Список второстепенных персонажей «Сейлор Мун»
Поделись знанием:
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».
Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.
Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
(перенаправлено с «Чибичиби»)
Это список часто появляющихся второстепенных персонажей из метасерии «Сейлор Мун».
Содержание
Семьи воительниц
Цукино
- Икуко Цукино (яп. 月野 育子 Цукино Икуко) — земная мама главной героини Усаги Цукино (Сейлор Мун). Имя и дизайн Икуко были созданы на основе матери создательницы серии Наоко Такэути. Персонаж часто изображается готовящей что-то или отчитывающей Усаги за её оценки; в то же время отношения между матерью и дочерью достаточно близкие. Как и большинство других второстепенных персонажей с развитием сюжета выпадает из повествования. В телесериале образ Икуко сильно отличается от других версий — она открыта (даже сильнее Усаги) и целеустремленна, меняет прическу практически каждый день. Икуко со школы дружит с менеджером Минако. В оригинальной версии её озвучивала Санаэ Такаги, а в телесериале её роль сыграла Каори Моривака.
- Кэндзи Цукино (яп. 月野 謙之 Цукино Кэндзи) — отец Усаги Цукино. Изображается в виде стереотипного японского служащего, работает репортером в журнале[1] и позже главным редактором.[2] В отличие от остальных членов семьи после второй сюжетной арки он больше не появляется в аниме. В телесериале он считается вечно находящимся в командировках, поэтому появляется только в дополнительной серии Special Act в сцене свадьбы Усаги. В аниме его озвучивает Юдзи Мати, а в сериале его роль сыграл режиссёр сериала Рюта Тасаки.
- Шинго Цукино (яп. 月野 進悟 Цукино Синго) — надоедливый младший брат Усаги Цукино, что делает её единственным воином, о котором известно, что она не единственный ребёнок в семье. Хотя ему и неизвестна истинная личность сестры, Шинго увлекается такими городскими легендами, как Сейлор Мун и Сейлор Ви. В телесериале Шинго довольно циничный парень в противовес своей шумной семье. Он любит играть в Famicom и в отличие от сестры учится хорошо. Его любимая книга — Shonen J*mp (намек на Weekly Shōnen Jump).[3] В начале серии он учится в пятом классе, что означает, что он на 3-4 года младше Усаги. В аниме его озвучивает Тиёко Кавасима, также озвучивавшая Сейлор Плутон и Харуну Сакураду. В телесериале Pretty Guardian Sailor Moon его роль исполнил Наоки Такэси.
Мидзуно
- Саэко Мидзуно — мать Ами, преуспевающий доктор из Jūban Secondary General Hospital. Во всех версиях серии почти не появляется в сюжете из-за своей работы. Образ матери оказал сильное воздействие на дочь, именно из-за неё Ами мечтает стать врачом, хотя и редко видится с матерью, о чём та искренне сожалеет. Мать и дочь имеют камео в манге Codename: Sailor V.
- Отец Ами — художник, с которым мать Ами развелась за несколько лет до начала истории. Временами посылает картины Ами. Какую-либо роль в сюжете играет только в манге.
Хино
- Дедушка Рэй (яп. レイのおじいさん Рэй но одзиисан). Его имя никогда не упоминается. В манге почти не появляется, но внешне отличается от своего образа в аниме — моложе, тоньше, обладает пышной шевелюрой и даже носит усы. В аниме играет более заметную роль. В нём он изображен невысоким, обладающим чувством юмора развратным мужчиной, пристающим ко всем вне зависимости от пола.[4] В первом сезоне выясняется, что в его теле хранится одна из семи частей Серебряного кристалла — радужный кристалл.
- Риса Хино — мать Рэй. Умерла, когда Рэй была ещё маленьким ребёнком.
