Чжан Цзингуан, Иоанн

Иоанн Чжан Цзингуан
張景光 若望
Рождение	1878(1878)
Смерть	9 июля 1900(1900-07-09)
Почитается	Католическая церковь
Беатифицирован	1946 год
Канонизирован	2000 год
В лике	святой
День памяти	9 июля
Подвижничество	мученичество

Иоанн Чжан Цзингуан (кит. 張景光 若望; 1878, провинция Шаньси, Китай — 9 июля 1900, Тайюань, Китай) — святой Римско-Католической Церкви, семинарист, мученик.

Биография

В 1894 году Иоанн Чжан Цзингуан поступил в Духовную семинарию в Тайюане. В 1897 году стал аколитом. Во время Ихэтуаньского восстания 1899—1900 гг. в Китае жестоко преследовались христиане. В связи с этим руководство семинарии, в которой учился Иоанн Чжан Цзингуан, решило закрыть учебное заведение и распустить семинаристов по домам. В семинарии осталось четыре семинариста, среди которых был и Иоанн Чжан Цзингуан. Иоанн Чжан Цзигуан был арестован по приказу губернатора провинции Шаньси вместе с тремя католическими епископами Франциском Фоголлой, Григорием Марией Грасси и Элиасом Факкини. 9 июля 1900 года Иоанн Чжан Цзингуан был казнён с другими 27 верующими.

Прославление

Иоанн Чжан Цзингуан был беатифицирован 21 ноября 1946 года Римским Папой Пием XII и канонизирован 1 октября 2000 года Римским Папой Иоанном Павлом II вместе с группой 120 китайских мучеников.

День памяти в Католической Церкви — 9 июля.

Источник

• [www.op-stjoseph.org/resources/publications/chinamartyrs.pdf George G. Christian OP, Augustine Zhao Rong and Companions, Martyrs of China, 2005, стр. 30]  (англ.)

Ссылки

• [www.chinesemartyrs.ca/Saints/ViewSaints.aspx?id=43 Индекс святых]  (кит.) —  (англ.)
• [www.vatican.va/news_services/liturgy/saints/ns_lit_doc_20001001_zhao-rong-compagni_en.html Китайские мученики. Сайт Ватикана]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Чжан Цзингуан, Иоанн

Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.