Чжун юн
Чжун юн (中庸 zhōng yōng) — конфуцианский трактат, входящий в «Четверокнижие». Как таковой, составлял основу китайского образования с 1313 по 1905 гг.: заучивался наизусть молодежью, претендовавшей на участие в государственных экзаменах, начиная с 8-летнего возраста.[1] При этом «Чжун юн» характеризуется как «возможно, наиболее философский среди всего текстуального наследия конфуцианства» (en:Wing-tsit Chan).[2]
Авторство и категоризация
Согласно «Ши цзи», автором «Чжун юн» является Цзысы 子思 (ок. 481—402 до н. э.), единственный внук Конфуция. Однако упоминание «унификации письменности и ширины оси у телег», а также горы Хуа (пров. Шэньси, заместо горы Тай, что было бы более естественно, так как последняя находится на родине Цзысы, в совр. провинции Шаньдун) указывают, что завершение текста пришлось на позднюю доимперскую эпоху и династию Цинь (221—206 до н. э.).[3]
Текст, вероятно циркулировавший независимо на раннем этапе создания, был включен редакторами эп. Хань в сборник «Ли цзи». Он относится к конфуцианской традиции (не менее семи параллелей с «Аналектами» Конфуция и одна глава, полностью цитирующая раздел «Мэнцзы»). При этом, исследование Цянь Му 錢穆 (1895-1990) указывает на переклички «Чжун юн» с «Чжуан-цзы» и даосизмом.[4]
Среди авторов комментариев к «Чжун юн» был император Лян У-ди (правл. 502—549; текст не сохранился), а также, примечательным образом, буддийский монах Ци Сун zh:契嵩 (1007-72). Высокого мнения об этом тексте был также монах Чжи Юань zh:智圓 (976—1022).
Содержание
Текст состоит из 3 544 иероглифов и т.о. является одним из наиболее коротких в конфуцианском каноне. Он носит афористичную форму, которая стала причиной разночтений в его разделении на более мелкие компоненты, от 36-и в двух частях (Чжэн Сюань, 127—200) до 12-и (Ли Гуанди zh:李光地, 1642—1718).[5]
Опорными понятиями текста являются цзюнь-цзы 君子 (добродетельный, образованный человек) и чэн 誠 (искренность, в контексте трактата также переводимо как "целостность").
Переводы
- Конфуцианский трактат «Чжун юн». Переводы и исследования: антология / сост. А. Лукьянов. М.: Восточная литература, 2003. 248 с. (Серия: Китайский классический канон в русских переводах). ISBN 5-02-018325-3
Напишите отзыв о статье "Чжун юн"
Литература
- Tu, Weiming. (1976). Centrality and Сommonality: An essay on Chung-yung. The University Press of Hawaii.
Примечания
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Чжун юн
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.
– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