- Такаси Хино — отец Рэй, высокопоставленный политик, принадлежащий к Демократическо-либеральной партии. После кончины его жены вскоре оставил Рэй на воспитание дедушке со стороны матери, что было идеей самой Рэй. Во время болезни жены не навещал её, занятый на работе, за что дочь его сейчас ненавидит. После этого Рэй с предубеждением относится ко всем мужчинам. В телесериале ежемесячно устраивает свидания с дочерью, только чтобы предстать перед избирателями в роли любящего отца. В манге навещает её только на дни рождения, и каждый раз дарит букет касабланских лилий и белое платье, выбираемое его секретарем.
- Фобос (яп. フォボス Фобосу) и Деймос (яп. ディモス Димосу) — ручные вороны Рэй, живущие при храме и носящие имена спутников планеты Марс. Обладают способностью чувствовать зло и иногда атакуют врагов. В манге упоминается, что когда Рэй была маленькой, они «сказали» ей свои имена. Наиболее значимую роль играют в манга-версии, где в 36 акте становится известно, что они хранители силы — небольшие, гуманойдные создания, обязанные защищать Сейлор Марс. Они защищают её от Тигриного глаза и вручают новый сейлор кристалл. Оба ворона прибыли с планеты Коронис и обладают собственными семенами звезд, сравнимыми по силе с семенами воинов. Появляются лишь в одном мюзикле Sailor Moon S — Usagi — Ai no Senshi e no Michi, где изображаются актерами в костюмах животных.
Адзабу Дзюбан
- Нару Осака (яп. 大阪 なる О:сака Нару) — лучшая подруга и одноклассница Усаги Цукино. Её день рождения приходится на 1 января. Её характер описывается как «самоотверженный» и «сострадательный»[5]. Во всех версиях она и её мать становятся первыми жертвами демонов, и их спасение вынуждает Усаги первый раз перевоплотиться в Сейлор Мун. В начале серии довольно часто становится жертвой атак, что стало шуткой, как между фанатами, так и между персонажами в самом произведении.[6] В аниме есть запоминающаяся второстепенная сюжетная линия,[5] в которой Нару влюбляется в Нефрита, который также вернул её чувства. Его смерть, когда он защищал Нару, привела к долгой депрессии у героини. Котоно Мицуиси заявила, что была чрезвычайно тронута этим сюжетом.[7] С развитием сюжета роль Нару становится меньше, так как она не является воином и у Усаги становится меньше свободного времени на старых друзей. Более важную роль Нару играет в Pretty Guardian Sailor Moon. В этой версии она более открытая и уверенная в себе и даже ссорится с Ами, ревнуя её к Усаги. В аниме в конце она начинает встречаться с Гурио Умино. Согласно официальным опросам популярности персонажей «Сейлор Мун» она была названа 19-й в третьем томе манги[8] и 23-й в седьмом.[9]. В аниме её озвучивала Сино Какинума, чей голос звучал с сильным осакским акцентом. При переводе на английский акцент был заменен на бруклинский.[10] В телесериале её роль сыграла Тиэко Кавабэ, да этого исполнявшая в мюзиклах роль Сейлор Меркурий.
- Гурио Умино (яп. 海野 ぐりお Умино Гурио) — одноклассник Усаги. Деталью, выделяющей его образ, являются огромные очки, на которых изображенны спирали, обозначающие их толщину. Он знает все обо всех и информирует Усаги обо всех событиях вокруг: новых учениках, слухах и любой другой информации, которая может её заинтересовать. После завершения первой сюжетной арки его роль резко уменьшается. Усаги считает его надоеливым, но хорошим другом. Он энергичный, искренний и честный, временами вплоть до тупости. В манге выясняется, что без очков Умино невероятно красив. В аниме он сначала влюбляется в Усаги, но потом начинает встречаться с Нару. Кандзи фамилии Умино имеют значение «океаническое поле» или «океана», таким образом, его имя построено как имена внутренних воинов в Усаги. Его имя — Гурио — дано в записи на хирагане, так что не имеет точного перевода. В аниме его озвучивал Кэйити Намба
- Харуна Сакурада (яп. 桜田 春菜 Сакурада Харуна) — учительница Усаги Цукино. Обычно ведет себя довольно по-детски для своего возраста. В аниме и манге у неё длинные коричневые волосы, а когда доходит до опозданий Усаги она может быть довольно строгой, в то же время она легко влюбляется и находится в поисках подходящего мужа, что делает её легкой целью для демонов. В игровом сериале она совсем не строгая, а экстремально эксцентрична и дружелюбна по отношению к ученикам. Кандзи её имени читаются как «вишневый цветок» (сакура), «рисовое поле» (да), «весна» (хару) и «овощи» (на). Часть её имени стала игрой слов в контексте других работ Такэути. В более ранней серии The Cherry Project в одной из историй речь идет о её сестре Фуюне Сакураде. В этой же серии Харуна появляется и сама ненадолго. Ещё два персонажа с похожими именами появляются в Codename: Sailor V — Нацуна — и в PQ Angels — Акина. Японские слова «фую», «нацу» и «аки» означают соответственно «зима», «лето» и «осень». В оригинальном аниме её озвучивала Тиёко Кавасима. В телесериале её роль сыграла Томоко Отакара. Она также появлялась и в мюзиклах, где её играли две актрисы: Касуми Хюга и Кихо Сэйси.
