Чжаоли-хан

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Чжаоли-хан
昭禮可汗
Уйгурский каган
824 — 832/833
Предшественник: Чин-дэ-хан
Преемник: Кюлюг-бег-хан
 
Вероисповедание: Манихей
Смерть: 832(0832)
Хара-Балгас
Супруга: царевна Тайхэ (太和公主)[1]

Чжаоли-хан (тронное имя кит. упр. 昭禮可汗, пиньинь: zhaolikehan, палл.: Чжаоликэхань, личное имя Хэса Телей (曷薩特勒), титул кит. упр. 愛登裏羅汨沒密施合毗伽昭禮可, пиньинь: aidengliluomimeimishihepigazhaolikehan, палл.: Айдэнлиломимэймишихэпига Чжаоли-кэхань — каган Уйгурского каганата с 824 года по 832 год. После смерти Чин-дэ император Тан решил передать трон его младшему брату Хэса Телейю, ставшему в 824 Чжаоли-ханом.



Правление

В 827 году уйгуры привели лошадей на продажу. Поскольку отношения ослабшей Тан со своими вассалами были довольно не прочными, правительству пришлось выплатить за лошадей 500 000 шёлковых тканей (непропорциональная цена — замаскированная дань уйгурам). Позиции кагана были непрочными, и в 832 году придворный убил кагана. Уйгуры возвели на престол его племянника Ху Телэйя (胡特勒), император отправил Тан Хунши и князя Юн, которые утвердили новорого кагана под именем Кюлюг-бег-хана

Предшественник:
Чин-дэ-хан
Уйгурский каган
824— 832
Преемник:
Кюлюг-бег-хан

Напишите отзыв о статье "Чжаоли-хан"

Ссылки

В Викитеке есть оригинал текста по этой теме.
  • [gumilevica.kulichki.net/OT/ot30.htm#ot30text4 Л. Н. Гумилёв Древние Тюрки. Глава XXX. УЙГУРИЯ В VII—IX вв.]

Примечания

  1. Перешла по наследству

Отрывок, характеризующий Чжаоли-хан

– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.