Чеченя, Николай Константинович

Николай Константинович Чеченя
Дата рождения	10 августа 1915(1915-08-10)
Место рождения	Украина
Дата смерти	24 июня 1985(1985-06-24) (69 лет)
Место смерти	г. Выборг
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1937-1945
Сражения/войны	Советско-финляндская война 1939-1940 гг.Великая Отечественная война
Награды и премии

Николай Константинович Чеченя (10.8.1915, Украина — 24.6.1985) — командир отделения управления батареи 120-миллиметровых минометов 174-го гвардейского стрелкового полка 57-й гвардейской стрелковой дивизии 8-й гвардейской армии 1-го Белорусского фронта, гвардии старшина — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.

Биография

Родился 10 августа 1915 года в городе Бахмач Черниговской области Украины в семье рабочего. Украинец. С 1934 года жил в городе Осиповичи в Белоруссии. Окончил начальную школу и специальные курсы. Работал машинистом паровоза в местном железнодорожном депо.

В Красной Армии с 1937 года по 1940 годах проходил службу в Красной Армии. Участник советско-финляндской войны 1939—1940 годов. В апреле 1942 года был вновь призван в армию Молотовским райвоенкоматом Куйбышевской области. В боях Великой Отечественной войны с июля 1942 года. Воевал на Сталинградском, Донском, Юго-Западном, 1-м и 3-м Украинских и 2-м Белорусском фронтах. Весь боевой путь прошел в составе сформированной в Приволжском военном округе 153-й стрелковой дивизии. Член ВКП/КПСС с 1943 года.

Первую боевую награду — медаль «За боевые заслуги» — получил уже осенью 1942 года. В одном из бою минометный расчет старшего сержанта Чечени уничтожил две пулеметные точки противника и миномет с прислугой.

При прорыве обороны на днепровском плацдарме осенью 1943 года гвардии старший сержант Чеченя находился в передовых порядках пехоты и корректировал огонь минометной батареи. По его наведению была уничтожена группа гитлеровцев, готовящаяся к контратаке. В последующих боях а хутора Машиновый, Натальевка, Весёлый, село Менделеевка и другие населенные пункты Запорожской области Украины, находясь в боевых порядках пехоты, умело корректировал огонь батареи, помогая отражать контратаки противника. За это время минометчики вывели из строя до двух взводов пехоты и несколько пулеметных точек врага. Был представлен к награждению орденом Красной Звезды. Приказом по частям 57-й гвардейской стрелковой дивизии от 16 февраля 1944 года старший сержант Чеченя Николай Константинович награждён орденом Славы 3-й степени.

В дальнейшем участвовал в боях за освобождение город Ковель, форсировании Западног Буга и Вислы. Особо отличился в боях на Магнушевском плацдарме. 19-26 августа 1944 гвардии старший сержант Чеченя из боевых порядков пехоты корректировал огонь минометов, которые подавили вражескую батарею близ населенного пункта Ходков, разбили автомашину с боеприпасами у населенного пункта Михаловка, обеспечили выполнение боевых задач стрелками в бою за деревню Вилчковице Гурне. Приказом по войскам 8-й гвардейской армии от 26 сентября 1944 года гвардии старший сержант Чеченя Николай Константинович награждён орденом Славы 2-й степени.

16-22 апреля 1945 года в боях за высоту у города Зелов и населенный пункт Альт-Тухебанд заменил раненого командира батареи. Её огнём было истреблено свыше взвода живой силы, подавлены две пулеметные точки и противотанковая пушка. Был ранен и контужен, но поля боя не покинул. Впоследствии под его командованием минометчики уничтожили ещё много вражеской пехоты, бронетранспортер и 81-миллиметровый миномет. За эти бои был награждён орденом Отечественной войны 2-й степени.

В боях в Берлине гвардии старшина Чеченя в составе группы бойцов участвовал в прочесывании улиц, лично уничтожил двух фаустников и с группой бойцов взял в плен 20 гитлеровцев. Вынес из под огня раненую телеграфистку. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-фашистскими захватчиками гвардии старший сержант Чеченя Николай Константинович награждён орденом Славы 1-й степени. Стал полным кавалером ордена Славы.

В 1945 году Н. К. Чеченя демобилизован из рядов Красной Армии.

С марта 1950 года работал в паровозном депо станции Воркута. Работал машинистом паровоза, машинистом-инструктором, машинистом парокотельной локомотивного депо. В феврале 1972 года переехал в город Выборг. Был женат. Вырастил троих детей. Имеет внуков и правнуков. Скончался 24 июня 1985 года. Похоронен на кладбище поселка Черкасово Выборгского района ленинградской области.

Награждён орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, Славы 1-й, 2-й и 3-й степеней, медалями, в том числе медалью «За боевые заслуги».

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4632 Николай Константинович Чеченя]. Сайт «Герои Страны». Проверено 9 июня 2014.

Литература

• Голубев Е. П. Солдатская слава. Ярославль, 1987
• Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.

Отрывок, характеризующий Чеченя, Николай Константинович

Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.