- Юмико (яп. ゆみこ Юмико) и Кури (яп. くり Кури) — подруги и одноклассницы Усаги. Обе появляются и в аниме, и в манге, но преподносятся как окружение Усаги до тех пор, пока не появляются другие воины. Юмико озвучивала Тиэко Намба и Сэто Маюми. а Кури — Масами Камияма и Эцуко Нисимото.
- Рё Урава (яп. 浦和 良 Урава Рё:) — персонаж, появляющийся лишь в двух сериях аниме (27-й и 41-й). Носитель жёлтого радужного кристалла, которому обязан способностью предвидеть будущее. Влюблен в Ами Мидзуно, чтобы привлечь её внимание получил лучшие оценки на экзаменах по школе, обогнав её. Один из немногих персонажей, кто точно знает настоящие имена воинов. В игре Another Story указывается, что Рё и Ами поддерживают отношения на расстоянии после его отъезда из Токио. В аниме его озвучивал Синитиро Ода.
- Кюсукэ Сарасина (яп. 更科 九助 Сарасина Кю:сукэ) — спортивный, но саркастичный одноклассник Малышки. У него есть старшая сестра Котоно Сарасина, посещающая ту же школу, что и Рэй Хино.
- Момоко Момохара (яп. 桃原 桃子 Момохара Момоко) — одноклассница Малышки. Впервые появляется во втором сезоне как шатенка, но позже в четвёртом сезоне её образ изменился — она стала выглядеть старше, а волосы стали розовыми. Во втором опросе популярности персонажей манги она заняла 25 место из 50 возможных.[9]
- Мика Каяма (яп. 香山 みか Каяма Мика) — одноклассница Шинго Цукино, влюбленная в него. Появляется только в двух сериях первого сезона аниме. Её хобби является создание кукол, за одну из которых она даже получила награду на конкурсе. Её озвучивали Тиэко Намба и Аяко Сираиси.
- Сорано (яп. そらも Сорано) — одноклассник Малышки, Момоко и Кюсукэ. Появляется только в двух главах «Иллюстрированного дневника Малышки». Выглядит и ведёт себя как копия Умино, только младше.
Прочие люди
- Мотоки Фурухата (яп. 古幡元基 Фурухата Мотоки) — работник игрового центра, который часто посещает Усаги. В аниме Усаги называет его «Мотоки-ониисан» и довольно серьёзно увлечена им в начале серии. Он также дружит с Мамору Джибой, с которым учится в одном колледже, Техническом институте Адзабу. Его девушка Рэйка — талантливый студент, увлекающийся наукой. Также у него есть младшая сестра, Унадзуки, дружащая с Усаги и остальными. В манге Мотоки подрабатывает и в игровом центре «Корона» и в одноименном фруктовом кафе. Он посещается университет KO вместе с Мамору. В первой сюжетной арке манги он узнает, кем именно являются воины, но обещает никому не рассказывать. В Pretty Guardian Sailor Moon центр «Корона» стал караоке-баром, а Мотоки большую часть времени занимается заботой о своей черепашке Камэкити, также выясняется, что он страдает клаустрофобией. В ходе Special Act на свадьбе Усаги Мотоки ловит букет невесты и тут же делает предложение Макото, которое она принимает. В аниме Мотоки озвучивает Хироюки Сато, а в телесериале его роль сыграл Масая Кикавада. Интересно, что этот персонаж появляется в аниме не реже, чем Нару, но на него ни разу не нападают враги или их демоны.
