Чечулин, Николай Дмитриевич

Николай Дмитриевич Чечулин
Место смерти:	село Борисоглебск, Череповецкий уезд, Череповецкая губерния, РСФСР, СССР
Научная сфера:	история
Место работы:	Петербургский университет
Учёная степень:	доктор русской истории
Учёное звание:	член-корреспондент АН СССР
Альма-матер:	Петербургский университет
Научный руководитель:	К. Н. Бестужева-Рюмин, Е. Е. Замысловский

Никола́й Дми́триевич Чечу́лин (3 [15] ноября 1863, Череповец, Новгородская губерния — 14 февраля 1927, село Борисоглебск, Череповецкая губерния) — русский историк, археограф, коллекционер. Член-корреспондент Российской Академии наук (1921).

Семья

Родился в мелкопоместной дворянской семье. Отец — Дмитрий Николаевич, мать — Мария Павловна, урождённая Петрова. Младший брат Сергей — врач.

Образование

Окончил Ярославскую гимназию (1881), историко-филологический факультет Петербургского университета (1885; тема выпускного сочинения «Записки Болотова как исторический источник», удостоено серебряной медали). Ученик К. Н. Бестужева-Рюмина и Е. Е. Замысловского. Был оставлен на кафедре русской истории для подготовки к профессорскому званию.

Магистр русской истории (1892; тема диссертации: «Города Московского государства в XVI веке», удостоена премии графа Уварова). Доктор русской истории (1896; тема диссертации: «Внешняя политика Екатерины II (1762—1774)»).

Учёный

Принадлежал к «петербургской школе» историков. Переработал выпускное сочинение в монографию «Русское провинциальное общество во второй половине XVIII века», занимался историей общественных отношений в этот период и в конце жизни.

В своей магистерской диссертации поставил перед собой задачу изучить положение городов «как факторов культурно-экономической жизни». Обратил внимание на малоисследованные вопросы, связанные с определением количественного и сословного состава населения городов, занятий представителей каждого сословия, их повинностей, а также с выяснением социально-экономических особенностей городских поселений в разных регионах Московского государства в XVI веке.

Затем основной сферой его научных интересов стал русская история времён правления Екатерины II. В своей докторской диссертации утверждал, что екатерининская дипломатия была изначально самостоятельна и носила успешный характер, а «правительство Екатерины II в первую половину царствования постоянно и неуклонно преследовало выгоды русского государства и народа, не подчиняясь никаким посторонним влияниям и не жертвуя силами и средствами русского народа для достижения целей ему совершенно посторонних». Работа Н. Д. Чечулина о внешней политике Екатерины II вызвала противоречивые оценки современников — хотя она и была удостоена докторской степени, но учёного упрекали в «патриотической» ангажированности, односторонности оценок роли лиц, руководивших внешней политикой России (в частности, Н. И. Панина), незнании иностранных языков, что привело к сужению источниковой базы исследования. По словам А. Е. Преснякова, источником всех исследовательских интересов Н. Д. Чечулина был «его националистический патриотизм, крепкий и искренний».

Его книга «Очерки по истории русских финансов в царствование Екатерины II» была удостоена премии графа Уварова. Был членом Русского исторического общества, Археографической комиссии, Московского археологического общества, Общества любителей древней письменности, Русского географического общества.

В 1894—1899 — помощник редактора и секретарь редакции «Журнала министерства народного просвещения».

Педагогическая деятельность

В 1891—1913 — приват-доцент Петербургского университета, вёл спецкурсы по русской истории («Царствование Екатерины II», «Учение, училища и воспитание на Руси в XI—XIX веках»), источниковедению («Русские мемуары XVIII в.»). Не сделал большой педагогической карьеры из-за небольшого речевого недостатка, затруднявшего преподавательскую деятельность. Был более склонен к кабинетной научной работе.

Библиотекарь и источниковед

В 1896—1915 работал в Публичной библиотеке: младший помощник библиотекаря (с 1 января 1896), старший помощник библиотекаря (с 1 января 1901) в Отделении истории. С 1 сентября 1904 — заведующий Отделением филологии, в 1906—1915 — заведующий Отделением изящных искусств и технологии, с 1914 — помощник директора библиотеки. В это время посетил Германию и Францию, где познакомился со способами хранения предметов искусства в музеях и библиотеках.

Был редактором и одним из авторов таких капитальных работ как «Истории Правительствующего Сената за двести лет, 1711—1911», «Императорская публичная библиотека за сто лет», «Государи из Дома Романовых, 1613—1913».

Археограф и источниковед. Под его редакцией были изданы «Сборники императорского Русского исторического общества» (тт. 134, 136, 144, 147), «Наказ императрицы Екатерины II» (в серии «Памятники русского законодательства»), под его наблюдением вышли свет издания Новгородских писцовых книг и Псковской судной грамоты. Автор литературоведческих статей, переводчик с древнегреческого сочинений поэта Лукиана. Известный коллекционер гравюр.

В 1915—1917 — попечитель Виленского учебного округа.

Последние годы жизни

После Февральской революции весной 1917 ушёл в отставку с государственной службы, уехал в своё имение в село Борисоглебск, а в 1918 переселился в Череповец. Его имущество (имение с молочной фермой, крендельной и кондитерской мастерскими, мельницей) было национализировано. Продолжал заниматься научной деятельностью, работал над монографиями «Литература общественных знаний в России XVIII в.» и «Русская провинция во второй половине XVIII столетия».

