Четыреста ударов
| Четыреста ударов | |
| Les quatre cents coups | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер | |
| Автор сценария | |
| В главных ролях | |
| Оператор | |
| Композитор | |
| Кинокомпания |
Les Films du Carrosse |
| Длительность |
99 мин. |
| Страна | |
| Год | |
| Следующий фильм | |
| IMDb | |
«Четыреста ударов» (фр. Les Quatre cent coups) — дебютный полнометражный фильм Франсуа Трюффо, во многом автобиографический. Один из первых и ключевых фильмов французской новой волны; посвящён памяти Андре Базена. В 1959 году получил приз Каннского кинофестиваля за лучшую режиссуру.
Рассказ о своём альтер-эго Антуане Дуанеле (Ж. П. Лео) режиссёр продолжил ещё в четырёх фильмах, вышедших в 1962—1979 годах.
Содержание
Название
Французское выражение «faire les 400 coups» означает «вести себя на грани приличий, нарушать моральные нормы». В частности применительно к детским безобразиям, хулиганству. В русском языке этой идиоме примерно соответствуют выражения «33 несчастья» или «огонь, вода и медные трубы».
Выражение происходит от осады Людовиком XIII Монтобана в 1621 году, когда французский король приказал произвести по городу 400 выстрелов из пушек («400 coups de canon»), надеясь посеять ужас в рядах защищавших город протестантов.
Сюжет
Антуан Дуанель (Жан-Пьер Лео) — трудный подросток. Учителя считают его вечным источником неприятностей, хотя на самом деле проблемы порождает его семья: довольно безразличная к сыну мать занята романом на стороне, слабохарактерный отчим с головой погружён в работу. Средства семьи ограничены, все втроём ютятся в крохотной квартире.
Жёсткость школьного учителя порождает порочный круг наказаний и новых проказ, которые Дуанель с приятелем совершают словно в отместку взрослым: прогулы уроков, нагромождения лжи, неумышленный поджог, побег из дома, плагиат, мелкая кража… В итоге родители помещают Антуана в исправительное учреждение на берегу моря, но он сбегает и оттуда.
В ролях
- Жан-Пьер Лео — Антуан Дуанель
- Альбер Реми — отчим Антуана
- Клэр Морье — мать Антуана
- Клод Монсар
- Робер Бювэ
- Ивонн Клоди
- Жорж Фламан
- Патрик Оффэй
- Ги Декомбль
- Жак Моно
Эпизодически в кадре появляются такие светила «новой волны» как сам Трюффо, Жанна Моро («женщина с собакой»), Жан-Клод Бриали и Жак Деми.
Съёмочная группа
- Режиссёр: Франсуа Трюффо
- Оператор: Анри Декаэ
- Сценарист: Марсель Мусси, Франсуа Трюффо
- Продюсер: Франсуа Трюффо
- Монтажер: Мари-Жозеф Йойотт
- Композитор: Жан Константен
- Художник: Бернар Эвэйн
Создание
На автобиографическом материале бывший кинокритик воскресил вольный дух кинематографа Жана Виго (1905-34); в одной из сцен прямо цитируется его короткометражка «Ноль по поведению»[1]. Режиссёр не требовал от своих юных актёров заучивать роли наизусть и поощрял импровизации[2]. Мировое признание получила актёрская работа 14-летнего Жана-Пьера Лео, который был отобран среди других детей, претендовавших на участие в съёмках, из-за внешнего сходства с режиссёром.
В своё время кинодебют Трюффо воспринимался как манифест техники «камера-перо», подразумевавшей среди прочего свободу от ограничений, налагаемых студийными павильонами и статичной кинокамерой. Камера Трюффо так и норовит выскочить за пределы кадра, она взлетает на уровень крыши и выписывает немыслимые прежде пируэты. Массу подражаний вызвал революционный для своего времени финал, когда главный герой глядит прямо в камеру и на этом кадр застывает[2].
Признание
Премьера фильма в Каннах неожиданно обернулась настоящим триумфом. Восторженные отзывы о работе молодого режиссёра оставили такие столпы мирового кино, как Карл Теодор Дрейер, Луис Бунюэль, Акира Куросава, Жан Кокто, Анри-Жорж Клузо, Сатьяджит Рай[3]. Шум вокруг фильма обернулся отличными кассовыми сборами. «Новая волна» и её новаторский киноязык оказались в центре внимания мировой общественности. Среди прочих наград фильм «400 ударов» номинировался на «Оскар» за лучший оригинальный сценарий.
По прошествии полувека после премьеры в Каннах фильм «Четыреста ударов» по-прежнему изучается во всех киношколах и числится среди величайших фильмов о детстве[4].
Продолжения
Линия жизни Антуана Дуанеля была продолжена Трюффо в кинокартинах:
- «Антуан и Колетт» (новелла киноальманаха «Любовь в 20 лет», 1962),
- «Украденные поцелуи» (1968),
- «Семейный очаг» (1970),
- «Сбежавшая любовь» (1979).
Напишите отзыв о статье "Четыреста ударов"
Примечания
- ↑ Киноведы находили также параллели с фильмами о детях авторства Росселлини («Германия, год нулевой») и Бунюэля («Забытые»).
- ↑ 1 2 [www.criterion.com/current/posts/528-the-400-blows The 400 Blows — From the Current — The Criterion Collection]
- ↑ [www.criterion.com/films/151-the-400-blows The 400 Blows (1959) — The Criterion Collection]
- ↑ [explore.bfi.org.uk/sightandsoundpolls/2012/film/4ce2b6b3b75b7 Результаты крупнейшего опроса кинопрофессионалов] от журнала Sight & Sound
Ссылки
- «Четыреста ударов» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.allmovie.com/movie/vthe-400-blows-256 «Четыреста ударов»] (англ.) на сайте allmovie
- [www.youtube.com/watch?v=zUUXO5disgQ Кинопробы к фильму Франсуа Трюффо «400 ударов», 1958 год] (англ.) (фр.)
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Четыреста ударов
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.
– Мало надежды, – сказал князь.
– А мне так хотелось еще раз поблагодарить дядю за все его благодеяния и мне и Боре. C'est son filleuil, [Это его крестник,] – прибавила она таким тоном, как будто это известие должно было крайне обрадовать князя Василия.
Князь Василий задумался и поморщился. Анна Михайловна поняла, что он боялся найти в ней соперницу по завещанию графа Безухого. Она поспешила успокоить его.
– Ежели бы не моя истинная любовь и преданность дяде, – сказала она, с особенною уверенностию и небрежностию выговаривая это слово: – я знаю его характер, благородный, прямой, но ведь одни княжны при нем…Они еще молоды… – Она наклонила голову и прибавила шопотом: – исполнил ли он последний долг, князь? Как драгоценны эти последние минуты! Ведь хуже быть не может; его необходимо приготовить ежели он так плох. Мы, женщины, князь, – она нежно улыбнулась, – всегда знаем, как говорить эти вещи. Необходимо видеть его. Как бы тяжело это ни было для меня, но я привыкла уже страдать.
Князь, видимо, понял, и понял, как и на вечере у Annette Шерер, что от Анны Михайловны трудно отделаться.
– Не было бы тяжело ему это свидание, chere Анна Михайловна, – сказал он. – Подождем до вечера, доктора обещали кризис.
– Но нельзя ждать, князь, в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son ame… Ah! c'est terrible, les devoirs d'un chretien… [Подумайте, дело идет о спасения его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
