Черняк, Ефим Борисович

Ефим Борисович Черняк
Дата рождения:	18 ноября 1923(1923-11-18)
Место рождения:	Астрахань, СССР
Дата смерти:	2013(2013)
Место смерти:	США
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	История Англии, История Европы, Новое время, Новейшее время, историография
Место работы:	Институт истории АН СССР
Учёная степень:	доктор исторических наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский государственный университет, Казанский педагогический институт

Ефим Борисович Черняк (18 ноября 1923, Астрахань — 2013, США) — советский и российский историк-англовед. Доктор исторических наук (1962), профессор.

Биография

Родился 18 ноября 1923 года, в семье литератора. Отец был членом Союза советских писателей (ССП).

В 1927 году семья переехала из Астрахани в Москву. Окончил московскую среднюю школу с отличием, а в 1941 году поступил на исторический факультет Московского государственного университета. Во время эвакуации из Москвы по причине военных событий в начале Великой Отечественной войны перевёлся на исторический факультет Казанского педагогического института, который успешно окончил.

В 1944 году поступил в аспирантуру Института истории Академии наук СССР. В 1947 году прошла защита кандидатской диссертации по теме «Радикальное движение в Англии после наполеоновских войн (формирование революционной ситуации в 1816—1820 гг.)».

С мая 1947 года старший научный сотрудник Отделения всеобщей истории Государственного научного института «Советская энциклопедия» и одновременно читал курс новой истории в Ивановском педагогическом институте.

С 1948 по 1954 г. доцент Военного института иностранных языков.

С декабря 1955 г. научный сотрудник Института истории АН СССР, где и проработал до начала XXI века.

В 1962 году Ефим Борисович защитил диссертацию на докторскую степень под названием «Массовые движения в Англии и Ирландии в конце XVIII — начале XIX в.».

В последние годы, после смерти супруги, жил в США с семьёй сына.

Умер в 2013 году, похоронен на Hillside Cemetery, в Метачене, Нью-Джерси, США.

Научные интересы

Е. Б. Черняк является крупным специалистом по новой и новейшей истории Западной Европы и США, однако первоначально центральною темою исследований была история Англии в новое время. Его интересовали вопросы методологии истории, историографии, а также история социально-экономических формаций в переходные периоды. Историк занимался изучением истории Первой мировой войны. В этой части он выдвинул «концепцию альтернативности исторического развития». Помимо научных монографий, Е. Б. Черняком были написаны научно-популярные работы «Пять столетий тайной войны», «Вековые конфликты» и другие.

Основные работы

Книги

• Барг М. А., Черняк Е. Б. Великие социальные революции XVII—XVIII веков. — М.: Наука, 1990. — 258 с. ISBN 5-02-008946-x
• Тёмкин Я. Г., Черняк Е. Б. Разбойничий путь американских агрессоров: Исторический очерк. — М.: Воениздат, 1952. — 215 с.
• Черняк Е. Б. Адвокаты колониализма. Неоколониалистская историография. — М.: Мысль, 1964. — 375 с.
• Черняк Е. Б. Вековые конфликты. — М.: Международные отношения, 1988. — 400 с. ISBN 5-7133-0116-8
• Черняк Е. Б. Времён минувших заговоры. — М.: Международные отношения, 1994. — 544 с. ISBN 5-7133-0625-9
• Черняк Е. Б. Демократическое движение в Англии 1816—1820. — М.: Академия наук СССР, 1957. — 300 с.
• Черняк Е. Б. Жандармы истории (контрреволюционные интервенции и заговоры). — М.: Международные отношения, 1969. — 561 с.
• Черняк Е. Б. Интриги старины глубокой. История закулисных тайн власти. — М.: Рипол Классик, 2003. — 672 с. ISBN 5-7905-1886-9
• Черняк Е. Б. Историография против истории. — М.: Институт международных отношений, 1962. — 368 с.
• Черняк Е. Б. Массовое движение в Англии и Ирландии в конце XVIII — начале XIX в. — М.: Академия наук СССР, 1962. — 720 с.
• Черняк Е. Б. Невидимые империи: Тайные общества старого и нового времени на Западе. — М.: Мысль, 1987. — 272 с.
• Черняк Е. Б. Пелена времен. Зашифрованные главы истории. — М.: Крафт+, 2007. — Ч. 1. — 384 с. ISBN 978-5-93675-124-0, 978-5-93675-125-7 ; 2008. — Ч. 2. 464 с. ISBN 978-5-93675-125-7, 978-5-93675-142-4 ; 2007. — Ч. 3. — 336 с. ISBN 978-5-93675-129-5, 978-5-93675-125-7
• Черняк Е. Б. Приговор веков. — М.: Мысль, 1971. — 438 с.
• Черняк Е. Б. Призрачные страницы истории. — М.: Остожье, 2000. — 428 с. ISBN 5-93476-002-5
• Черняк Е. Б. Пять столетий тайной войны. Из истории секретной дипломатии и разведки. — М.: Международные отношения, 1991. — 560 с. ISBN 5-7133-0358-6
• Черняк Е. Б. Секретная дипломатия Великобритании. — М.: Международные отношения, 1975. — 374 с.
• Черняк Е. Б. Судебная петля. Секретная история политических процессов на Западе. — М.: Мысль, 1991. — 615 с. ISBN 5-244-00510-3
• Черняк Е. Б. Судьи и заговорщики. — М.: Мысль, 1984. — 339 с.
• Черняк Е. Б. Тайны Англии. Заговоры. Интриги. Мистификации. — М.: Остожье, 1996. — 226 с. ISBN 5-86095-053-5
• Черняк Е. Б. Тайны спецслужб британской Короны. Провокации Туманного Альбиона. — М.: Алгоритм, 2014. — 256 с. ISBN 978-5-4438-0701-0
• Черняк Е. Б. Тайны Старого и Нового света. — М.: Остожье, 1996. — 526 с. ISBN 5-86095-065-9
• Черняк Е. Б. Тайны Франции. Заговоры, интриги, мистификации. — М.: Остожье, 1996. — 512 с. ISBN 5-86095-060-8
• Черняк Е. Б. Химеры старого мира. Из истории психологической войны. — М.: Молодая гвардия, 1970. — 272 с.
• Черняк Е. Б. Цивилиография. Наука о цивилизации. — М.: Международные отношения, 1996. — 384 с. ISBN 5-7133-0868-5

