Четыре квадрата

К. С. Малевич

Четыре квадрата. 1915

холст, масло. 49 × 49 см

Саратовский художественный музей имени А. Н. Радищева, Саратов

К:Картины 1915 года

«Четыре квадрата» — картина, написанная Казимиром Малевичем в 1915 году. Принадлежит к направлению русской беспредметной живописи, названному Малевичем супрематизмом.

Описание

Картина чрезвычайно проста по исполнению (как и «Чёрный квадрат», «Чёрное и белое»): изображены два чёрных и два белых квадрата, расположенные в шахматном порядке и объединяющиеся в единый квадрат полотна. Особенность «Четырёх квадратов» заключается в том, что картина может быть продлена в любую сторону до бесконечности, создавая неограниченную шахматную доску.

История

«Четыре квадрата» были написаны в 1915 году и в том же году работа была выставлена на Последней футуристической выставке «0,10» вместе с другими 39 картинами, которыми Малевич возвестил о создании нового направления в живописи — супрематизма. В 1929 году картина была передана в Саратовский художественный музей, где хранится поныне.

Ссылки

• [www.molonlave.ru/pages/index.asp?id_pages=262&id_header=9 Новости Радищевского музея. Казимир Малевич «Четыре квадрата».]
• [kazimirmalevich.ru/?page=d6a8b758-797d-456a-9a50-a84bf72c190a&item=599398b4-b7dc-461e-a689-6c36b4431f10&type=page 1915 Малевич К. С. «Четыре квадрата.»]
• [school-collection.edu.ru/catalog/rubr/b0a303cf-6d81-472d-a005-768b9abf7882/117717/?interface=themcol&rubric_id%5B%5D=117804&sort=upddate Четыре квадрата (N 208974) в Единой коллекции цифровых образовательных ресурсов.]

Отрывок, характеризующий Четыре квадрата

– Он не мог жениться, потому что он был женат, – сказал Пьер.
Князь Андрей неприятно засмеялся, опять напоминая своего отца.
– А где же он теперь находится, ваш шурин, могу ли я узнать? – сказал он.
– Он уехал в Петер…. впрочем я не знаю, – сказал Пьер.
– Ну да это всё равно, – сказал князь Андрей. – Передай графине Ростовой, что она была и есть совершенно свободна, и что я желаю ей всего лучшего.
Пьер взял в руки связку бумаг. Князь Андрей, как будто вспоминая, не нужно ли ему сказать еще что нибудь или ожидая, не скажет ли чего нибудь Пьер, остановившимся взглядом смотрел на него.
– Послушайте, помните вы наш спор в Петербурге, – сказал Пьер, помните о…
– Помню, – поспешно отвечал князь Андрей, – я говорил, что падшую женщину надо простить, но я не говорил, что я могу простить. Я не могу.
– Разве можно это сравнивать?… – сказал Пьер. Князь Андрей перебил его. Он резко закричал:
– Да, опять просить ее руки, быть великодушным, и тому подобное?… Да, это очень благородно, но я не способен итти sur les brisees de monsieur [итти по стопам этого господина]. – Ежели ты хочешь быть моим другом, не говори со мною никогда про эту… про всё это. Ну, прощай. Так ты передашь…
Пьер вышел и пошел к старому князю и княжне Марье.
Старик казался оживленнее обыкновенного. Княжна Марья была такая же, как и всегда, но из за сочувствия к брату, Пьер видел в ней радость к тому, что свадьба ее брата расстроилась. Глядя на них, Пьер понял, какое презрение и злобу они имели все против Ростовых, понял, что нельзя было при них даже и упоминать имя той, которая могла на кого бы то ни было променять князя Андрея.
За обедом речь зашла о войне, приближение которой уже становилось очевидно. Князь Андрей не умолкая говорил и спорил то с отцом, то с Десалем, швейцарцем воспитателем, и казался оживленнее обыкновенного, тем оживлением, которого нравственную причину так хорошо знал Пьер.