- Унадзуки Фурухата (яп. 古幡 宇奈月 Фурухата Унадзуки)- младшая сестра Мотоки. Впервые появляется в 69 серии аниме. Она работает официанткой во фруктовом кафе «Корона», где в поздних частях серии любят проводить своё время воительницы. В ходе четвёртого сезона аниме оно заменяет игровой центр и храм Хикава в качестве места обычных встреч главных героев. Унадзуки ходит в ту же школу, что и Рэй — T*A Private Girls School. В аниме её озвучивала Мияко Эндо, но во время её появления в Sailor Moon S — Эрико Хара. Во втором опросе популярности персонажей «Сейлор Мун» она заняла 29 позицию из 50.[9]
- Рэйка Нисимура (яп. 西村 レイカ Нисимура Рэйка) — девушка Мотоки. Она лишь трижды появляется в аниме и является реинкарнацией одного из великих демонов, хранящих радужные кристаллы. В аниме она дважды покидает Японию, чтобы учиться за рубежом. Второй раз она уезжает на 10 лет, но Мотоки обещает дождаться её. В манге Рэйка просто учится в том же университете, что и Мотоки. Там она встречает Сэцуну Мэйо и они становятся друзьями. В аниме её озвучивала Рика Фуками, являвшаяся также сэйю Сейлор Венеры.
- Юитиро Кумада (яп. 熊田 雄一郎 Кумада Ю:итиро:) — молодой человек, помогающий в храме Хикава. Появляется только в аниме. Он происходит из очень богатой семьи и владеет домиком в горах. С первого взгляда влюбился в Рэй, поэтому остается в храме Хикава, чтобы быть рядом с ней. В аниме его озвучивал Бин Симада.
- Наруру Осака (яп. 大阪 なるる Осака Наруру) и Руруна Кобэ (яп. 神戸 るるな Кобэ Руруна) — одноклассницы Малышки, помешанные на моде. Появляются только в манге. История в «Иллюстрированном дневнике Малышки» в 17 томе вертится вокруг них. Наруру — младшая сестра Нару.
- Макото Хаммацуура (яп. 凡松浦 マコト Хаммацуура Макото) — персонаж, появляющийся только в 17 томе манги в «Иллюстрированном дневнике Малышки». Прототипом для него стал вполне реальный человек, выигравший лот на благотворительном аукционе в связи с землетрясением в Кобе на появление в манге «Сейлор Мун». Согласно артбуку Volume Infinity его ставка составила два миллиона йен.
Прочие персонажи
Чиби-Чиби
Чиби-Чиби (яп. ちびちび Тиби Тиби) впервые появляется в 44 акте манги и 182 серии аниме. Она выглядит на два года и ещё не умеет говорить: только повторяет окончания предложений, произносимых другими, и часто произносит слово «чиби». Её вишнёвые волосы всегда уложены в два оданго в форме сердец, несколько небольших локонов выбиваются по бокам. Имя Чиби-чиби это повторение японского слова, обозначающего «миниатюрный», «карликовый» или «маленький». Также оно схоже с оригинальным именем Малышки — «Тибиуса» (яп. ちびうさ Тибиуса, в русском дубляже - Чибиуса).
