Хунчжи
| Чжу Ютан кит. 朱祐樘<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 9 сентября 1487 — 8 июня 1505 | ||
| Предшественник: | Чжу Цзяньшэнь | |
| Преемник: | Чжу Хоучжао | |
| Вероисповедание: | Буддизм | |
| Рождение: | 30 июля 1470 Пекин, Китай | |
| Смерть: | 8 июня 1505 (34 года) Пекин, Китай | |
| Место погребения: | Гробницы императоров династии Мин | |
| Род: | Мин | |
| Отец: | Чжу Цзяньшэнь | |
| Мать: | Сяо Му | |
| Супруга: | Чэнь | |
| Дети: | 2 сына и 1 дочь | |
Чжу Ютан (30 июля 1470 — 8 июня 1505) — девятый император Китай с 1487 по 1505 из династии Мин.
Биография
Родился 30 июля 1470 года. Его матерью была представительница племени яо (в дальнейшем стала императрицей Му). До 1475 года его скрывали из-за того, что главная императрица Ван пыталась уничтожить сыновей Чжу Цзяньшэня. Но в 1475 году 5-летний Чжу Ютан был представлен своему отцу и объявлен наследником престола. Получил прекрасное конфуцианское образование.
В сентябре 1487 года после смерти своего отца Чжу Цзяньшэня 17-летний Чжу Ютан занял императорский престол под именем Хунчжи. Чжу Ютан тщательно следил за всеми государственными делами, снижением налогов и сокращением государственных расходов.
Чжу Ютан изгнал с руководящих постов и императорского дворца фаворитов своего отца. Более тысячи бывших сановников было отправлено в ссылку. На руководящие должности были выдвинуты новые люди, в основном конфуцианцы из академии Ханьлинь. При нём была прекращена практика раздачи многочисленным императорских родственникам и высшим сановникам земельных угодий вместе с крестьянами, что их обрабатывали, а также уменьшена тяжесть трудовой, или отработочной повинности населения, которая практиковалась в стране. Стало отпускаться больше средств на помощь районам, пострадавшим от засух и наводнений. Было также предписано сократить количество средств, отпускаемых на повседневную жизнь императорского двора.
Эффективная борьба с коррупцией способствовала улучшению управления, повышению качества работы судебной системы (указы по рассмотрению уголовных дел в 1500 и 1502 годах). Для улучшения ситуации с частыми наводнениями на Хуанхэ было направлено 120 тысяч человек на строительство системы каналов и плотин на этой реке. В итоге Хуанхэ было переведена в новое русло, которое существовало до XIX века. Это в свою очередь способствовало торговле и земледелию. Население с 1488 по 1504 год увеличилось на 10 млн человек.
Однако вскоре император Чжу Ютан попал под влияние дворцового евнуха Ли Гуяна, который приобщил его к мистическим занятиям, отвлекая от реальных дел. В политические дела стала вмешиваться императрица Чэнь.
8 июня 1505 года 34-летний Чжу Ютан скончался, ему наследовал старший сын Чжу Хоучжао.
В отличие от отца Чжу Ютан (Хунчжи) имел двух сыновей (один умер в младенчестве) и одну дочь.
Источники
- Brook, Timothy. (1998). The Confusions of Pleasure: Commerce and Culture in Ming China. Berkeley: University of California Press. ISBN 0-520-22154-0
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Хунчжи"
Отрывок, характеризующий Хунчжи
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
Пьер знал эту историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту историю, и всегда с особенным, радостным чувством. Но как ни хорошо знал Пьер эту историю, он теперь прислушался к ней, как к чему то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо, испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру. История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Остановившись на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом и, выдернув ноздри, – как следует по порядку, говорил Каратаев, – сослали в каторгу.
– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
