Чжао Юн
Поделись знанием:
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
| Чжао Юн | |
| 趙雍 | |
 Чжао Юн. Весенняя поездка. Национальный дворцовый музей, Тайбэй | |
| Место рождения: |
Хучжоу, ныне Чжэцзян |
|---|---|
Чжао Юн (кит. трад. 趙雍, упр. 赵雍, пиньинь: Zhao Yong, почётное имя Чжунму) (1289, Хучжоу, ныне Чжэцзян — около 1360) — китайский придворный художник эпохи династии Юань, знаменитый своими изображениями лошадей. Последователь стиля Дун Юаня и Ли Чэна. Также каллиграф и поэт.
Второй сын супругов-художников Чжао Мэнфу и Гуань Даошен. Призван ко двору в память о своём отце в годы Чжиюань (1335—1340), лично встречен императором Шуньди (последним юаньским императором Тогон-Тэмуром, 1320—1370), даровавшим ему высокий пост. Каждая его работа пользовалась одобрением императора.[1]
Напишите отзыв о статье "Чжао Юн"
Примечания
- ↑ [books.google.com/books?id=IRunTSqY7msC&pg=PA101&dq=%22ouyang+xuan%22&lr=&hl=ru&sig=ACfU3U1RWWwb2HoonUZTkQw68qKr6l5mVQ#PPA102,M1 Arnold, Lauren. Princely Gifts and Papal Treasures: The Franciscan Mission to China and Its Influence on the Art of the West, 1250—1350.] Desiderata Press, 1999. ISBN 0967062802, 9780967062808 pp. 101—102
|
Это заготовка статьи о человеке из Китая. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Чжао Юн
В начале августа дело Элен совершенно определилось, и она написала своему мужу (который ее очень любил, как она думала) письмо, в котором извещала его о своем намерении выйти замуж за NN и о том, что она вступила в единую истинную религию и что она просит его исполнить все те необходимые для развода формальности, о которых передаст ему податель сего письма.
«Sur ce je prie Dieu, mon ami, de vous avoir sous sa sainte et puissante garde. Votre amie Helene».
[«Затем молю бога, да будете вы, мой друг, под святым сильным его покровом. Друг ваш Елена»]
Это письмо было привезено в дом Пьера в то время, как он находился на Бородинском поле.
Во второй раз, уже в конце Бородинского сражения, сбежав с батареи Раевского, Пьер с толпами солдат направился по оврагу к Князькову, дошел до перевязочного пункта и, увидав кровь и услыхав крики и стоны, поспешно пошел дальше, замешавшись в толпы солдат.
Одно, чего желал теперь Пьер всеми силами своей души, было то, чтобы выйти поскорее из тех страшных впечатлений, в которых он жил этот день, вернуться к обычным условиям жизни и заснуть спокойно в комнате на своей постели. Только в обычных условиях жизни он чувствовал, что будет в состоянии понять самого себя и все то, что он видел и испытал. Но этих обычных условий жизни нигде не было.
Хотя ядра и пули не свистали здесь по дороге, по которой он шел, но со всех сторон было то же, что было там, на поле сражения. Те же были страдающие, измученные и иногда странно равнодушные лица, та же кровь, те же солдатские шинели, те же звуки стрельбы, хотя и отдаленной, но все еще наводящей ужас; кроме того, была духота и пыль.