Первое появление Чиби-чиби очень похоже на Малышкино. В манге она планирует на зонтике на землю, а затем просто оказывается на пороге дома семьи Цукино. В аниме она встречает Усаги в парке и начинает везде ходить за ней. В обоих случаях воспоминания семьи Цукино моментально изменяются, так что они принимают Чиби-чиби за свою младшую дочь. Воины предполагают, что она может быть действительно сестрой Усаги или её второй дочерью, или ребёнком Малышки.[11] Но потом в аниме Сэцуна сообщает, что у Усаги есть лишь один ребёнок,[12] а в манге она говорит, что любая королева Серебряного Тысячелетия будет иметь лишь одну дочь. Когда Малышка встречает Чиби-чиби, у неё возникает ощущение, что это не её ребёнок.[13]
В обеих версиях Чиби-чиби следит за маленькой красивой курильницей, источающей сильный аромат османтуса. В этой курильнице пряталась принцесса Старлайтов.[14][15]
Чиби-чиби может превращаться в одного из воинов в матросках. В манге в этой форме она получает имя «Сейлор Чиби-чиби», но в аниме становится «Сейлор Чиби-чиби Мун». В то же время в переиздании манги использовалась версия из аниме. Свои силы она использует для защиты себя и Сейлор Мун. Никаких атакующих способностей у неё не показано.
Правда об истинной сущности Чиби-чиби сильно различается в аниме и манге. В манге детская внешность Чиби-чиби — маскарад для Сейлор Космос, могущественного воина из будущего. В аниме Чиби-чиби — звёздное семя Сейлор Галаксии, бывшей когда-то сильной доброй силой. Когда Галаксия сражалась с Хаосом, она не видела другого пути, как заточить врага в своем теле. Чтобы защитить своё звёздное семя от соблазна, она послала его на Землю, где оно, в конце концов, стало Чиби-чиби. Также Чиби-чиби называется «светом надежды» (кибо но хикари) Старлайтамми — их единственным шансом победить Галаксию. Она может спокойно телепортировать воинов куда угодно внутри владений Галаксии, а в конце превращается в Sword of Sealing (фууин но кэн). Это оружие, которое Галаксия использовала, чтобы запечатать Хаос и Чиби-чиби просит Сейлор Мун использовать его, чтобы победить.
В аниме Чиби-чиби озвучивала Котоно Мицуиси, сэйю Усаги.[16] В мюзиклах роль Чиби-чиби сыграло четыре актрисы: Мао Кавасаки, Микико Асукэ, Юка Готё и Мина Хорита.[17] Наоко Такэути выразила восхищение насколько милой Чиби-чиби была Кавасаки.[18] Сюжет событий, связанных с ней, в мюзиклах следует версии аниме. У неё есть собственная песня «Mou ii no» (Всё хорошо).
Сейлор Космос
Сейлор Космос (яп. セーラー・コスモス Сэ:ра: Косумосу) — персонаж, появляющийся только в последнем акте манги. Она прибыла из будущего, где вела войну с Сейлор Хаосом. После многих лет сражений Космос потеряла надежду и отправилась в прошлое как Чиби-чиби, чтобы вдохновить Вечную Сейлор Мун на победу над Хаосом в финальной битве произведения. Изначально она планировала предложить Сейлор Мун полностью уничтожить Галактический Котёл, но та не согласилась, потому что уничтожение Котла лишало галактику будущего. Сейлор Мун предпочла принести себя в жертву Котлу и запечатать Хаос, что в итоге Космос признала правильным решением. Вдохновленная, она вернулась в будущее с новой надеждой.[19]
В манге намекается, что Сейлор Космос — предельная форма Сейлор Мун; этот факт автор подтвердила в своём интервью.[20] Наоко Такэути хотела, чтобы Сейлор Космос также появилась и в аниме,[21] но этого не произошло, хотя силуэт взрослой формы Чиби-чиби — «Света надежды» — сильно похож на неё.
Гелиос/Пегас
Пегас (яп. 一角天馬 Пэгасасу) — пегарог (пегас+единорог). Его имя при записи кандзи сочетает слова для «единорог» (иккакудзю) и «пегас» (тэмба), но фуриганой дано произношение как «Пегас».[3] В образе человека он Гелиос (яп. エリオス Эриосу), жрец Элизиона. Его имя происходит от греческой персонификации солнца — Гелиоса.
