Четвёртая Священная война

Четвёртая Священная война
Средняя Греция
Дата	339 до н. э.—338 до н. э.
Место	материковая Греция
Итог	Разгром Амфиссы, подчинение Греции Македонией
Изменения	нет
Противники
Македония Амфисса в Озольской Локриде
Командующие
Филипп II Македонский неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Четвёртая Священная война (338 года до н. э.) — вооружённый конфликт в Древней Греции IV века до н. э., ставший поводом к завоеванию Греции Македонией.

Причины войны

К середине IV века до н. э. кризис греческих полисов привёл к состоянию политической анархии, хронической враждебности между ними, к постоянным войнам по ничтожным причинам. Вооружённые конфликты середины IV века до н. э. сконцентрировались в Средней Греции вокруг Дельф и священных земель, посвящённых богу Аполлону.

В 339 году до н. э. жители Амфиссы, расположенной в области Озольская Локрида, распахали земли на равнине у города Криса к югу от Дельф. Равнина была посвящена Аполлону и там запрещалась любая хозяйственная деятельность, поэтому такие действия автоматически привели к объявлению священной войны. Филипп, недавно потерпевший поражение у Геллеспонта от объединённых греческих сил, немедленно воспользовался ситуацией, чтобы вмешаться в конфликт и выступить против греков силами самих греков. Для этого он задействовал своих приверженцев в Греции. На совете амфиктионов Эсхин, лидер промакедонской партии Афин, потребовал объявления Священной войны против локрийцев.

Совет амфиктионов объявил войну, и территория локрийцев была занята войсками. Совет, в который после Третьей Священной войны теперь входила и Македония, постановил о призыве помощь Филиппа. Филипп был избран военачальником армии амфиктионов, к нему официально обратились с просьбой выступить на помощь Аполлону и амфиктионам и наказать святотатцев. Дорога македонским войскам в Среднюю Грецию была открыта.

Ход боевых действий

Македонский царь, войдя в Среднюю Грецию, первым делом направился не против Амфиссы, а укрепил Элатею в Фокиде. Позиция македонян была очень опасной для Греции — из Элатеи Филипп мог попасть в Фивы за один дневной переход, в Афины — за три. Следом Филипп занял Китинион в Дориде, открывавший путь на Амфиссу. Теперь македоняне контролировали всю фокидско-доридскую равнину. Только затем Филипп захватил и разрушил Амфиссу.

Итоги войны

Формально цель похода — наказание Амфиссы — была выполнена, однако Филипп, со значительным войском занявший стратегические позиции в Средней Греции, решил действовать дальше. В 338 году до н. э. в решающем сражении при Херонее он разбил войска коалиции греческих государств и подчинил Грецию.

Литература

• Андреев Ю. В., Кошеленко Г. А., Кузищин В. И., Маринович Л. П. История Древней Греции / Кузищин В. И. — М.: Высш. шк., 2001. — 399 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-06-003676-6.

Ссылки

• [annals.xlegio.ru/greece/makedon/mk2_2.htm#1 История античной Македонии]

Отрывок, характеризующий Четвёртая Священная война

Он подошел к князю Василью.
– Ну, здравствуй, здравствуй; рад видеть.
– Для мила дружка семь верст не околица, – заговорил князь Василий, как всегда, быстро, самоуверенно и фамильярно. – Вот мой второй, прошу любить и жаловать.
Князь Николай Андреевич оглядел Анатоля. – Молодец, молодец! – сказал он, – ну, поди поцелуй, – и он подставил ему щеку.
Анатоль поцеловал старика и любопытно и совершенно спокойно смотрел на него, ожидая, скоро ли произойдет от него обещанное отцом чудацкое.
Князь Николай Андреевич сел на свое обычное место в угол дивана, подвинул к себе кресло для князя Василья, указал на него и стал расспрашивать о политических делах и новостях. Он слушал как будто со вниманием рассказ князя Василья, но беспрестанно взглядывал на княжну Марью.
– Так уж из Потсдама пишут? – повторил он последние слова князя Василья и вдруг, встав, подошел к дочери.
– Это ты для гостей так убралась, а? – сказал он. – Хороша, очень хороша. Ты при гостях причесана по новому, а я при гостях тебе говорю, что вперед не смей ты переодеваться без моего спроса.
– Это я, mon pиre, [батюшка,] виновата, – краснея, заступилась маленькая княгиня.
– Вам полная воля с, – сказал князь Николай Андреевич, расшаркиваясь перед невесткой, – а ей уродовать себя нечего – и так дурна.
И он опять сел на место, не обращая более внимания на до слез доведенную дочь.
– Напротив, эта прическа очень идет княжне, – сказал князь Василий.
– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.