Чертоза

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Пави́йская Черто́за (Certosa di Pavia) — картезианский монастырь по дороге из Павии на Милан, в современной итальянской провинции Павия. Чертоза служит усыпальницей миланских герцогов Висконти и Сфорца и являет собой исключительный по степени сохранности образец ломбардского художественного вкуса XV века.

Готическая в своей основе церковь была заложена Джаном Галеаццо Висконти 27 августа 1396 года. На первых порах строительство курировал зодчий Марко Солари. В эпоху кватроченто храм приспосабливали к «ренессансным» вкусам другие представители этого семейства — Джованни и Гвинифорте Солари. Своим окончательным видом Чертоза обязана Джованни Антонио Амадео. Храм был освящён 3 мая 1497; отделочные работы продолжались после этого десять лет.

В архитектурном отношении Чертоза эклектично сочетает новейшие флорентийские веяния с пристрастием к северной готике. Многие конструктивные решения заимствованы зодчими у Миланского собора. Интерьер украшают алтарные образы кисти Бергоньоне, а также скульптурные и живописные работы Перуджино, Луини и Гверчино (большая часть их находится в боковых капеллах, публичный доступ в которые ограничен). В нескольких окнах прекрасно сохранились витражи XV века («Архангел Михаил, повергающий диавола» и др.).

Нижний ярус (исключительно изощренного) портала содержит мраморные барельефы языческих императоров (Александра Македонского, Цезаря, Августа и др.), философов и ученых.

Над гробницей основателя монастыря Джангалеаццо Висконти в 1490-е годы работали Кристофоро Романо и Бенедетто Бриоско. Скульптурное убранство гробницы Лодовико Моро и Беатриче д’Эсте было перенесено сюда в 1564 г. из миланской Санта-Мария-делле-Грацие. Славятся такие предметы убранства, как бронзовая люстра и витражи, над которыми работали Бергоньоне и Винченцо Фоппа.

В 1782 г. австрийцы изъяли Чертозу из ведения картезианцев и передали её монахам других орденов: на протяжении столетия в стенах монастыря сменяли друг друга цистерцианцы, кармелиты и вновь картезианцы. В 1866 г. Чертоза была объявлена музеем общенационального значения.

К церкви пристроен квадратный двор с галереей (большой клуатр), в свою очередь, примыкающий к двору монастыря, на который выходят монашеские кельи.

Монастырь открыт для публичных посещений круглый год.

Выдающийся швейцарский историк Якоб Буркхардт писал (в книге «Цицерон», 1855) о Чертозе:

Помимо кафедрального собора Орвието Чертоза — первая по роскоши декоративная постройка Италии и во всём мире... Роскошь в сочетании со вкусом к декорированию, отличающие хотя бы один только нижний этаж, обеспечили единственное в своем роде и несравненное целое[1].

Посетивший в начале XX века Чертозу русский литератор и искусствовед П. П. Муратов высказался более скептично:

Чертоза была задумана как воплощение всех свойств, способностей и особенностей ломбардского строительства на переходе его от кватроченто к чинквеченто. Со всей ясностью сказалось здесь, что ломбардская архитектура вне Браманте была искусством ограниченно декоративным и что ломбардская скульптура, вне тосканских влияний, была чем-то исключительно прикладным. Все грандиозное сооружение Чертозы, от первого и до последнего камня, было делом рук великолепнейших, каких свет никогда не создавал, ремесленников, возомнивших себя художниками. Идея, священная для ренессансной архитектуры, идея, которая присутствует в самой скромной церковке, в самом простом крестьянском доме Тосканы, и не снилась здесь. При всех мотивах и орнаментах богатейшей своей декорировки Чертоза осталась готичной, по существу, нисколько не менее, чем готично разубранный Миланский собор.

Стилистически связана с чертозской (более поздняя) другая известная ломбардская постройка — базилика «della Beata Vergine dei Miracoli» (известная также как Santuario, «санктуарий») в Саронно, которая была возведена в самом конце XV и в первой половине XVI вв.