В манге Гелиос — хранитель Элизиона, священного места, защищающего Землю, на котором находилось Золотое королевство во времена Серебряного Тысячелетия. Когда Элизион был захвачен цирком Мертвой Луны, Гелиос оказался запечатан в теле лошади, Пегаса, и помещён в клетку. Он отсылает свой дух в виде Пегаса и просит о помощи Сейлор Мун и Сейлор Чиби Мун, делясь с ними информацией и новым оружием. Более всего сдруживается с Малышкой. В конце когда враг оказывается побежден и Гелиос отбывает на спине «настоящего» пегаса, Малышка думает, что когда она вырастет, он станет её «принцем».[22]
В аниме же Гелиос защищает Золотой кристалл, который охраняет мечты всех людей на земле. Из-за этого на него нападает цирк Мертвой Луны, так что ему приходится оставить своё тело, чтобы ускользнуть вместе с кристаллом. Приняв форму Пегаса, он поместил кристалл на лоб в виде рога и спрятался в мечтах Малышки. Поначалу он не верит Малышке, но потом они находят общий язык и в конце он рассказывает ей все свои секреты.
Наоко Такэути позже призналась, что она совсем не довольна дизайном одежды Гелиоса: наряд создавался второпях и его было просто рисовать, ведь поджимало время. Она описывает результат как «чудовищный» и «катастрофу», отмечая, что персонаж унаследовал подобную «безответственность» от неё.[23]
В аниме Гелиоса озвучивал Таики Мацуно. В мюзиклах Пегас демонстрировался с помощью специальных световых эффектов, а озвучивался Ютой Эномото, который также исполнял роль Такседо Маска в мюзикле Shin Densetsu Kourin.[24]
Принцесса Какю
Принцесса Какю (яп. 火球皇女 Какю: Пуринсэсу) Появляется в 193 серии, и вернула Усаги звёздное семя. В 194 серии она рассказывает Сейлор Метеорам историю Хаоса Галактики, их целью стала Галаксия. Решила всем воинам найти звёздное семя. В 195 серии, как только Галаксия убила Сейлор Мяу, отняла звёздное семя у жертвы — Принцессы Какю, она исчезла, и в последней 200 серии она появилась после победы Сейлор Мун.
Погибшие воины
Сейлор Коронис — воин планеты Коронис, планеты-родины Фобоса, Деймоса и Свинцовой Вороны (Которая впоследстивии присоединилась к Галаксии и стала Сейлор Свинцовой Вороной). Название произошло от латинского слова ;cornix — ворона или ;сorvus — ворон.
Сейлор Мяу (Сейлор Мау) — сейлор воин планеты Мяу (Мау) на которой родились Луна, Артемис и Оловянная Кошка (Сейлор Оловянная Кошка). Понятно, откуда произошло название планеты.
Сейлор Тю (Сейлор Чуу) — сейлор воин планеты Тю (Чуу) — планеты мышей. Никто из ранее появившихся животных тут не родился, только Железная Мышь (Сейлор Железная Мышь). Название планеты означает звукоподражание мышиному писку на японском языке.
Сейлор Мермаид — воин планеты Мермаид, родины Сейлор Алюминиевой Сирены. ;Mermaid с английского переводится как русалка, сирена, наяда.
Хранительница космоса
Хранительница космоса (яп. ガーディアン・コスモス Гаадиан Косумосу)
Сейлор Астарта
Вулкан
Кровавый вампир
Кровавый Дракул Вампир (яп. ブラッディ・ドラクル・ヴァンピール Bloody Dracul Vampir)
Дракул
Граф кровавый Дракул
Напишите отзыв о статье "Список второстепенных персонажей «Сейлор Мун»"
Примечания
- ↑ Такэути Наоко. Act 4 // Bishoujo Senshi Sailor Moon Том 1. — Kodansha. — ISBN 4-06-178721-7. и 22 серия аниме.
- ↑ Такэути Наоко. Act 29 // Bishoujo Senshi Sailor Moon Том 9. — Kodansha. — ISBN 4-06-178797-7.
