеневский, Чернский. Сам уезд был ликвидирован, а его районы вошли в состав Крапивенского уезда.

Административное деление

В 1913 году в уезде было 24 волостей:

• Алексеевская – с. Одинцово,
• Бобриковская – с. Болгары,
• Бредихинская – с. Медвежье,
• Велье-Никольская,
• Волче-Дубровская,
• Дупенская,
• Липицкая – с. Новые-Горки,
• Луженская – с. Лужны,
• Мало-Скуратовская – с. Алексеевское,
• Мещеринская – с. Мещериново-Рождествено,
• Никольско-Вяземская,
• Покровская,
• Раевская,
• Селезневская – с. Селезнев-Колодец,
• Сергиевская на Зуше – с. Спасское-Сергиево,
• Синдеевская,
• Скородинская,
• Спасская,
• Теплинская – с. Большое-Теплое,
• Троицкая на Фелиной Зуше – с. Троицкое,
• Троицко-Богуринская,
• Тургеневская – с. Стекольная Слободка,
• Чернско-Слободская – сл. Казачья,
• Языковская.

Население

В 1902 году в уезде числилось 129 016 жителей (63 618 мужчин, 65 398 женщин). По плотности населения Чернский уезд, вместе с Ефремовским уездом, является слабозаселенным уездом Тульской губернии: на 1 кв. версту приходится только по 49 человек, средняя же плотность населения по губернии — 62 человека. Население великорусское.

Селений, по обследованию 1893 года, было 514, а в них сельских обществ 473; крестьянского мужского населения приходилось на общество 109,1, на селение 100,4, на 1 двор 3,3 души (соответствующие цифры для всей губернии были: 142,8, 150,5 и 3,4). Крупных селений было мало; лишь в 1 селении имелось до 1,5 тыс. жителей.

В 4 верстах от города Чернь, на реке Снежеди, расположено село Тургенево, бывшее родовое имение И. С. Тургенева. Окрестности села Тургенева и, в частности, находящийся недалеко от него на реке Снежеди Бежин Луг описаны в «Записках охотника» (рассказ «Бежин луг»).

Экономика

Землевладение

По исследованию центрального статистического комитета 1887 г., всей земли в Чернском уезде оказалось 262 024 десятины, в том числе:

• пахотной 210 839 (80,5 %)
• сенокосной и пастбищной 19 137 (7,3 %)
• лесной 15 419 (5,9 %)
• остальной удобной 10 597 (4,0 %)
• неудобной 6 032 (2,3 %)

Надельные крестьянские земли составляли 43,1 % общего числа земель, частновладельческие 55,4 %, казенные 0,1 %, остальных учреждений 1,4 %. Из 145178 десятин частновладельческой земли принадлежат: дворянам 77,5 %, купцам 11,9 %, мещанам 3,2 %, крестьянам 5,8 %, остальным сословиям 1,6 %. Средний размер одного владения: у дворян 316 десятин, у купцов 222 десятины, у мещан 39 десятин, у крестьян 23 десятины, у остальных сословий 75 десятин, в среднем для всех частновладельческих земель 154 десятины.

По исследованию, произведенному в 1899 г. М. Кашкаровым и охватившему приблизительно 9/10 всех крестьянских общин, в Чернском уезде нераспаханной земли только 14,1 % всей надельной площади (в среднем для всей губернии соответствующая величина 16,7 %). На каждого едока приходится по 0,89 десятины распаханной земли (по губернии — 0,84 десятины). На каждую душу наличного населения приходится земли надельной, купчей и арендованной, взятых вместе, по 1,29 десятины (по губернии — 1,24 десятины). 80,9 % всей эксплуатируемой крестьянами земли падает на долю надельной земли, 6,0 % — на купчую, 13,1 % — на арендованную. Безземельные дворы уже в 1893 г. составляли 3,5 % всех крестьянских дворов.

Земледелие

Крестьянское хозяйство трехпольное; земля пашется почти исключительно сохами, лишь кое-где встречаются плуги конные и ручные молотилки, а отчасти и ручные веялки, которые распространены у крестьян довольно сильно, причем молотилки в некоторых селениях даже изготовляются кустарным способом. Частновладельческое хозяйство, в большинстве имений, поставлено недурно, а в некоторых — даже образцово. В озимом поле высевается почти исключительно одна рожь, яровые поля засеваются: овсом — 77 %, гречихой — 4 %, просом — около 2 %, чечевицей — 2 %, картофелем — 10 %, коноплей — около 3 %; остальные яровые хлеба высеваются в ничтожном количестве.

Чернский уезд принадлежит к числу наиболее хлебородных уездов Тульской губернии. В среднем за 6 лет (1895—1900 гг.) годовой чистый сбор продовольственных хлебов (без овса, картофеля и масличных), за вычетом семян, равнялся для всего уезда 2597 тыс. пудов, что составляет по 24,7 пудов на 1 душу сельского населения. Соответствующая цифра для всей Тульской губернии — 20,9 пудов.

