Чешихин, Всеволод Евграфович

Всеволод Чешихин
Всеволод Евграфович Чешихин
Дата рождения:	6 (18) февраля 1865(1865-02-18)
Место рождения:	Рига, Лифляндская губерния, Российская империя
Дата смерти:	14 декабря 1934(1934-12-14) (69 лет)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР

Всеволод Евграфович Чешихин (1865—1934) — русский писатель, публицист, музыкальный критик и педагог.

Биография

Всеволод Евграфович Чешихин родился в 1865 году в семье русского публициста, краеведа и просветителя Евграфа Васильевича Чешихина.

Успешно окончил юридический факультет Санкт-Петербургского университета.

В 1889 году поступил на службу в рижский окружной суд, где состоял мировым судьей в городе Риге.

С 1892 года В. Е. Чешихин принимал живое участие в русской общественной жизни города Риги, являясь одним их наиболее деятельных лекторов местного литературного кружка; по его инициативе музыкальным обществом «Ладо» открыто в 1898 году рижское отделение Императорского русского музыкального общества.

В 1899—1900 гг. участвовал в обсуждении нового законопроекта об авторском праве в России.

Читал в музыкальной школе «элементарную теорию музыки» и «гармонию».

Чешихин В. Е., помимо отдельных изданий, написал ряд переводов, критических статей, беллетристических очерков, рассказов, музыкальных рецензий в разных периодических изданиях.

Как публицист, В. Е. Чешихин с особенным вниманием относился к национальным вопросам, стараясь быть одинаково чуждым как расовой нетерпимости, так и национального индифферентизма.

Как критик, Чешихин В. Е. высоко ставил публицистический метод исследования литературных явлений, но не отрицал и других методов и выступал как защитник Волынского-Флексера.

Всеволод Евграфович Чешихин скончался в 1934 году.

Библиография

• Бетховен : Поэма Всеволода Чешихина / Deutsch von Victor von Andrejanoff. — Riga: buchdruck. des «Rigaer tagenblatt» (W. Scheffers), 1892. — 60 с. (текст с параллельным немецким переводом).
• Стихи. (1887—1893). — Рига: тип. Г. Бурхардта (А. Шталь), 1894. — VI, [2], 320 с. (I. Поэмы и драматические отрывки. II. Баллады и фантазии. III. Гимны и элегии. IV. Лирические стихотворения. V. Послания и альбомные стихотворения, Рига, 1894);
• Жуковский, как переводчик Шиллера : Крит. этюд… / Всеволод Чешихин. — Рига: типо-лит. Б. Серенсена, 1895. — 172 с.
• Отголоски оперы и концерта : Заметки муз. литератора : (1888—1895 гг.) / Всеволод Чешихин. — Санкт-Петербург: Н. Ф. Финдейзен, 1896. — [4], 255, [5] с.
• Русский литературный кружок в г. Риге в первое 25-летие его существования (1874—1899 г.) / Всеволод Чешихин. — Рига: Рус. лит. кружок, 1899. — 16 с.
• Современное общество в произведениях Боборыкина и Чехова / Всеволод Чешихин. — Одесса: Знание, 1899. — 52 с.
• История русской оперы. (1735—1900 г.) / Всев. Чешихин. — Санкт-Петербург : Столич. тип., 1902. — [4], 272 с. (2-е доп. перераб. изд. 1905 год, Москва).
• Человек без тени : Драма в 3 д. из прибалт. нравов конца 19 в. / Всеволод Чешихин. — Рига: гл. скл. у авт., 1903. — [4], 120 с.
• Краткие либретто : Содерж. 132 опер соврем. репертуара с прил. очерков всеобщей истории оперы и истории русской оперы, критико-биогр. заметок о композиторах, операх и указателей / Всеволод Чешихин. — 2-е испр. и значит. доп. изд. — Рига: П. Г. Руцкий, ценз. 1904. — XXXII, 214 с.
  • Краткия либретто : содержание 150 опер современнаго репертуара, с приложением очерков всеобщей истории оперы и истории русской оперы, критико-биографических статей о композиторах и операх с указателей. — 2-е, с доп. по 1915-й год, изд. — Рига: В книгоиздательстве К. Г. Зихмана, 1915 (Тип. И. А. Фрея и К°). — XXIX, 287 с.
• Наполеон : Драма в 4 д. / [Соч.] Всев. Чешихина. — Санкт-Петербург: Александр. отд. Попечительства государыни имп. Марии Феодоровны о глухонемых, 1904. — 100 с.
• Противоалкогольное движение в Прибалтийском крае : (Преимущественно среди латышей) / Всев. Чешихин. — Рига: Лифлянд. антиалкогол. о-во, 1909. — 16 с.
• К 50-летию (1863—1913) состоящего под августейшим покровительством её императорского высочества великой княгини Марии Павловны, литературно-музыкального общества «Ладо» в г. Риге / Сост. по поруч. «Ладо» Всев. Чешихин, почёт. чл. О-ва. — Рига: о-во «Ладо», 1913. — [4], 68 с.
• Патриотические стихотворения / Всеволод Чешихин. — Рига: Кружок б. учениц Риж. жен. Ломоносов. гимназии, ценз. 1914. — 16 с.
• К пятидесятилетию (1863—1913) мужского общества пения и декламаций «Баян» в гор. Риге / Сост. по поруч. «Баяна», Всев. Чешихин, пред. и почёт. чл. О-ва. — Рига: о-во «Баян», [1914]. — [4], 67 с.
• О приспособлении китайской грамоты к роли всемирного письменного языка / В. Чешихин. — Харбин : тип. Китайской восточной ж. д., 1916. — 7 с.

Литература

• При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
• 3957. Чешихин Всеволод Евграфович // Русская интеллигенция. Автобиографии и биобиблиографические документы в собрании С. А. Венгерова: Аннотированный указатель: В 2 т. — СПб.: Наука, 2010. — Т. 2. М-Я. — С. 558-559. — 764 с. — ISBN 978-5-02-025559-3.
• Малинина Л. Ю. [enc-dic.com/enc_music/CHeshihin-V-E-7968.html Чешихин В. Е.] // Музыкальная энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия (гл. ред. Ю. В. Келдыш), 1982. — Т. 6. Хейнце-Яшугин. Дополнения А-Я.. — 1002 с.
• Ирина Круминя [www.russkije.lv/ru/pub/read/krumina-cheshihin-pub/ Всеволод Евграфович Чешихин] // Даугава. — 1996. — № 4. — С. 128.

Отрывок, характеризующий Чешихин, Всеволод Евграфович

Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!