- ↑ 1 2 Такэути Наоко. Pretty Soldier Sailor Moon Materials Collection. — Kodansha. — ISBN 4-06-324521-7.
- ↑ По словам Рэй в 10 серии.
- ↑ 1 2 Drazen Patrick. Anime Explosion! The What? Why? & Wow! of Japanese Animation. — Беркли, Калифорния: Stone Bridge Press, 2002. — P. 284–285. — ISBN 1-880656-72-8.
- ↑ В 47 серии аниме Артемис высказывает удивление тем, как часто Нару подвергается атакам сил тьмы.
- ↑ «Sailor Moon Omake Making Of». Sailor Moon. Toei, Токио. ~05.08.1993.
- ↑ Такэути Наоко. Bishoujo Senshi Sailor Moon Том 3. — Kodansha. — ISBN 4-06-178744-6.
- ↑ 1 2 3 Такэути Наоко. Bishoujo Senshi Sailor Moon Том 7. — Kodansha. — ISBN 4-06-178781-0.
- ↑ Allison, Anne (2000). «A Challenge to Hollywood? Japanese Character Goods Hit the US». Japanese Studies (Routledge) 20 (1): 67–88. DOI:10.1080/10371390050009075.
- ↑ Такэути Наоко. Акт 44 // Bishoujo Senshi Sailor Moon Том 16. — Kodansha. — ISBN 4-06-178841-8.
- ↑ [www.soul-hunter.com/sailormoon/profiles/friends/chibichibi.php The Oracle]. Проверено 23 января 2007. [www.webcitation.org/67Dq6x6Qi Архивировано из первоисточника 27 апреля 2012].
- ↑ Такэути Наоко. Акт 49 // Bishoujo Senshi Sailor Moon Том 18. — Kodansha. — ISBN 4-06-178858-2.
- ↑ Sailor Stars. Серия 193.
- ↑ Такэути Наоко. Акт 45 // Bishoujo Senshi Sailor Moon Том 16. — Kodansha. — ISBN 4-06-178841-8.
- ↑ Doi, Hitoshi [www.tcp.com/doi/smoon/ Bishoujo Senshi Sailor Moon]. Проверено 6 октября 2006. [www.webcitation.org/66JPw3wQt Архивировано из первоисточника 20 марта 2012].
- ↑ [www.sera-myu.com/ eternal.legend]. Проверено 8 февраля 2007. [www.webcitation.org/66JPwnDH9 Архивировано из первоисточника 20 марта 2012].
- ↑ Такэути Наоко. Pretty Soldier Sailor Moon Volume V Original Picture Collection. — Kodansha. — ISBN 4-06-324522-5.
- ↑ Такэути Наоко. Акт 52 // Bishoujo Senshi Sailor Moon Том 18. — Kodansha. — ISBN 4-06-178858-2.
- ↑ [www.sailor-games.com/misc2/interview.html Naoko Takeuchi at the San Diego Comic Con!]. Smile (декабрь 1998). — «В самом конце манги, последней книге, она [Чиби-чиби] будущая Сейлор Мун.» Проверено 31 июля 2007. [www.webcitation.org/66Ni3k3Mc Архивировано из первоисточника 23 марта 2012].
- ↑ Такэути, Наоко. BSSM Original Picture Collection Vol. V. [mangastyle.net/artbooks/genga5a.htm Manga Style!](недоступная ссылка — история). Проверено 10 ноября 2006.
- ↑ Такэути Наоко. Акт 42 // Bishoujo Senshi Sailor Moon Том 15. — Kodansha. — ISBN 4-06-178835-3.
- ↑ Такэути Наоко. Pretty Soldier Sailor Moon Volume IV Original Picture Collection. — Kodansha. — ISBN ISBN ISBN 4-06-324519-5.
- ↑ 1996 Sailor Moon Musical Sailor Moon Supers (Kaiteiban) Yume Senshi — Ai — Eien ni… Saturn Fukkatsu Hen!
Ссылки
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Список второстепенных персонажей «Сейлор Мун»
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».
Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.
Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