Скотоводство

К 1 января 1902 г. числилось в уезде (не считая города Чернь) лошадей 35588, рогатого скота 21974 головы, овец простых 102932, тонкорунных 3227, свиней 13900, коз 57. По исследованию М. Кашкарова, в 1899 г. оказалось 20,0 % безлошадных крестьянских дворов (по губернии — 21,4 %), 20,2 % дворов, не имевших крупного рогатого скота (по губернии — 38,5 %), и 12,6 % дворов, не имевших своего земледельческого инвентаря (по губернии — 14,2 %). На 1 двор приходилось лошадей 1,5, крупного рогатого скота 0,9, мелкого скота по 5,1 голов (соответствующие цифры для всей Тульской губернии — 1,4, 1,0 и 4,6). 77,4 % крестьянских дворов, занимающихся земледелием, обрабатывают свою землю исключительно сами, 6,0 % принанимают летних и отчасти годовых работников, 16,6 % дворов сдают обработку земли на сторону.

Промыслы

В известной связи с безлошадностью и недостатком у крестьян земледельческого инвентаря находится и отход части крестьянского населения на разные промыслы в другие губернии: в 1901 г. уходило на промыслы 11429 мужчин и 4767 женщин, причем отношение уходящих на заработки к постоянному сельскому населению уезда — 12,8 % (по губернии — 17,3 %). Из местных промыслов более развито изготовление крестьянского домашнего сукна. В 1901 г. выдано 446 промысловых свидетельств.

Промышленность

В 1901 г. в Чернском уезде было 8 винокуренных заводов со 195 рабочими и производством на 266 тыс. руб., 5 картофельно-крахмальных заводов (50 рабочих, 11 тыс. руб.), 1 картофельно-паточный завод (9 рабочих, 1 тыс. руб.) и 1 завод для выделки земледельческих орудий (5 рабочих, 1 тыс. руб.).

Торговля

Пунктами сбыта (базарами) для сельскохозяйственных произведений Чернского уезда служат село Сергиевское Крапивинского уезда на Московско-Курской железной дороге (с 1949 г. Плавск Плавского района), город Чернь, город Мценск Орловской губернии (на Московско-Курской железной дороге), село Никитское и село Ивановское на реке Ситовой Мече. Последние два пункта незначительны. Избытки хлеба вывозятся по двум железным дорогам: Московско-Курской, пересекающей западную часть уезда, и по линии Смоленск-Богоявленск (общества Рязанско-Уральской железной дороги), прорезывающей на небольшом лишь протяжении северную окраину уезда. В 1900 г. со станций Московско-Курской железной дороги отправлено хлеба (тыс. пудов): с Самозванки 317, со Скуратова 193, с Крестов 642 и с Черни 560; в 1901 г. со станции Горбачево Рязанско-Уральской железной дороги — 11 тыс. пудов. Ржи отправлено 442 тыс. пудов, овса 1018 тыс. пудов, муки ржаной 191 тыс. пудов, семени конопляного 30 тыс. пудов.

Медицина и образование

Больниц две, земских, на 18 кроватей, и железнодорожный приемный покой при станции Скуратово, Московско-Курской железной дороги. 3 земских медицинских участка.

Народное образование поставлено плохо. В 1901 г. в Чернском уезде было 3 начальных народных училища министерства народного просвещения, со 134 мальчиками и 22 девочками, 78 церковно-приходских школ (2800 мальчиков и 562 девочки) и 1 частное начальное училище (34 мальчика и 9 девочек). Уездное земство все свои школы уже много лет тому назад передало в ведение духовенства и ограничивается выдачей незначительной субсидии духовному ведомству и отчасти министерству народного просвещения. 2 небольшие народные библиотеки, организованные недавно на средства покойного Ф. Ф. Павленкова.

Налоги и сборы

В 1898 г. годовой оклад по прямым казенным налогам составлял 222394 руб., поступило только 74792 руб.; к 1 января 1899 г. осталось в недоимке 785350 руб. По исследованию М. Кашкарова, 87,3 % всех крестьянских дворов имеют недоимку, превышающую размер годового оклада (в среднем для всей Тульской губернии процент этот равен 58,3 %). По отчету губернатора на 1 января 1902 г. общая цифра недоимок за крестьянским населением по казенным платежам достигла 992 тыс. руб. По смете расходов уездного земства на 1903 г. назначено 95400 руб., из них на содержание земского управления 8700 руб., на народное образование 8900 руб., на медицину 20700 руб. Главная статья доходов земства — обложение земель и лесов — 59800 руб., или 61 % всех сметных доходов. По раскладке уездного и губернского земского сбора на 1903 г. 1 десятина земли в среднем обложена по 23,4 коп.

Литература

• «Главные данные поземельной статистики по обследованию 1887 г.» (вып. XLIV, «Тульская губерния», изд. центрального статистического комитета 1899 г.)
• «Памятная книжка Тульской губернии на 1901 г.»
• «Календарь и справочная книжка Тульской губернии на 1902 г.»
• «Труды VII съезда земских врачей Тульской губернии» (Тула, 1900)
• «Русское Экономическое Обозрение» за 1902 г., № 9-11 (исследование М. Кашкарова)
• «Сельскохозяйственный обзор по Тульской губернии за 1896 г.»
• С. Ю. Соттири, «Очерк распространения у крестьян Тульской губернии улучшенных земледельческих орудий и машин» (Тула, 1900)
• статья «Коноплеводство у крестьян Тульской губернии» в № 272 «Торгово-Промышленной газеты» за 1901 г.

Ссылки

• Чернь, уездный город Тульской губернии // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [starye-karty.litera-ru.ru/uezd/tula_karta-chernskiy_uezd.html Старые карты Чернского уезда]

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Чернский уезд

– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.