Напишите отзыв о статье "Чертоза"



Примечания

  1. Цит. по: Dewiel L. Lombardei und Oberitalienische Seen. Köln, 1987, S. 281.

См. также

  • [www.museo.certosadipavia.beniculturali.it/index.php?it/149/la-certosa Сайт музея Чертоза ди Павия]
  • [www.certosadipavia.gov.it/turismo/item/33-informazioni-turistiche-da-ricontrollare.html Страницы на Certosa на месте города Чертоза-ди-Павия]
  • [www.certosadipavia.com/index.htm Сайт Чертоза ди Павия]
  • [www.comune.pv.it/certosadipavia/ Страницы на Certosa на сайте муниципалитета Павии]
  • [books.google.it/books?id=D-46AAAAcAAJ&printsec=frontcover&dq=%22certosa+di+pavia%22&as_brr=1&cd=1#v=onepage&q=&f=false/ Описание Чартерхаус Павия Луи маркиза Malaspina Sannazaro (Милан, 1818)]
  • Santuario della Beata Vergine dei Miracoli (ит.)

Координаты: 45°15′25″ с. ш. 9°08′53″ в. д. / 45.257° с. ш. 9.148° в. д. / 45.257; 9.148 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=45.257&mlon=9.148&zoom=14 (O)] (Я)

Отрывок, характеризующий Чертоза

Капитан, слегка прихрамывая и насвистывая что то, вошел в комнату.
Забавлявшая прежде Пьера болтовня француза теперь показалась ему противна. И насвистываемая песенка, и походка, и жест покручиванья усов – все казалось теперь оскорбительным Пьеру.
«Я сейчас уйду, я ни слова больше не скажу с ним», – думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел все на том же месте. Какое то странное чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Капитан, напротив, казался очень весел. Он прошелся два раза по комнате. Глаза его блестели, и усы слегка подергивались, как будто он улыбался сам с собой какой то забавной выдумке.
– Charmant, – сказал он вдруг, – le colonel de ces Wurtembourgeois! C'est un Allemand; mais brave garcon, s'il en fut. Mais Allemand. [Прелестно, полковник этих вюртембергцев! Он немец; но славный малый, несмотря на это. Но немец.]
Он сел против Пьера.
– A propos, vous savez donc l'allemand, vous? [Кстати, вы, стало быть, знаете по немецки?]
Пьер смотрел на него молча.
– Comment dites vous asile en allemand? [Как по немецки убежище?]
– Asile? – повторил Пьер. – Asile en allemand – Unterkunft. [Убежище? Убежище – по немецки – Unterkunft.]
– Comment dites vous? [Как вы говорите?] – недоверчиво и быстро переспросил капитан.
– Unterkunft, – повторил Пьер.
– Onterkoff, – сказал капитан и несколько секунд смеющимися глазами смотрел на Пьера. – Les Allemands sont de fieres betes. N'est ce pas, monsieur Pierre? [Экие дурни эти немцы. Не правда ли, мосье Пьер?] – заключил он.
– Eh bien, encore une bouteille de ce Bordeau Moscovite, n'est ce pas? Morel, va nous chauffer encore une pelilo bouteille. Morel! [Ну, еще бутылочку этого московского Бордо, не правда ли? Морель согреет нам еще бутылочку. Морель!] – весело крикнул капитан.
Морель подал свечи и бутылку вина. Капитан посмотрел на Пьера при освещении, и его, видимо, поразило расстроенное лицо его собеседника. Рамбаль с искренним огорчением и участием в лице подошел к Пьеру и нагнулся над ним.
– Eh bien, nous sommes tristes, [Что же это, мы грустны?] – сказал он, трогая Пьера за руку. – Vous aurai je fait de la peine? Non, vrai, avez vous quelque chose contre moi, – переспрашивал он. – Peut etre rapport a la situation? [Может, я огорчил вас? Нет, в самом деле, не имеете ли вы что нибудь против меня? Может быть, касательно положения?]
Пьер ничего не отвечал, но ласково смотрел в глаза французу. Это выражение участия было приятно ему.
– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.