Чехи в Хорватии

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Чехи в Хорватии. Чехи — одно из официально признанных национальных меньшинств в Хорватии. По переписи 2011 года общее число чехов составляло 9641 человек или 0,22 % населения страны[1]. Чешская диаспора проживает очень компактно, 6287 человек, то есть две трети всех чехов в Хорватии проживают в Беловарско-Белогорской жупании[1], в основном в городе Дарувар и близлежащих сёлах. Благодаря компактности проживания, несмотря на невысокий процент населения в общем по стране, в некоторых населённых пунктах чехи составляют значительную часть населения и даже большинство.

Община Процент чехов
Кончаница 47.03 %
Дежановац 23.09 %
Дарувар 21.36 %
Грубишно-Полье 17.12 %
Сирач 11.32 %
Херцеговац 8.22 %
Велики-Грджевац 4.74 %




История

После Карловицкого мира 1699 года Западная Славония перешла от Османской империи к державе Габсбургов. Мусульманское население покинуло регион, который оказался сильно депопуляризированным. Для восстановления населения обретённых земель Габсбурги привлекали колонистов со всех частей Империи, включая Чехию. Первые чешские переселенцы прибыли в Западную Славонию около 1750 года, однако большая их часть переселилась в первой половине XIX века. Чехи прибывали и в другие регионы Хорватии, например в Горски-Котар, однако оказались ассимилированными хорватами в 2—3 поколениях. Община в Даруваре и окрестностях сумела избежать ассимиляции и сохранить чешское национальное самосознание и язык. Чешская община, в основном состоявшая из интеллигенции, также проживала в Загребе. В 1874 году в Загребе была организована «Ческа Беседа» (Česka Beseda), национальное культурно-просветительское общество чехов Хорватии, устроенное по образцу Матицы чешской. Впоследствии отделения «Чески Беседы» были созданы в других городах Хорватии с чешским населением, в первую очередь в Даруваре, где Ческа Беседа была открыта в 1907 году[2] . В конце XIX века хорватские чехи основали отделения сокольского движения, в 1911 году в Загребе вышла первая газета на чешском, в 1922 году в Даруваре открыта первая школа с преподаванием на чешском языке.

В СФРЮ чешское меньшинство пользовалось поддержкой, им разрешалось открывать новые школы и культурные центры. После распада Югославии район Дарувара оказался в составе независимой Хорватии и, позднее, в зоне боевых действий во время войны в Хорватии. Многие даруварские чехи служили в хорватской армии. Несмотря на в целом благоприятное отношение властей, число чехов в Хорватии по данным переписей населения постоянно снижалось весь период с 1948 по 2011 год, частично из-за ассимиляции, частично из-за эмиграции на историческую родину.

Изменение чешского населения Хорватии[3]:

Государственный статус Год Население Процент
Народная Республика Хорватия в составе СФРЮ 1948 28991 0,77 %
1953 25967 0,66 %
1961 23391 0,56 %
Социалистическая Республика Хорватия в составе СФРЮ 1971 19001 0,43 %
1981 15061 0,33 %
Республика Хорватия 1991 13086 0,27 %
2001 10510 0,24 %
2011 9641 0,22 %

Современное положение

Чехи официально признаны национальным меньшинством в Хорватии, что даёт по закону им право выбирать совместного со словацкой общиной специального представителя при Хорватском Саборе[4].

Чешский язык признан вторым официальным языком в 8 населённых пунктах Хорватии, из них 4 находятся в общине Кончаница (посёлок Кончаница и деревни Даруварски-Брестовац, Откопи и Бориш), а 4 — в общине Дарувар (город Дарувар и деревни Людевит-Село, Горни-Дарувар и Долни-Дарувар)[5].

Отделения культурного общества «Ческа Беседа» функционируют в Загребе и других городах Хорватии[6]. Одним из главных центров чешской культуры в Хорватии служит посёлок Кончаница, единственный населённый пункт Хорватии, где чехи составляют большинство населения. Ежегодно в посёлке проводятся «Дни чешской культуры и гастрономии»[7]. В посёлке функционирует школа с обучением на чешском языке, названная в честь Йосипа Ружички, Народного героя Югославии, чеха по национальности, родившегося в деревне Откопи[8]. Ещё одна чешская школа работает в Даруваре, кроме того высшая школа Дарувара имеет чешское отделение. В Даруваре также существует чешская библиотека[9].

Традиционным занятием хорватских чехов было сельское хозяйство, и, в особенности, пивоварение. Именно чешские переселенцы открыли в 1840 году старейшую в Хорватии пивоварню в Даруваре[10]. Пивоварня существует до сих пор, производя пиво под маркой Staročeško (Старочешко)[11]. Чешская община поддерживает традиции чешской кухни, которые сильно повлияли на гастрономию всего региона[10].

Напишите отзыв о статье "Чехи в Хорватии"

Примечания

  1. 1 2 [www.dzs.hr/default_e.htm 2. POPULATION BY ETHNICITY, BY TOWNS/MUNICIPALITIES, 2011 CENSUS]
  2. [www.visitdaruvar.hr/o-daruvaru-1.aspx O Daruvaru]
  3. [www.vojska.net/eng/armed-forces/croatia/about/population Population of Croatia 1931—2001]
  4. [www.sabor.hr/Default.aspx?art=1874 Pripadnici češke i slovačke nacionalne manjine biraju zajedno jednog zastupnika u Sabor.]
  5. [www.nipp.hr/UserDocsImages/Registar%20geografska%20imena%20nacionalnih%20manjina%20RH.pdf Registar geografska imena nacionalnih manjina RH]
  6. [www.ceska-beseda-zg.hr/hr/ Češka beseda Zagreb]
  7. [www.koncanica.hr/dani-ceske-kulture-i-gastronomije-700 Dani češke kulture i gastronomije]
  8. [www.os-ceska-jruzicka-koncanica.skole.hr Češka osnovna škola Josipa Ružičke Končanica]
  9. [www.min-kulture.hr/default.aspx?id=200 Министерство культуры Хорватии]
  10. 1 2 [www.visitdaruvar.hr/eno-gastro-ruta.aspx Туристический сайт Дарувара]
  11. [www.starocesko.com/index.php/o-nama]

Ссылки

  • [www.cesi-zagreb.hr/ Общество Ческа Беседа в Загребе]
  • [www.visitdaruvar.hr/o-daruvaru-1.aspx O Daruvaru на туристическом сайте Дарувара]
  • [www.visitdaruvar.hr/eno-gastro-ruta.aspx Eno-gastro ruta на туристическом сайте Дарувара]
  • [www.koncanica.hr/dani-ceske-kulture-i-gastronomije-700 Dani češke kulture i gastronomije]

Отрывок, характеризующий Чехи в Хорватии

Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.