Четвёртое китайское завоевание государства вьетов
| Зяоти (Четвёртое китайское завоевание вьетов) | ||||
| 交阯/交趾 Цзяочжи | ||||
| Провинция Великой Минской империи | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
 Дайвьет в составе Минской империи, в виде южной провинции «Зяоти» (Chiao chi) | ||||
| Династия | Мин | |||
Четвёртое китайское завоевание вьетов — период в истории Дайвьета с 1407 по 1427 годы, на протяжении которого страной, как своей южной провинцией Зяоти (Цзяочжи), управляла империя Мин. Завоевание произошло после того, как династия Хо не смогла устоять в войне с Мин[vi] в 1406—1407 годах.
Содержание
История
Завоевание Дайнгу
Минский двор начал разведку и провокации против вьетов ещё при правлении династии Чан[1].
Хо Куи Ли, захвативший в 1400 году власть в Дайвьете и переименовавший его в «Дайнгу», в спешке готовился к обороне, параллельно пытаясь оттянуть вторжение с помощью дипломатии. По стране строили оборонные сооружения, перекрывали реки сетями и вбивали в дно сваи. Готовили оружие и набирали армию. Длина линии оборонных укреплений составляла около 400 метров[1].
Вторжение на территорию Дайнгу началось 19 ноября 1406 года, когда двухсоттысячная минская армия перешла границу. Спустя два месяца крепость Дабанг пала, линия обороны была прорвана. В июне 1407 Хо Куи Ли вместе со своими генералами оказался в плену. Военачальники Хо говорили, что причиной такому скорому поражению являлось то, что народ не поддерживал новых правителей: мало того, что, с точки зрения народа, занявшая престол обманом семья Хо была нелегитимна, но и первые мероприятия Хо были направлены на улучшение собственного благосостояния[1].
Восстания поздних Чан
Ослабленная внутренними конфликтами, поздняя Мин стала терять контроль над Зяоти (Дайвьетом). Как и в прошлые разы, завоёванные вьеты немедленно начинали готовить восстания по всей стране. В большинстве случаев такие восстания бывали быстро подавлены из-за неудачного планирования. Примерами могут служить восстания Чан Нгоя[en] (Trần Ngỗi), сына императора Чан Нге Тонга и его племянника Чан Куи Кхоанга (Trần Quý Khoáng).
Ламшонское восстание
Ле Лой, один из самых знаменитых национальных вьетских героев, чествуется как избавитель Дайвьета от Мин. Рождённый в семье богатых земледельцев, Ле Лой работал чиновником до завоевания, отказавшись служить китайцам. В 1427 году он напал на пограничный китайский город, китайцы сумели отбиться, а вьеты потеряли 10 000 людей, включая командира евнухов Ле Ми[2]. Спустя десять лет, Ле Лой сумел победить минские армии. Вместо того, чтобы казнить китайских солдат, он дал им корабли и отправил в Китай. После этого Ле Лой взошёл на трон Дайвьета под именем Ле Тхай То и основал династию Ле (1428—1788).
Характеристики китайского правления
Культура
Китайцы ввезли в Дайвьет множество книг, например, И Цзин, а все классические труды, относящиеся к Дайвьету и его истории, были запрещены (например, Собрание записей о потусторонних силах Вьетского царства оказалась одной из немногих сохранившихся книг периода 939—1407 годов). Множество памятников архитектуры, в частности, пагода Баоминь (Bảo Minh), было разграблено и уничтожено[1]. Мин стремилась распространить в Дайвьете китайскую культуру, запрещая местную. Вьетам было предписано даже одеваться только в китайскую одежду.
Экономика
Китайцы активно поощряли разведывание и использование золотых и серебряных шахт, всю добычу которых они, однако, забирали в Пекин. Кроме того, был введён налог на соль. Общее налоговое бремя сильно возросло по сравнению с правлением Хо[1].
Армия и управление
Для того, чтобы держать вьетов под контролем, Мин создала систему «Со Хо»: в каждой семье хранилась особая книга, куда заносили все изменения в составе семей. За счёт этого получилось создать списки возможных призывников в китайскую армию. Несмотря на то, что сам процесс переписи был обычным для угнетённых земель, это конкретное действие вызвало крайне отрицательную реакцию в народе.
Многие талантливые вьеты в это время получили возможность уехать в Китай и стать придворными чиновниками.
Напишите отзыв о статье "Четвёртое китайское завоевание государства вьетов"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 История Вьетнама / Мхитарян С. А.. — Москва: Наука, 1983.
- ↑ Tsai Shih-shan Henry. [books.google.com/books?id=Ka6jNJcX_ygC&pg=PA152&dq=javan+black+slaves&hl=en&ei=mN0OTYymGoP68AaNq6W6DA&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=4&ved=0CDgQ6AEwAw#v=snippet&q=%20invaded%20crushing%20defeat&f=false The eunuchs in the Ming dynasty]. — SUNY Press, 1996. — P. 15. — ISBN 0-7914-2687-4.
Литература
- Чан Чонг Ким[en] (Trần Trọng Kim): Краткая история Вьета[en]* (Việt sử lược);
- Фам Ван Шон: Вьет шы тоан тхы.
Отрывок, характеризующий Четвёртое китайское завоевание государства вьетов
– Как же это, мой друг?– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
