Чиари, Родольфо
- У этого человека испанская фамилия; здесь Чиари — фамилия отца, а Роблес — фамилия матери.
| Родольфо Чиари Роблес исп. Rodolfo Chiari Robles | |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1 октября 1924 — 1 октября 1928 | |||
| Предшественник: | Белисарио Поррас | ||
| Преемник: | Флоренсио Аросемена | ||
| Дети: | Роберто Франсиско Чиари | ||
Родольфо Чиари Роблес (исп. Rodolfo Chiari Robles, 15 ноября 1869 — 16 августа 1937) — панамский государственный деятель, президент Панамы (1924—1928).
Биография
Родился в 1869 году в Агуадульсе. Из-за экономических проблем в семье отучился в начальной школе лишь три года. В 12 лет переехал в город Панама и стал работать в магазине «Bazar Francés», где в возрасте 21 года уже стал управляющим. Из-за болезни отца был вынужден вернуться на родину, после его смерти занялся выращиванием сахарного тростника и разведением скота.
После образования независимой Панамы был казначеем Столичного округа, управляющим Национального банка, стал видной фигурой в Либеральной партии. В 1924 году был избран президентом страны. В 1925 году ему пришлось иметь дело с восстанием кунов[es] на островах Сан-Блас, а также с движением арендаторов, протестующих против роста ставок, что привело к серьёзным проблемам. Для взятия контроля над ситуацией он был вынужден обратиться к США с просьбой об интервенции. В 1926 году его правительство подписало с США договор Келлога-Альфаро, который вызвал протесты населения страны (так как превращал Панаму в автоматического союзника США в случае войны) и не был ратифицирован Национальной ассамблеей.
Родольфо Чиари планировал участвовать в президентских выборах 1932 года, но государственный переворот 1931 года вынудил его отказаться от этого намерения. Умер в США, куда отправился из-за проблем со здоровьем.
В 1960 году его сын Роберто Франсиско также стал президентом Панамы.
Напишите отзыв о статье "Чиари, Родольфо"
Отрывок, характеризующий Чиари, Родольфо
– Папа! – опять тем же тоном повторила красавица, – мы опоздаем.– Ну, au revoir, [до свиданья,] прощайте. Видите?
– Так завтра вы доложите государю?
– Непременно, а Кутузову не обещаю.
– Нет, обещайте, обещайте, Basile, [Василий,] – сказала вслед ему Анна Михайловна, с улыбкой молодой кокетки, которая когда то, должно быть, была ей свойственна, а теперь так не шла к ее истощенному лицу.
Она, видимо, забыла свои годы и пускала в ход, по привычке, все старинные женские средства. Но как только он вышел, лицо ее опять приняло то же холодное, притворное выражение, которое было на нем прежде. Она вернулась к кружку, в котором виконт продолжал рассказывать, и опять сделала вид, что слушает, дожидаясь времени уехать, так как дело ее было сделано.
– Но как вы находите всю эту последнюю комедию du sacre de Milan? [миланского помазания?] – сказала Анна Павловна. Et la nouvelle comedie des peuples de Genes et de Lucques, qui viennent presenter leurs voeux a M. Buonaparte assis sur un trone, et exaucant les voeux des nations! Adorable! Non, mais c'est a en devenir folle! On dirait, que le monde entier a perdu la tete. [И вот новая комедия: народы Генуи и Лукки изъявляют свои желания господину Бонапарте. И господин Бонапарте сидит на троне и исполняет желания народов. 0! это восхитительно! Нет, от этого можно с ума сойти. Подумаешь, что весь свет потерял голову.]
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в лицо Анны Павловны.
– «Dieu me la donne, gare a qui la touche», – сказал он (слова Бонапарте, сказанные при возложении короны). – On dit qu'il a ete tres beau en prononcant ces paroles, [Бог мне дал корону. Беда тому, кто ее тронет. – Говорят, он был очень хорош, произнося эти слова,] – прибавил он и еще раз повторил эти слова по итальянски: «Dio mi la dona, guai a chi la tocca».
– J'espere enfin, – продолжала Анна Павловна, – que ca a ete la goutte d'eau qui fera deborder le verre. Les souverains ne peuvent plus supporter cet homme, qui menace tout. [Надеюсь, что это была, наконец, та капля, которая переполнит стакан. Государи не могут более терпеть этого человека, который угрожает всему.]