Статьи

• Барг М. А., Черняк Е. Б. Революции европейского масштаба в процессе перехода от феодализма к капитализму (XVI—XIX вв.) // Новая и новейшая история. — 1988. — № 3. — С. 56—77.
• Барг М. А., Черняк Е. Б. Регион как категория внутренней типологии классово-антагонистических формаций // Проблемы социально-экономических формаций: историко-типологическое исследование. — М.: Наука, 1975. — С. 40—78.
• Барг М. А., Черняк Е. Б. Структура и развитие классово-антагонистических формаций // Вопросы философии. — 1967. — № 6. — С. 48—54.
• Зак Л. А., Черняк Е. Б. Фальсификация истории в американской энциклопедии // Вопросы истории. — 1954. — № 11. — С. 121—128.
• Черняк Е. Б. 1794 год: актуальные проблемы исследования Великой Французской революции // Французский ежегодник, 1987. 200 лет Великой Французской Революции. — М., Наука, 1989. — С. 240—277.
• Черняк Е. Б. «Демонология» и «охота на ведьм» в XVI—XVII веках // Вопросы истории. — 1979. — № 10. — С. 99—111.
• Черняк Е. Б. Западноевропейское масонство XVIII века // Вопросы истории. — 1981. — № 12. — С. 109—118.
• Черняк Е. Б. История XIX в.: проблемы и размышления // Новая и новейшая история. — 1991. — № 1. — С. 82—95.
• Черняк Е. Б. История и логика (структура исторических категорий) // Вопросы истории. — 1995. — № 10. — С. 29—43.
• Черняк Е. Б. Монополистический капитализм первой половины XX в. в исторической ретроспективе // Новая и новейшая история. — 1990. — № 2. — С. 20—36.
• Черняк Е. Б. Первая русская революция и рабочее движение в Англии и Ирландии // Первая русская революция 1905—1907 гг. и международное движение: в 2 ч. / Академия наук СССР, Отделение истории; ред. А. М. Панкратова. — М.: Политиздат, 1956. — Ч. 2. С. 131—180.
• Черняк Е. Б. Пороховой заговор // Советская юстиция. — 1993. — №. 4.
• Черняк Е. Б. Социально-политические воззрения английских радикалов в годы после наполеоновских войн // Вопросы истории. — 1948. — № 8. — С. 43—57.
• Черняк Е. Б. Цивилизации и революции // Новая и новейшая история. — 1993. — № 4. — С. 57—73.

Литература

• Гинцберг Л. И. О друзьях-товарищах и о себе… // Вопросы истории. — 2006. — № 12. — С. 138—146.
• Доброва Е. А. К 80-летию Ефима Борисовича Черняка // Россия и Европа: дипломатия и культура. — М.: Наука, 2004. — Вып. 3. — С. 281—285.
• Козенко Б. Д. Отечественная историография Первой мировой войны // Новая и новейшая история. — 2001. — № 3. — С. 3—27.
• Мочалова Е. А. Уильям Питт-младший и Чарльз Джеймс Фокс в отечественной историографии // Ретроспектива: Всемирная история глазами молодых исследователей. — 2006. — Вып. 2. — С. 33—44.
• Писаный М. Д. О некоторых аспектах освещения проблемы рабства нового времени в творчестве выдающихся представителей советской и англо-американской историографии 1950—1960-х гг.: Попытка сравнительного анализа // Вісник Львівського національного університета імені Тараса Шевченка. — 2012. — № 6. Ч. 2. — С. 179—194.

Отрывок, характеризующий Черняк, Ефим Борисович

– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.