В память о Н. Д. Чечулине в деревне Ирма Шекснинского района установлен памятный знак-стела. В череповецкой Центральной городской библиотеки им. В. В. Верещагина организуются Чечулинские чтения.

Труды

• [new.runivers.ru/lib/book4369/53121/ Города Московского государства в XVI веке. СПб., 1889] на сайте «Руниверс»
• Начало в России переписей и ход их до конца XVI века. — СПб., 1889.
• Русское провинциальное общество во второй половине XVIII века. — СПб., 1889.
• Мемуары, их значение и место в ряду исторических источников. — СПб., 1891.
• Русские деревянные жилые постройки в XVIII веке. — СПб., 1893.
• [elib.shpl.ru/ru/nodes/3911-chechulin-n-d-zametki-o-vneshney-politike-rossii-v-nachale-tsarstvovaniya-ekateriny-ii-spb-1895#page/1/mode/grid/zoom/1 Заметки о внешней политике России в начале царствования Екатерины II. — СПб., 1895]
• Внешняя политика России в начале царствования Екатерины II, 1762—1774. — СПб., 1896.
• Русский социальный роман XVIII века… — СПб., 1900.
• [new.runivers.ru/lib/book4371/53125/ Очерки по истории русских финансов в царствование Екатерины II. СПб, 1906.] на сайте «Руниверс»
• Десять лет собирания: Каталог коллекции гравюр Н. Д. Чечулина с очерком истории гравирования… — СПб., 1908.
• Римская история по Моммзену. — СПб., 1909; 1914.
• Офорты Н. Д. Чечулина, 1901—1905. — СПб., 1914.
• Альбрехт Дюрер. — Пг., 1923.
• Екатерина II в борьбе за престол: По новым материалам. — Пг., 1924.
• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.

Литература

• Брачев В. С. Наша университетская школа русских историков и её судьба. — СПб., 2001. — С. 69-76.

Ссылки

• Чечулин, Николай Дмитриевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Чечулин Николай Дмитриевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.nlr.ru/ar/staff/tchetch.htm Биография]
• [lib.cherepovets.ru/kray_chechulin.phtml Биография]
• [lib.cherepovets.ru/kray_chechulin.phtml?id=conf2 Материалы конференции]
• Андреева В. В., Ростовцев Е. А. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/429.html Чечулин Николай Дмитриевич // Биографика СПбГУ]

Отрывок, характеризующий Чечулин, Николай Дмитриевич

– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.


12 го ноября кутузовская боевая армия, стоявшая лагерем около Ольмюца, готовилась к следующему дню на смотр двух императоров – русского и австрийского. Гвардия, только что подошедшая из России, ночевала в 15 ти верстах от Ольмюца и на другой день прямо на смотр, к 10 ти часам утра, вступала на ольмюцкое поле.
Николай Ростов в этот день получил от Бориса записку, извещавшую его, что Измайловский полк ночует в 15 ти верстах не доходя Ольмюца, и что он ждет его, чтобы передать письмо и деньги. Деньги были особенно нужны Ростову теперь, когда, вернувшись из похода, войска остановились под Ольмюцом, и хорошо снабженные маркитанты и австрийские жиды, предлагая всякого рода соблазны, наполняли лагерь. У павлоградцев шли пиры за пирами, празднования полученных за поход наград и поездки в Ольмюц к вновь прибывшей туда Каролине Венгерке, открывшей там трактир с женской прислугой. Ростов недавно отпраздновал свое вышедшее производство в корнеты, купил Бедуина, лошадь Денисова, и был кругом должен товарищам и маркитантам. Получив записку Бориса, Ростов с товарищем поехал до Ольмюца, там пообедал, выпил бутылку вина и один поехал в гвардейский лагерь отыскивать своего товарища детства. Ростов еще не успел обмундироваться. На нем была затасканная юнкерская куртка с солдатским крестом, такие же, подбитые затертой кожей, рейтузы и офицерская с темляком сабля; лошадь, на которой он ехал, была донская, купленная походом у казака; гусарская измятая шапочка была ухарски надета назад и набок. Подъезжая к лагерю Измайловского полка, он думал о том, как он поразит Бориса и всех его товарищей гвардейцев своим обстреленным боевым гусарским видом.
Гвардия весь поход прошла, как на гуляньи, щеголяя своей чистотой и дисциплиной. Переходы были малые, ранцы везли на подводах, офицерам австрийское начальство готовило на всех переходах прекрасные обеды. Полки вступали и выступали из городов с музыкой, и весь поход (чем гордились гвардейцы), по приказанию великого князя, люди шли в ногу, а офицеры пешком на своих местах. Борис всё время похода шел и стоял с Бергом, теперь уже ротным командиром. Берг, во время похода получив роту, успел своей исполнительностью и аккуратностью заслужить доверие начальства и устроил весьма выгодно свои экономические дела; Борис во время похода сделал много знакомств с людьми, которые могли быть ему полезными, и через рекомендательное письмо, привезенное им от Пьера, познакомился с князем Андреем Болконским, через которого он надеялся получить место в штабе главнокомандующего. Берг и Борис, чисто и аккуратно одетые, отдохнув после последнего дневного перехода, сидели в чистой отведенной им квартире перед круглым столом и играли в шахматы. Берг держал между колен курящуюся трубочку. Борис, с свойственной ему аккуратностью, белыми тонкими руками пирамидкой уставлял шашки, ожидая хода Берга, и глядел на лицо своего партнера, видимо думая об игре, как он и всегда думал только о том, чем он был занят.